Страна подсечно-огневого благоустройства

Читая в соцсетях гневные посты крымчан о нынешнем крымском «лесоповале», осуществляемом под лозунгами благоустройства Крыма, я вспомнил давнюю историю.

Много лет назад, еще в советские времена, поехали мы весной с друзьями на всесоюзный туристический слет куда-то на Урал. Времена были, как я уже сказал, советские, то есть совсем небогатые. И так как палатка не то, что с каркасом, а даже с алюминиевыми стойками была для нас недоступной роскошью, каждый раз, располагаясь в лесу на ночлег, мы первым делом рубили колья для установки палатки. Так что, придя на поляну, где под моросящим дождем уже копошились, обустраиваясь, десятки команд со всего Советского Союза, мужская часть нашей компании сразу отправилась в ближайшие кусты за кольями. И когда, выбрав среди мокрого валежника более-менее прямые палки, мы вернулись с ними к кострищу, мы увидели, как решают эту проблему наши соседи-воронежцы. Капитан воронежцев не торопясь подошел к ближайшему растущему у края поляны зеленому деревцу, оценил его взглядом и двумя ударами топора срубил под корень. Еще парой мастерских ударов очистил ствол от веток, кинул своим товарищам идеально прямой кол для палатки и шагнул к соседнему распустившему первые почки деревцу.

Как оказалось, таким образом поставили палатки почти все российские команды.

Мы, крымчане, честно говоря, были шокированы. И тогда я впервые задумался о различии в подходе к живому дереву нас, крымчан, и обитателей средней полосы России.

Для жителя огромной страны, особенно после многолетнего вдалбливания, что его страна не просто большая, а самая великая в мире и это ее главное достоинство, мелочиться в использовании этого величия как-то даже неприлично. Поэтому что бросить окурок, что срубить живое дерево для рядового обывателя страны-монстра даже не демонстрация принадлежности к своей стране, а какой-то родовой признак, который он нехотя скрывает, отправляясь в чужие края.

И чиновники в этом государстве, какие бы европейские костюмы они не носили, в душе остаются теми же представителями «глубинного народа», выросшего на сказках о величии, которого, сколько ни руби, не убудет.

Как будто в школе дошли они в учебнике истории до главы о подсечно-огневом земледелии – и застряли на ней. Помните? Когда в первобытные времена община выжигала кусок леса, варварски использовала добытую таким способом землю и после того, как эта земля превращалась в бесплодную пустыню, горе-земледельцы отправлялись «осваивать» следующий участок. И, казалось им, что конца этой дармовой земле не будет. Так же, как порой кажется нынешним представителям российских властных структур в Крыму, дающим «добро» на «снос» очередного исторического парка или векового леса.

Но вот что интересно, в самой-то России эта дармовщинка со зрелыми деревьями уже давно закончилась. В стране, считающей себя самой лесной в мире (одна Сибирь размером почти что с Южную Америку), леса на исходе. Вы знаете, например, что в России, не на ее колониальных окраинах, а в средней полосе, на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке почти нет деревьев старше 400 лет? Если не верите – погуглите. Четырехсотлетний дуб на Дону, чуть постарше – в Чувашии да вот недавно в горах Якутии нашли рощицу восьмисотлетних лиственниц, вот, пожалуй, и все чисто российское достояние.

Ну, а то, что россияне считают своей национальной гордостью, выглядит так – семисотлетний платан в Дагестане, Грюнвальдский дуб, восемьсот лет, в Калининградской области да тысячелетний тис на Кавказе под Сочи.

То есть, если называть вещи своими именами, всю эту гордость России на завоеванных не так давно окраинах империи просто не успели пустить под топор. В петровские времена из этих дубов просто построили бы еще пару линейных кораблей и вся недолга.

Ну и, как вы уже догадываетесь, теперь «самое старое дерево России» растет где? Да, правильно, в Крыму!

Причем не одно, выбирайте на любой вкус!

Тис, фисташка, можжевельник, земляничник мелкоплодный – все от тысячи до двух тысяч лет.

А древних дубов в Крыму вообще как травы в поле, только в Симферополе пятисот-семисотлетних дубов с десяток – в Воронцовке, в Детском парке, просто в городских скверах и на улицах.

И вот в таком природном реликтовом дендрарии появляется первобытный человек с бензопилой, я имею в виду российского чиновника. Результат мы видим.

Странно выглядит только удивление крымчан, многие из которых так хотели в Россию. А ведь Россия – это не высокогорные буковые леса Роман-Коша и айпетринские сосновые склоны.

Россия – это вечная мерзлота тундры Ямала, взрытой гусеницами бульдозеров нефтяников, это огромные заброшенные карьеры Якутии, болота на месте вырубленных узниками Гулага лесов Архангельской области и Башкирии, это лунные пейзажи отработанных золотых приисков Магадана и угольных разрезов Караганды.

Так что можно возмущаться по поводу истребления с таким трудом выращенного и сохраненного зеленого наследия Крыма, можно горевать, можно безуспешно взывать к совести и разуму, не стоит только удивляться, потому что весь этот процесс абсолютно закономерен.

Всю суть происходящего сейчас в Крыму беспредела с истреблением деревьев можно выразить старым анекдотом, когда на лесосеку где-то глубоко в Сибири приходит наниматься лесорубом чернокожий житель Африки. Бригадир с недоверием его осматривает, но так как работать некому, дает африканцу бензопилу и отправляет на участок. Когда на следующий день бригадир приезжает посмотреть, как дела у новичка, то обнаруживает, что на ближайших сопках весь лес, куда ни кинь взгляд, спилен подчистую, даже пней нет.

– Откуда же ты такой работящий? – изумляется бригадир.

– Из Сахары! – радостно отвечает чернокожий лесоруб, вытирая пот.

– Так у вас же там даже леска нет! – еще больше изумляется бригадир.

– И у вас не будет!

Печальным кажется мне нынче этот вроде бы смешной анекдот…

Максим Кобза, крымчанин

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции