«Вся страна сидит на цепи». Как истребляют бездомных животных в России

Фейсбук-группа Bloody FIFA теперь называется Bloody Russia: можно перевести "кровавая Россия", а можно и "проклятая".

Изучив сайты госзакупок перед чемпионатом мира по футболу, глава Фонда защиты городских животных Екатерина Дмитриева обнаружила многомиллионные тендеры на истребление собак и кошек. Государство решило избавиться от безнадзорных животных, чтобы не досаждали футболистам и фанатам. Благодаря настойчивости Екатерины и ее единомышленников об убийствах во имя футбола стало широко известно, о них писала мировая пресса, у российских представительств проходили пикеты, на встрече с чиновниками зоозащитники требовали отменить тендеры... Но ничего сделано не было.

"Чемпионат мира закончился, а вместе с ним закончилась и надежда на скорую отмену государственных заказов на убийства животных. Животных продолжают убивать. Массово, в плановом порядке. На основе госзаказов. В нарушение федерального и регионального законодательства, до которого муниципальным царькам никакого дела нет", – объясняет Екатерина Дмитриева решение поменять название Bloody FIFA на Bloody Russia.

Волонтеры основанного Дмитриевой фонда не только спасают собак от футбольных тендеров. Сейчас они занимаются помощью кошкам, живущим в подвале Росархива и агентства "Россия сегодня", борются против гибельного для утят укрепления прудов, но все их усилия – капля в море. Городских животных в России никто не защищает, нет закона об их правах, поэтому безнаказанными остаются садисты вроде иеродиакона Филарета, пытавшего собаку на глазах у ребенка. Сейчас, согласно российскому законодательству, животные – всего лишь собственность человека, его имущество, а не живые существа.

Екатерина Дмитриева признает, что, занимаясь защитой животных, становится политическим диссидентом. Российское государство она именует "зоофашистским". В интервью Радио Свобода Екатерина рассказывает о том, как активисты Фонда пытаются спасти собак, кошек и птиц от безжалостных людей.

– Вы сейчас составляете "живодерскую карту страны". Какие регионы самые проблемные?

– Какие у нас менее проблемные, вот так нужно вопрос ставить. Я пытаюсь систематизировать все постановления по безнадзорным животным и по содержанию домашних животных в единую карту для того, чтобы мы понимали масштаб трагедии. У нас практически везде постановления о безнадзорных животных живодерские. Вот в Красноярском крае "эвтаназия безнадзорных животных допускается в интересах общества и государства". То есть можно эвтаназировать абсолютно любое животное. Не знаю, как они будут доказывать, что интересы общества и государства заключаются в эвтаназии этой кошки или этой собаки.

– Обращение с требованием остановить убийство животных перед чемпионатом мира подписали более двух миллионов человек. Были ли их голоса услышаны?

​– Нет. Во многих странах Европы перед российскими посольствами на протяжение семи месяцев шла кампания, были митинги, пикеты, флешмобы, кто только не высказывался против существования тендеров на убийство животных. Я, может быть, наивный человек, но думала, что, если создать такой общественный резонанс, это поможет. Но все, к сожалению, закончилось бесславно. Я писала в Кремль о том, что существует такая проблема, упоминала наши акции и внимание со стороны СМИ и общественности. В Кремле всё перенаправили в Минприроды, Минприроды сказало, что занимается только дикими животными, это действительно так. Кремль перенаправил в Минсельхоз, Минсельхоз прислал письмо, что они занимаются сельскохозяйственными животными. Третий раз закинула я невод в море, Кремль молчит уже полтора месяца. Видимо, просто не понимают, что делать.

– А какое ведомство должно заниматься безнадзорными домашними животными?

– У нас традиционно с советских времен собаки, кошки и птицы отданы на откуп коммунальщикам. Никакого ведомства нет ни на федеральном уровне, ни на уровне муниципальных образований.

– Вы обратили внимание на то, что в программе Сергея Собянина, который хочет остаться на посту мэра Москвы, нет ничего об этой проблеме, не встречается даже слово "животные".

​– Именно так. Я начала вторую петицию наказом кандидатам в мэры Москвы. Конечно, она не такая мощная, как против тендеров, в Москве нет таких убийств. Но, хотя у нас эта тема не кровавая, вопросами животных никто не занимается. В регламенте по безнадзорным животным в Москве написано, что он создан с целью защиты человека. Про защиту животных и про то, чтобы их содержание сделать максимально комфортным, даже речи нет. У нас в Москве другая проблема: вертикальное укрепление береговой линии прудов – бетонирование берегов и устройство габионов. Утки не ночуют в воде. Взрослая утка может перелететь на берег, а утята, которые не умеют летать, не могут выбраться по отвесной стене, которой забетонирован этот пруд. Огромное количество утят гибнет. При этом все наши обращения остались безрезультатными, получаем миллион отписок: обращайтесь в управу, на территории которой расположен пруд. Но практически во всех водоемах Москвы происходит вертикальное укрепление. По сути утят обрекают на гибель массово, а нужно ходить и разговаривать с каждым представителем управы, чтобы решать этот вопрос. Это просто нереально.

– Еще одна проблема – замуровывание подвалов, из-за которого гибнут кошки. Зоозащитники давно борются, чтобы это прекратили делать. Есть ли успехи?

– Минстрой обещает принять документ, который бы запретил замуровывание. У нас есть факсограмма заместителя мэра Москвы о том, чтобы не допускать замуровывание продухов, чтобы мелкие домашние животные в жилых и нежилых зданиях могли покидать подвалы. Мосжилинспекция отчиталась, что все продухи открыты. Конечно, это далеко не так, у нас огромный список домов, где они замурованы. На прошлой неделе отправляли, но пока особой активности по размуровыванию нет. Опять же все делаем силами волонтеров.

– Сейчас ваши волонтеры занимались стерилизацией кошек Росархива. Что там творится?

​– На сегодняшний день часть кошек разобрали волонтеры, часть уже пристроили. Этой проблемой никто не занимался, административно-хозяйственные службы вызвали отлов в прошлом году, и тогда опекуны безнадзорных животных, которые кормят этих кошек Росархива, обратились к нам с просьбой разыскать кошек. Кошек мы нашли в известном муниципальном приюте "Зоорассвет", который зоозащитники называют "Зоомогильник". Естественно, из десяти отловленных доехало 9 кошек. Через три-четыре месяца остались 4 кошки. Мы написали много писем, обращались к общественности, к волонтерам, просто к гражданам, для того чтобы обеспечить массовый поток этих писем и привлечь внимание к проблеме. Опекуны ходили на встречу с руководством Росархива; работники архивного городка на Большой Пироговской улице пришли к соглашению о том, что кошки будут стерилизованы и количество их будет потихонечку уменьшаться за счет естественных причин и устройства в добрые руки. Конечно, никакой финансовой помощи от Росархива нет – это опять же деньги опекунов и жертвователей. Там всего лишь порядка 15 кошек, а котят уже выловили, и сейчас идет процесс их реабилитации для дальнейшего пристроя. Такая же ситуация в "России сегодня". Информационное агентство "Россия сегодня" в феврале разместило тендер на отлов кошек, просто отлов и всё, 270 тысяч рублей они планировали на это потратить. Мы им написали письмо-претензию о том, что два миллиона людей протестуют против тендеров, потому что отлов в никуда, без содержания – это неминуемо эвтаназия, хорошо, если она будет гуманной. Тогда нас пригласили на встречу с руководством "России сегодня", достигнута была договоренность, что мы будем стерилизовать этих котов и выпускать обратно. Худо-бедно все это продвигается. Но "Россия сегодня" платить не хочет, опять это легло на плечи наших жертвователей.

– Дмитрий Киселев участвовал?

– Дмитрий Киселев не участвовал, участвовала Галина Кожина, замдиректора "России сегодня", мы с ней общались.

– А где у них все эти коты живут, в подвалах?

​– Они живут в подвале, коты совершенно изможденные, их там никто не кормит, они перебиваются случайными грызунами. Выхода на улицу практически нет. Естественно, котят мы тоже ловим, не возвращаем назад. Мы не в состоянии ежемесячно оплачивать корм, мы вынуждены обращаться к нашим жертвователям, чтобы обеспечить котам пропитание. Мы, конечно, обратились в агентство, чтобы они за собственные средства покупали мешок-два корма ежемесячно, чтобы коты хотя бы были сыты, уже стерилизованные, нормальные коты. Навстречу нам не пошли. Поэтому мы опять обращаемся к людям: дайте нам для кошек "России сегодня" денег на корм. Мы попросили поставить ящик для сбора пожертвований на их территории, для оплаты пропитания этим котам.

– С журналистом СМИ другого направления зоозащитники вошли в конфликт: это Алексей Нарышкин с "Эха Москвы", который позволил себе шокирующее высказывание…

– У нас есть проект, называется "Нет пропаганде". Мы на сайте собираем высказывания публичных лиц, которые призывают к насилию, жестокости по отношению к животным. Алексей Нарышкин – один из них. В те самые дни, когда в рязанском передвижном зоопарке животные просто лежали на земле, не в силах подняться от обезвоживания и от голода, он заявил, что "между страданиями мартышки и страуса и радостью в глазах моих детей я выбираю радость в глазах моих детей". Я считаю, что высказывания Малышевой, Гордона, Кобзона, Нарышкина, Василия Уткина привели к вседозволенности, благодаря которой появились алтайские живодерки, которые разрубили топором котенка.

– А что сказал Кобзон?

– Кобзон сказал: "Необходимо принимать кардинальные меры. Собак нужно отлавливать и уничтожать. Плевать на тех "зеленых", которые их защищают".

– На наши публикации, посвященные защите животных, часто приходят такие комментарии: вы все добрые, пока вас или вашего ребенка не покусала бродячая собака. Что вы скажете таким критикам?

​– Статистика Росстата не разделяет покусы, совершенные хозяйской собакой, и покусы, совершенные безнадзорной. Более того, даже нет разделения между покусами от кошки и собаки. Если вашего ребенка где-то в гостях царапнула кошка и вы пошли в травмпункт помазать зеленкой, этот случай попадет в статистику. Стай безнадзорных животных в больших городах уже нет. В 1990 году Всемирной организацией здравоохранения была создана программа, которая доказала эффективность стерилизации и выпуска животных в среду обитания, в том числе для снижения агрессии, потому что агрессия у собаки проявляется в период брачных игр и выкармливания потомства и его защиты. Сколько можно доказывать эффективность программы, которая существует 30 лет? Нужно принять как аксиому, что в мире это работает. Сейчас Индия идет по этому пути. Но у нас свой путь, у нас эвтаназия в интересах общества и государства, как в Красноярском крае.

– Мне понравилось ваше выражение "зоофашистское государство". Почему к животным в России относятся так безжалостно?

– Я не понимаю. Самое страшное, что это отношение не только спускается и навязывается сверху, но идет и снизу. А посередине – небольшая группа неравнодушных людей, которые пытаются всему этому противостоять. Самое для меня неприятное было открытие за последнее время, что правозащитники, которых я считала идейно близкими людьми, защищающими слабых, так же относятся к животным, как люди из толпы, такие же предлагают методы воздействий к животным, против которых они протестуют по отношению к человеку. Я уважаю Ольгу Романову, "Русь сидящую", но для меня было поразительно, что они не воспринимают зоозащитников как правозащитников.

– А как вы решили заниматься зоозащитой и основать фонд?

​– Два года назад меня наняли как дизайнера интерьеров проектировать контактный зоопарк, и я увидела, что нет ни одного документа, который бы как-то ограничивал мою деятельность, защищал животных. Я не поверила, стала разбираться. Выяснила, что у нас нет даже базового закона о защите животных. Поверить не могла: мне казалось, что я где-то не там ищу. Но нет ничего. Фонд был нужен был, чтобы создать структуру, привлекать волонтеров, общаться с организациями.

– Много волонтеров, жертвователей?

– Конечно, волонтеры есть, но их немного. У нас есть такой проект, мы публикуем, что происходит в зоосфере в других странах. Там совершенно другого уровня и сопротивление, и реакция общества, совсем другие вопросы люди решают. А мы до сих пор спорим, имеет ли право жить собачка, которая родилась, никого не спросив.

– Кампания против убийства животных во время чемпионата мира изрядно испортила властям картинку, которую они так тщательно создавали. Вам не угрожали, не было неприятностей?

– Не было. Я была даже удивлена, потому что мои друзья и знакомые, особенно те, которые эмигрировали из России, меня предупреждали. Я была уверена, что что-то такое будет. Я сделала вывод, что мы настолько незаметны, мы тут варимся в нашей каше, бежим по кругу, все друг друга знаем, нам кажется, что уже весь мир об этом кричит, а на самом деле этого вопроса не существует. Зоозащита – это в пределах погрешности, какая-то рябь незаметная, на которую можно не обращать внимания.

– Читал в вашем фейсбуке, что вы заняты судьбой одной собаки, которую встретили в Мышкине. Как вы хотите ее спасти?

​– Как спасти, еще не знаю. Но точно знаю, что есть очень хороший частный приют, который примет у меня эту собаку, она небольшая и очень симпатичная, я надеюсь, что ей удастся найти дом, если не в России, то в Европе или в Америке. Надеюсь, удастся договориться с хозяевами, рассказать им, что цепное содержание животных запрещено во многих странах. Конечно, в России об этом даже не знают.

– Вы шли по улице и увидели собаку на цепи?

– Я зашла в этот музей, это частный музей мотоциклов и другой техники, увидела несчастную собаку. Спросила: вы ее вообще отпускаете, выгуливаете? Конечно, никто с цепи не спускает, никогда в жизни не выгуливали. Может быть, глупо заниматься одной собакой, когда вся страна сидит на цепи? Но почему бы и нет, если есть возможность.