Специально для Крым.Реалии
Словосочетание «суверенный Крым» стало широко известным 21 мая 2019 года, когда в Симферополе на мурал с изображением российского президента Владимира Путина в форме такого себе флотоводца кто-то нанес трафаретную надпись с текстом: «ФСБ, давай поиграем? Е2 ‒ Е4. Теперь твой ход, с**а». Подписей в трафаретке было две: «Телеграмм-партия независимости Крыма» и «Суверенный Крым» с адресом одноименного Telegram-канала. Затем 29 мая в Московской области России ФСБ сделала свой ход: был задержан автор этого канала ‒ 25-летний Виктор Сосна. Имеет ли он хоть какое-то реальное отношение к появлению таблички или это провокация спецслужб ‒ неизвестно.
Так же неизвестна и численность сторонников идеи суверенитета Крыма. Фактом является лишь то, что до 21 мая этот Telegram-канал имел около 150 подписчиков и публиковал размышления о суверенитете Крыма «без России и без Украины», а также отстаивал «суверенитет Крымского полуострова», критиковал действия России, «использующей Крым в качестве военной базы, подвергая крымчан угрозам и санкциям», и выступал за гражданские и политические свободы, свободные международные связи Крыма с развитыми странами, за отмену цензуры. И опять-таки: неизвестно, идет ли речь о свободном объединении искренних сторонников всего перечисленного или о созданной ФСБ ловушке с «подсадными утками» для выявления крымских диссидентов, или о смеси первого и второго.
Комментаторы этих событий в основном (и справедливо) обращают внимание на действия российских спецслужб, лишний раз доказывающие наличие в России неототалитарного режима: арест на два месяца подозреваемого (только подозреваемого!) в нанесении трафаретки Виктора Сосны, содержание его в одиночной камере, выдвижение обвинений, которые могут повлечь десятилетнее заключение, и тому подобное. Как будто вернулись сталинские времена, когда даже непреднамеренное повреждение изображения «великого вождя» вело к отправке «преступника» в ГУЛАГ... Все это верно, как и то, что в России отсутствует кампания солидарности с Виктором Сосной. Но «за бортом» остается главное: а как с самой идеей «суверенного» или «независимого» Крыма? Реальна ли ее поддержка со стороны значительного числа крымчан? Следует ли, как говорят некоторые эксперты, просто отмахнуться от нее, ведь целостного «народа Крыма» вообще не существует?
Представляется, что все совсем не так просто.
Во-первых, антироссийские настроения в Крыму существуют не только в проукраинских средах, а и среди активных участников антиукраинского лагеря прошлых лет. Одни отмечают, что Россия ведет на Крымском полуострове типичную колониальную политику, другие ‒ что быть русским и гражданином России ‒ это разные вещи. По-своему афористично по этому поводу высказался один из ветеранов севастопольского антиукраинского движения: «Севастополь ‒ город русский, но не российский!».
Во-вторых, в Крыму выросло поколение, которому чужда и даже враждебна российская политическая практика, поколение, привыкшее к украинским свободам, но одновременно ‒ в силу пренебрежения официальным Киевом своими обязанностями, и не только на полуострове, по борьбе против российского неоколониализма ‒ крайне дистанцированное от украинских культурных процессов и находящееся в сфере влияния преимущественно российской культуры (за исключением политической) с примесями западной. Для этой молодежи вряд ли органичным является обожание Путина (и вообще любого московского самодержца). К этому поколению относится и Виктор Сосна.
В-третьих, ориентация на Россию у тех жителей Крыма, у которых она ярко выражена, кажется, прежде всего связана с ориентацией лично на Путина. Скажем, известный крымский блогер Александр Горный на чем свет стоит хает Украину, и в то же время, если вчитаться в его сообщения, не менее активно хает и российскую государственную машину ‒ разумеется, за исключением Путина. А если события вдруг вынесут Путина «за скобки»?
Наконец, не следует забывать о факторе западных санкций и хотя бы частичной экономической блокады Крымского полуострова Киевом. Если и то, и другое будет продлено на длительное время, идея «суверенного Крыма» как спасения населения от проблем будет приобретать все большую и большую популярность. Ведь, по мнению Виктора Сосны, в таком случае «будут сняты санкции», «вернутся старые рынки», прежде всего украинские, а вместе с ними вернется и «украинский бизнес» (похоже, он воспринимается как более цивилизованный, чем российский), а Крым «получит право самостоятельно строить международные отношения и вести внешнюю политику», а также «принимать самолеты из любой точки мира». Вывод: «При таком раскладе Крым создаст такой инвестиционный климат, о котором даже и не мечтали». Ну, а на «ура-патриотов» и «олигофренов двух стран», которые «будут брызгать слюной», не надо будет обращать внимания: «суверенный Крым» будет богатеть и развиваться.
Можно заметить, что описанное выше ‒ это типичная утопия, число адептов которой никогда не станет достаточным для ее осуществления. Не буду приводить многочисленные исторические примеры воплощения, казалось бы, невыполнимых утопий (ибо это были преимущественно кровавые утопии). Обращусь только к одному, довольно показательному. В начале XIX века испанские владения в Южной и Центральной Америке охватила волна национально-освободительных революций, идеологами и вождями которых были потомки испанских же конкистадоров и переселенцев из Пиренеев. Это были преимущественно потомки аристократических семей ‒ и богатых, и обедневших ‒ лелеявших у себя испанскую культуру (с определенной примесью французской, так как Париж тогда был культурной столицей Европы), но считавшихся правительством в Мадриде людьми «второго сорта». Это и стало тем фактором, который привел к общественно-политическому взрыву и возникновению целого ряда независимых государств, где господствующей силой были потомки конкистадоров ‒ креолы. Они политически сразу дистанцировались от архаичных испанских традиций, а вот культурно даже в первую треть ХХ века пытались «перемадридить Мадрид».
Конечно, напрямую креольская схема на Крым не накладывается. Хотя бы потому, что Испания была далеко, за океаном, а Россия ‒ рядом, за Керченским проливом. И все остальные схемы ‒ тоже. Слишком Крым уникален. Но учет определенных общих закономерностей политического и культурного развития не помешает пониманию того, насколько пока только очерченную, однако потенциально мощную утопию «суверенного Крыма» следует принимать во внимание.
Говорят, что в России Путина сепаратизм невозможен. Нет, он и возможен, и реален, но только в одной форме ‒ еще более антидемократической, чем кремлевский режим. Скажем, Чечня имеет практически неограниченное внутреннее самоуправление, основанное вовсе не на Конституции России. Конечно, не все руководители автономий имеют статус Рамзана Кадырова и его возможности, однако общий принцип именно такой: чем мощнее поддержка режима Путина и его лично, тем более сепаратно живет регион.
Конечно, идея «суверенного Крыма» ‒ это сепаратизм совсем другого типа. И ему развиться при Путине никто не даст. Но что произойдет после Путина?
И классические тоталитарные, и современные неототалитарные государства с имперскими амбициями всегда в значительной степени замкнуты на своего «великого вождя», на его всевластие и на его культ. В случае России к этому следует добавить еще и древние царистские традиции, сохраненные и объединенные в различных формах ‒ от обожания Сталина до канонизации Николая II ‒ и воплощенные в культ нынешнего «национального лидера». Когда в силу обстоятельств меняется лидер, меняется все. Государственная конструкция «провисает» в воздухе, ее опоры ‒ от региональных «вождей» до экзальтированных «представителей народа» ‒ становятся ненадежными, начинается борьба за власть между «наследниками престола», ослабляется цензура... В случае России все это умножится: для олигархов и политической верхушки проблемой проблем уже сегодня является снятие западных санкций. Если Путину не удастся переиграть Запад в этом плане, если санкции останутся, то новая власть (то ли выдвиженец номенклатуры, условный «Медведев», то ли лидер протестного движения, условный «Навальный») непременно попытается «сбросить балласт» негативного путинского наследия. Никто из них не захочет (и не сможет, не вызвав сопротивление со стороны «крымнашистской» части населения) просто прекратить оккупацию и вернуть Крымский полуостров Украине. А вот на «суверенный Крым» они согласятся. Это может стать для них выходом из тупика. Достаточно дать возможность свободной пропаганды идеи крымской независимости и практической мобилизации под лозунгами суверенитета всех категорий населения, недовольных кремлевским правлением, ‒ и утопия может стать реальностью. Конечно, обернутая в яркий фантик народного волеизъявления и «референдума» под международным контролем...
Кстати, можно предположить, что нынешние события вокруг Telegram-канала «Суверенный Крым» и таблички на мурале с «флотоводцем Путиным» ‒ это зондаж с целью оценки реальности сценария постпутинской «суверенизации» полуострова. При этом искренние сторонники идеи «суверенного Крыма» могут и не догадываться, что их используют, как пешек в большой игре...
Но во всех хитроумных сценариях на самом деле решающее слово остается за материковой Украиной и крымскотатарским народом.
В прошлые годы все властные команды Украины проводили на полуострове не лучшую политику. Они закрывали глаза на безумную российскую пропаганду, на активную деятельность финансируемых из-за «поребрика» организаций, на засилье местных полукриминальных групп и тому подобное. То есть у поколения Виктора Сосны ‒ 20-30-летних крымчан ‒ есть основания иметь вполне обоснованные претензии к официальному Киеву. Можно ли перетащить это поколение на украинскую сторону? Это зависит от того, как в ближайшие годы будет развиваться Украина.
Что же касается крымских татар, то их законные права ‒ несмотря на высокопарные обещания администрации Петра Порошенко ‒ так и остались не зафиксированными в Конституции Украины. Несмотря на это, большинство крымцев все же ориентированы на Украину. Но не начнет ли меняться эта ориентация в случае продолжения не слишком активной поддержки крымцев со стороны официального Киева?
Иными словами, к утопии «суверенного Крыма» стоит относиться серьезно. Иначе лозунг «Крым ‒ это Украина» может остаться лишь лозунгом.
Сергей Грабовский, кандидат философских наук, член Ассоциации украинских писателей
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: