«Вежливые люди» из центра «Э»: как проходили обыски у крымских мусульман в Раздольном

В пятницу, 11 января, сотрудники центра по противодействию экстремизму провели обыски сразу в трех домах крымских татар в поселке Раздольное. Якобы там проводили собрания организации «Хизб ут-Тахрир», которая в России и в аннексированном Крыму признана террористической. Но в этот раз российские силовики отошли от традиционного сценария и не выбивали дверей, а вежливо постучали и извинились за беспокойство.​

К Серверу Бариеву, Осману Османову и Эрнесту Эмирасанову сотрудники центра «Э» пришли в 7:30 утра. Сервер предполагает, что «сценарий» был продуман заранее, потому что разница между началом следственных мероприятий составляла максимум пять минут. Бариев работает зубным техником, Османов – разнорабочий, а Эмирасанов занимается строительством. Все трое – соблюдающие мусульмане. Они описывают один и тот же сценарий пятничного визита.

«Первое, что я услышал – стук в дверь. Я встал, сказал жене, чтоб она оделась, вышел на порог. Во дворе несколько человек, за воротами еще сотрудники, автомобилями перекрыта улица. Мне кажется, что отчасти такая массовость была отыграна на публику. Полвосьмого утра – это как раз время, когда люди идут на работу, ведут детей в школу – и тут такое происходит. Но несмотря на это, вели себя очень культурно, извинились за беспокойство, зачитали постановление, пообещали долго не задерживать. Когда вошли в дом – я попросил снять обувь, на что они сказали, что не будут наступать на ковер и пройдут по линолеуму. У Эрнеста дома надели бахилы», – вспоминает Бариев. Он добавляет, что сотрудники Центра «Э» сразу попросили увести родственников и ребенка в отдельную комнату, чтобы их не пугать.

«Собственно, они ничего и не трогали, – подхватывает Осман Османов, – попросили показать религиозную литературу, но у меня ее было немного. «Гости», правда, периодически звонили – видимо, своим кураторам – и спрашивали про отдельные книги. Например, их очень интересовал перевод «Корана» авторства Эльмира Кулиева. Было много вопросов по этой книге, но кураторы сотрудников «центра», подтвердили, что она не является запрещенной». Осман отмечает, что и у него, и у его друзей во время осмотра, проверили технику: компьютер и телефон. По словам активиста, смотрели истории браузеров, проверили установленные программы, контакты, просматриваемые сайты.

Эрнест Эмирасанов говорит, что «его» силовиков очень заинтересовала Instagram-страница инициативы «Крымская солидарность», на которую подписан активист.

– А что, вы солидарны с их деятельностью? – спросили сотрудники центра «Э»

– Конечно, будучи крымским татарином и мусульманином, я поддерживаю свой народ и полностью с ним солидарен – сказал Эмирасанов.

«Но судя по разговору между самими сотрудниками, они высказали позицию, что зря адвокаты заключенных так «раскручивают» дела (имеются ввиду кейсы «Хизб ут-Тахрир» и дела по «экстремизму»). Говорят, мол, если бы тихо работали, быстрее можно было бы закрыть», – говорит Эрнест.

Все трое мужчин – активисты «Крымской солидарности», они часто бывают на собраниях инициативы. Например, Сервер – гражданский журналист (именно он освещал судебные заседания по делу Балуха). Говорит, что никогда не занимался профессиональной журналистикой, но «не смог остаться в стороне, когда единоверцам понадобилась помощь в освещении судебных процессов». Активисты отмечают, что замечали за собой слежку. Передвижениями Османа и Эрнеста активно интересовались в 2014-2015 годах, а за Бариевым, по его словам, периодически присматривают до сих пор: «Только машины меняются. Я сначала марки запоминал, номера фиксировал, а потом их стало так много, и они так быстро менялись, что я перестал это делать».

С первых задержаний по «делам Хизб ут-Тахрир» силовики во время обысков и последующих задержаний вели себя жестко. Выбивали двери, заламывали руки находившимся в доме, выводили с пакетом на голове (случай Теймура Абдуллаева «Симферопольская пятерка»). В семьях, где были дети, родственники говорили о том, что те еще долго не могли забыть жестокого поведения силовиков и часто спрашивали, не пришли ли их убивать. Обыск в Раздольном стал первым в 2019 году – и разница в подходах очень видна.

Осман Османов делает три предположения о кардинальных изменениях в поведении силовиков: «Во-первых, я связываю это со сменой главы ФСБ по Крыму. Во-вторых, Крым сейчас на ладони всего мира, к нему приковано огромное внимание. Нужно продемонстрировать, что даже во время обысков на полуострове к людям относятся по-человечески, и смягчить отношение к силовым структурам. И третье – Россия всячески пытается консолидировать Крым в российскую плоскость, хотя во всем мире полуостров считается аннексированной территорией. Они своим поведением как бы показывают: в Крыму все нормально, здесь все проходит в рамках закона».

Уже в конце беседы Сервер Бариев добавил, что понятые, которых «ЦПЭшники» привели с собой, были нетрезвыми: «Скорее всего, это так называемые «суточники» из изоляторов временного содержания. Они часто фигурируют в протоколах и приезжают на обыски с сотрудниками российских силовых структур».

Оперативно-следственные мероприятия закончились тем, что никто ничего не нашел, не изъял и никто не был задержан. А из домов ничего не пропало: «Да, они сразу сказали: проверьте, все ли на месте, потому что были случаи, когда что-то пропадало. Несмотря на культурное поведение и, в принципе, нормальное отношение к нам, хочется отметить: проводить обыски на почве религиозных взглядом – это не нормальная практика», – отмечает Бариев.

В 2003 году Верховный суд России запретил «Хизб ут-Тахрир» и включил в список объединений, названных «террористическими».

Представители международной исламской политической организации «Хизб ут-Тахрир» называют своей миссией объединение всех мусульманских стран в исламском халифате. Они отвергают террористические методы и говорят, что подвергаются несправедливому преследованию в России и в аннексированном ею Крыму.

Защитники крымчан, арестованных и осужденных по «делу Хизб ут-Тахрир», считают их преследование мотивированным по религиозному признаку. Адвокаты отмечают, что преследуемые по этому делу российскими правоохранительными органами – преимущественно крымские татары, а также украинцы, русские, таджики, азербайджанцы и крымчане другого этнического происхождения, исповедующие ислам. Международное право запрещает вводить на оккупированной территории законодательство оккупирующего государства.