«Я снимал, как в Перевальном готовились к отпору оккупантам» ‒ военный корреспондент Виктор Гром

«Крым. Окруженные предательством» ‒ это документальная история о стойкости 36-й бригады береговой обороны во время оккупации Крыма весной 2014 года. Сейчас фильм можно увидеть в разных регионах Украины, а в середине мая переведенную на английский ленту покажут в Австрии. На лето же запланированы показы в США.

Автор фильма, военный корреспондент Вооруженных сил Украины Виктор Гром ‒ непосредственный свидетель событий, развернувшихся в конце февраля ‒ в марте 2014 года около крымского села Перевальное, где базировалась тридцать шестая бригада. Радіо Свобода записало интервью с Виктором Громом, которому тогда удалось отснять видеодоказательства российской агрессии против Украины.

– С 2010-го по 2014 год я как военнослужащий Вооруженных сил проходил в Крыму военную службу. Я там жил, у меня там родился сын и я оттуда никуда не собирался уезжать. И вот, в один момент, все изменилось.

Еще, помню, когда 26 февраля в качестве корреспондента центральной телерадиостудии я снимал Шевченковские вечера в Бахчисарае, ко мне позвонили знакомые и говорят, что крымские татары «поднялись». Это было неожиданно.

Понимаете, российские БТРы разъезжали по Крыму, но особенно это никого не удивляло, потому что россияне там всегда были и люди думали, что это, возможно, были какие-то учения.

Но 27 февраля уже позвонил в то время генерал-майор Воронченко (Игорь Воронченко ‒ командующий ВМС Украины ‒ ред.). Он тогда занимал должность заместителя командующего-начальника войск береговой обороны. То есть он отвечал за весь сухопутный компонент Военно-морских сил в Крыму.

Он позвонил и сказал: «Ты и Леня Матюхин (военный корреспондент, некоторое время занимал должность представителя штаба АТО ‒ ред.) должны прибыть в Перевальное. Я все вам объясню на месте».

Как оказалось, он нас позвал для того, чтобы мы поддерживали связь с гражданскими средствами информации и сбрасывали им информацию о том, что реально происходит внутри военной части.

Воронченко сообщил, что некоторые военные части уже окружены в Крыму и мы должны быть готовы передавать эту информация.

‒ Что вы увидели, когда прибыли в Перевальное?

‒ Мы приехали 27-го числа. Еще ничего не было. Стоял генерал-майор Воронченко на воротах, приехало два телеканала ‒ ТРК «Украина» и «1+1». И он объяснил, что происходит и чего можно ожидать.

Он сказал, что под видом учений россияне завели свои войска, и это десантники Псковской дивизии, как я сейчас помню, и они в любой момент могут подойти под часть в Перевальном.

Мы начали работу с гражданскими телеканалами и зашли на территорию части.

И тогда 10 боевых машин пехоты БМП-2 вывели из парка боевых машин, чтобы они заняли круговую оборону на случай, если россияне подойдут к воинской части.

Я снимал эти кадры, как ребята заряжались, как ребята были готовы дать отпор оккупантам.

И вот, ночью с 2 на 3 марта подошли эти оккупанты под ворота. Сначала в гражданской одежде. Я снимал, как они подошли к воинской части, и снимал, что происходило в это время в военной части. У меня, наверное, у одного была возможность это делать, как у военного корреспондента.

Даже сейчас, все знают о Крыме очень мало. И я в этом фильме хотел показать, что же происходило внутри военной части в это трудное время, какие были настроения, и почему было принято решение не давать бой, а уйти на материковую Украину.

‒ Сколько длилась оборона части в Перевальном?

‒ 27 февраля вывели технику и заняли круговую оборону. 2 марта россияне пришли. 21 марта Стороженко (командир бригады Сергей Стороженко ‒ ред.) повесил российский флаг.

‒ В чем особенность или отличие ситуации с 36-й бригадой от аналогичных, происходивших в тот момент вокруг военных частей в Крыму?

‒ Я не знаю, что реально происходило в середине других частей, но понимаете, что борьба длилась не только с внешним, но и с внутренним противником.

Вы понимаете, что это за ситуация, когда сам командир бригады пытался разоружить людей, разрядить технику, опасаясь, что наши применят оружие, выдавал им палки, щиты. Это деморализует людей. Представьте себе, ты военный, у тебя есть оружие, а тебе как нацгвардейцу дают палку и щит. Это ломало людей страшно. Люди так ходили где-то две недели. Не все конечно...

Вот, например, горно-пехотный батальон не сдал оружие. Это подразделение, где Юрий Головашенко был (продолжает нести службу в составе Вооруженных сил, командир 57-й отдельной мотопехотной бригады ‒ ред.).

В течение всего времени они не сдавали оружие, до конца. Все остальные подразделения уже тогда сдали оружие в оружейную, а Головашенко ‒ нет. У него ходили на дежурство, у него всегда было все четко, потому что ребята реально готовились к бою.

А Стороженко, тем временем, всевозможными методами пытался сломать ребят и говорил им, что, мол, «оставайтесь со мной, будем здесь служить нормально». Кто-то его послушал, а кто-то ушел. Кто-то увидел лидера в нем, а кто-то ‒ в Головашенко и с ним ушел.

Здесь все зависит от самих людей. Нельзя говорить, что только крымчане там остались. Ну нет. Очень много крымчан вышло, а остались там и львовяне, и житомиряне, и одесситы, и харьковчане.

Вот две истории. Воронченко ‒ из Харькова, и Стороженко ‒ из Харькова. Один остался, а другой предал.

‒ Как складывались отношения с местным населением? У вас в фильме показан момент, когда под часть пришел священник из церкви, расположенной рядом, вместе с верующими...

‒ Да. И начал святить «демонические силы» (российских военных ‒ ред.), чтобы у них никогда не стреляло оружие. Они вышли из церкви и увидели этих «зеленых», а те бряцали оружием.

Люди, гражданские, пытались спасти ситуацию. Они говорили, что «так Гитлер заходил», что «мы на своей земле», что «нам ваша помощь не нужна», что здесь нет никаких «бендеровцев», и так далее...

‒ Какой момент был самым тяжелым?

‒ Когда я снимал, и Стороженко сказал: «Кто остается ‒ тот остается, а кто уходит на материковую Украину, то вам там, как героям, всем должности предложат». Издевался так. Поведение не военного, дававшего присягу народу Украины.

‒ Уроки, которые надо извлечь из тех событий? Можно ли было предотвратить те события?

‒ Мы не были готовы к такому. Мы существовали в парадигме «русские ‒ братья» и все время готовились против «диверсий татар». Все проводимые учения были спланированы против диверсий татар как террористов, так как это их земля и они могли ее отвоевывать. Никто не ожидал удара в спину от россиян. Ходили же вместе на парадах. И кумовья были там, они там все породнились. И кто знал, что так будет происходить? Никто. Никто не ожидал такого удара от россиян.

‒ Как сложилась судьба участников тех событий?

‒ Вышло около 300 человек. Еще 300 человек уволились во время тех событий, так как приходили их родители, это местные предпочтительно: «Они не хотят воевать. Они не будут воевать. Это не наша война». Начали увольняться. И где-то 400 остались там служить.

Некоторые, кто остался там служить, показательно обеспечены квартирами ‒ они помогали аннексии. Но очень много людей сейчас и в Мурманске, и на Камчатке служат. То есть не получили то, что россияне говорили: будете служить все в Крыму, будете обеспечены.

И о том, что «не надо будет изменять Украине, не будете присягу России принимать», это обещание россияне тоже не сдержали.

Наши же ребята ‒ те, кто вышел, очень многие из них остались воевать, и воюют очень мощно. Даже видел как воюют ‒ они готовы на все за Крым, за Украину, за Донбасс.