Следственный комитет России продолжает расследовать уголовные дела против Алексея Навального и его соратников, и накануне объединил пять дел в одно. Многие из экс-сотрудников запрещенных в России штабов Навального и ФБК покинули страну, сам политик находится в тюрьме. Соратник Навального и бывший замминистра энергетики России Владимир Милов уехал за границу несколько месяцев назад и занят тем, что добивается международной реакции на преследование оппозиции в России.
В студии телеканала Настоящее Время (создан компанией RFE/RL при участии Голоса Америки) мы спросили Владимира Милова, чего ему удалось достичь и как это реально поможет оставшимся в стране оппозиционерам, а также обсудили с ним Госдуму восьмого созыва, прошедшие в России выборы и газовый кризис в Европе.
"Такую анаконду задушить – дело непростое". Об эмиграции и работе оппозиционера за границей
— Владимир, около полугода назад стало известно, что вы уехали в Европу. Это время приговора Любови Соболь, Навальный голодает в колонии, ФБК и штабы еще не признаны экстремистскими, Иван Жданов в Москве. И вдруг вы принимаете решение уехать. Почему именно тогда?
— Я еще когда встречал Новый год, я совершенно даже не думал, что я уеду из России, не хотел уезжать. Просто когда были январские акции [протеста против задержания Навального], то у меня в подъезде было столько полиции по мою душу персонально, сколько я не видел никогда в жизни: там было порядка 20 человек, взвод такой. Я понимал, что у них не было приказа войти, но в следующий раз они войдут. И кроме этого, у меня вот эта вся история с большим числом исков от Пригожина на несколько десятков миллионов рублей. Я понимал, что окно возможностей очень небольшое, то есть надо уезжать и делать это сейчас. Либо если бы я и не сидел сейчас, то ходил бы со всякими ограничениями свободы, это первая административка – и ты сразу уже реально сядешь. Поэтому мы посоветовались с коллегами, решили, что нельзя, чтобы всю оппозицию выключили, – надо чтобы кто-то продолжал работать, продолжал вещать и говорить важные вещи нашим сторонникам. Вот решили меня с семьей передислоцировать.
— Я очень хорошо помню прямой эфир, который вы вели с Волковым, где вы рассказывали, что это очень осмысленное решение, потому что вы будете заниматься международными связями, международными отношениями. Скажите, пожалуйста, что удалось сделать? Оказались ли западные партнеры такими, как вы себе представляли? Что происходило эти полгода?
— Я давно их знаю, то есть я представление о них сформировал уже много десятилетий назад. И я вижу, я очень рад тому, что, в принципе, в Европе, в Америке формируется такая серьезная коалиция людей, которая готова выйти с новой более жесткой и грамотной политикой в отношении Путина.
Если говорить о том, что мне удалось лично сделать: например, я очень много участвовал в подготовке доклада о стратегии по России, который Европарламент принял в сентябре тремя четвертями голосов. Даже когда его впервые обсуждали в мае на слушаниях в комитете по международным делам, я там выступал главным докладчиком. И я уверен, что мы в ближайшее время – вот почему я в Чехии, собственно, сейчас, – обсуждаем уже на национальном уровне, чтобы большая группа стран, не обычная вот Польша плюс Балтия (хотя мы их очень любим и ценим их поддержку), но нужно, чтобы 8-10 стран вынесли вопрос о воплощении этого доклада в жизнь уже в Брюсселе на Евросовет. Думаю, что в ближайшее время это будет сделано. Ждем тоже нового правительства Германии. Так что ситуация сильно сдвинулась. Этот доклад Европейского парламента – это лучший документ о России, составленный западниками, который я, наверное, видел вообще в своей жизни.
Ну и видите, что в Америке много что задвигалось.
— Хотела как раз об этом спросить.
— Билль об этих 35 "ашурковских друзьях" – там целый набор таких системных законопроектов против глобальной коррупции и клептократии, их шесть штук всего в оборонном билле. Так что, как говорится, работаем.
— Нет ли у вас каких-то неприятных ожиданий? Учитывая, что похожая история разворачивалась с Беларусью: вроде как коллективная поддержка есть, но она недостаточно сильна для того, чтобы происходили какие-то фундаментальные сдвиги.
— Она достаточно сильна. После истории с Протасевичем они приняли такие убийственные санкции, которые еще не в полной мере заработали. Но вот это то, чего Лукашенко больше всего боялся, это перекрытие денежного кислорода всем его таким валютным, дойным коровам: "Беларуськалий", экспорт нефтепродуктов – это основное, что приносит Лукашенко валюту, живые деньги. Это будет смертельно для всей экономики и для режима. Но последствия наступят не сразу, это вопрос месяцев, может быть, года. В эту же сторону примерно все двигается и по России.
Всем хочется сократить дорогу из пункта А в пункт Б. Это главное, с чем я сталкиваюсь: а почему до сих пор Путин сидит на своем месте? Но мы должны понимать, что это такие самые умные и прочные диктаторские режимы, гораздо прочнее тех, которые были во второй половине XX века. Они технологически оснащены, у них совершенно другая финансовая подушка другого качества, они гораздо жестче и готовы на более жестокие репрессии. Они знают, что вся страна против них, уже не строят иллюзий, и как бы заранее так к этой осаде и готовятся. Поэтому такую анаконду задушить – это дело непростое. Здесь важно, чтобы люди видели динамику. Что если пару лет назад международная позиция была: "Закроем страницу по Украине и двинемся дальше" – то сейчас любые новости из любых стран, из Евросоюза в целом, из Америки, из Канады – видно, что ситуация для Путина только ужесточается и уже никакого диалога не выходит.
— Очень сложно, как мне кажется, донести до людей, которые ждут каких-то приветов и признаков движения, что эти вещи – это оно и есть. Как можно построить этот мост?
— Вы знаете, он сам построится. Потому что я в курсе, я сам бывший бюрократ, я этих людей, политиков, знаю десятки лет. Это небыстрый процесс, он обязательно даст результаты, и вот тогда все люди, которые ждали, надеялись, во-первых, они получат свое, во-вторых, вы мне все будете звонить за комментарием, а я не буду трубку брать. Мы точно знаем, что этот момент наступит. Потерпите. Окей, если кто-то недоволен, будет ругаться – поругайтесь на меня, на американцев, на европейцев, отведите душу. Но моя оценка очень оптимистичная, потому что ситуация двигается, двигается достаточно уверенно. Еще полгода назад какие-то вещи обсуждались "в черновую", сейчас уже билль, уже стратегия, принятая Европарламентом. Вообще для западной бюрократии это космические сроки, так что, на мой взгляд, все неплохо.
"Газпром" воспользовался ситуацией". О России и газовом кризисе в Европе
— Не могу не спросить про газ. Говорили про Беларусь и калий – а есть Россия и газ. И есть Великобритания, которая говорит, что это все просчет, какая-то спланированная манипуляция. Что вы об этом думаете? Чего пытается добиться Путин и "Газпром"? Или не пытается, и это действительно какой-то набор случайных событий?
— Вы имеете в виду всплеск европейских цен?
— Да.
— Это сложная ситуация, потому что в основе, в фундаменте лежат объективные обстоятельства. Это рост цен в Азии, слишком быстрое восстановление от ковида и связанная с этим недозаполненность еврохранилищ – еще с зимы все начали газ уводить туда, потому что он уже тогда там $1000 стоил. И из-за этого хранилища остались полупустыми. С другой стороны, "Газпром", конечно, все это видит – и он, конечно, воспользовался ситуацией, чтобы дополнительно подлить масла в огонь и пошантажировать европейцев, типа: "Вот видите, без нашего газа вы замерзнете".
Это в чистом виде манипулирование рынком, это прямо азы антимонопольного законодательства – удержание товара для повышения цен. Потому что мощности у них есть, они могут добыть и поставить дополнительный газ, чтобы всех успокоить, не бесплатно, а вот за эту самую рекордную $1000, это будет для них очень выгодно. Но они этого не делают, чтобы специально манипулировать рынком, посеять истерию. Я уверен, и я вижу, что коллеги в Европе тоже: уже был запрос депутатов Европарламента на эту тему, проверить. И я уверен, что антимонопольное дело против них в итоге будет открыто, и они обычно всегда после такого идут на уступки.
Это серьезная история, это рынок потребителя. Европа недооценивает свою силу. Это рынок потребителя, они в долгосрочном плане у "Газпрома" всегда выигрывают и получают что хотят.
— Мне просто знакомые из Германии рассказывали, что они видели телевизионную рекламу: "Что делать, если зимой вдруг пропадет отопление" – видимо, какой-то саспенс достигается со всех сторон.
— Не, ну серьезная ситуация. Я сегодня вижу сообщения, что многие производства в Европе временно останавливаются на несколько недель из-за слишком высоких цен на газ: металлургия, например, и другие важные секторы. Так что ситуация действительно болезненная. "Газпром", действительно, к ней отчасти причастен из-за сознательного манипулирования рынком. То есть на пожаре они не заливают его водой, а еще подливают туда чего-то горючего.
О решении Навального вернуться и судьбе его сторонников после запрета ФБК
— Какие сейчас отношения между людьми, которых медиа называют соратниками Алексея Навального? Как сейчас идет работа? Что вы можете рассказать?
— Вы знаете, отношения очень хорошие. Если вас конкретно интересует распределение обязанностей, то система очень простая: кто что может полезное привнести и у кого хорошо получается, тому просто говорят: "Бери вот этот участок и занимайся", – работает это так. Вообще, мы пережили попытку просто уничтожить нашу структуру. По планам Путина нас всей нашей командой должно было не быть, она должна быть выключена, никому уже больше не интересна и так далее. В последнее время все немножко просело из-за того, что Алексея Навального отключили от эфира, посадив его в колонию, но сейчас это стало возвращаться. Все растет, интерес растет, число сторонников растет, просмотры [Навальный Live] растут, это хорошо.
— А как вы оцениваете ваши потери? Я понимаю, что это достаточно большое испытание, как для людей лично, так и для структуры.
— Очень многие, к счастью, уехали – и, на мой взгляд, это было суперправильное решение. Сейчас мы в XXI веке и можно, находясь в Европе, продолжать вещать и осуществлять связь с теми, кто находится в России. Поэтому попасть сейчас в тюрьму или под какой-то прессинг – это самое плохое, потому что работоспособные люди выключаются, их не видно, они ничего не могут сделать. Очень многие уехали, не все гладко, многим нужна адаптация, люди были не готовы к жизни за границей, но мы восстанавливаем это. И я очень рад в том числе, что просто такая банальная человеческая взаимопомощь.
— Вы сказали в начале, что когда после Нового года вы стали думать об отъезде, было какое-то коллективное обсуждение. А когда возвращался Алексей Навальный, было обсуждение или у него был какой-то решающий пакет голосов?
— Это было его личное решение.
— А вы были за или против?
— Мне сложно сказать, потому что я не могу оценивать всю его мотивацию. Я знаю, что он всегда лично очень негативно относился к политической работе в эмиграции. Я – нет, у нас разные взгляды с ним на это. А он – да. Он прямо считал, что все, если в эмиграции – ты как бы перестаешь быть лидером. Это первое. И второе, я так понял, что он такой I did it my way политик: он хотел показать, что этим всем шантажом его не заставить играть по правилам Путина. Поэтому он решил так. Он такой крупнейший политический лидер современности, это его право, я здесь не могу это обсуждать: есть и плюсы, и минусы. Ему в итоге взвешивать баланс.
— А как сейчас он передает вам какие-то свои мысли, как он участвует в работе? Наверное, через адвоката есть возможность?
— Я не буду прямо в деталях обсуждать технологии.
— Хорошо, Алексей Навальный участвует в работе?
— Да, участвует, участвует очень активно. Очень переживает за то, что происходит, и он прямо очень внимательно следил за всей историей с выборами, днями голосования. Если не в ежедневном режиме, но в регулярном.
— Каково это, когда ты чувствуешь, что на борьбу с тобой направлены просто какие-то колоссальные усилия в масштабах огромной страны?
— Вы знаете, это так только кажется. Усилия действительно колоссальные, но я просто этих всех людей хорошо знаю, которые сегодня руководят Россией. Это очень жалкие, мелкие, трусливые люди, они даже мизинца Навального не стоят, ими руководит страх потерять власть и просто сесть конкретно за все, что они натворили.
— А как не бояться всем остальным? Не все, как Навальный.
— Да. Но надо преодолевать это, и я вижу, что у многих людей это получается. Они хотели выстроить систему тотальных репрессий, но они все равно получаются нетотальными. Многие отбиваются. Людей восстанавливали – уволенных из метро или "Мосгортранса" за то, что их нашли в базе Навального, – многие восстановились, получили полмиллиона компенсаций по суду и много еще чего. Короче говоря, бороться можно и нужно. Да, это опасно, да, когда ты смотришь на эту силовую машину, это может быть страшно. Но в итоге люди все равно настроены продолжать борьбу, потому что сколько можно-то уже?
"Признавать эту Думу легитимной нельзя". О выборах-2021 и новом созыве парламента
— Вы упомянули про выборы [в Госдуму в сентябре 2021 года]. Как вы спустя какое-то время оценили то, что происходило, – махинации, манипуляции? Получили ли вы большую поддержку, чем ожидали, или, наоборот, были расстроены, что где-то не добрали?
— Мы не очень довольны фактическими результатами формальными, то есть мы ожидали большего: меньше мест "Единой России", больше избранных кандидатов "Умного голосования", хуже результат по партспискам партии власти и так далее. Ждали, что Дегтярев не пройдет в Хабаровске.
Но, с другой стороны, уровень протестной мобилизации нам очень нравится. Перед выборами по ожиданиям было опасение, что людей настолько запугали этими репрессиями последних месяцев, что все просто махнут рукой и скажут: "Это бесполезно". Но мы были очень рады, когда увидели, особенно в воскресенье вечером, что приходит огромное количество людей на участки, явно даже не скрывая свою цель проголосовать протестно. Это было здорово. В большинстве округов, где даже "Единая Россия" выиграла, там мы шли вровень. То есть еще чуть-чуть – и результат мог бы быть совсем другим, даже несмотря на манипуляции.
А манипуляции дают нам пищу подумать, как с этим дальше бороться. Потому что, с одной стороны, да, рисовка электронного голосования, переписывание протоколов, а с другой стороны, понимаете, когда десятки миллионов людей уже активно готовы выйти и проголосовать против, это тоже просто так не перебьешь. Поэтому будем бороться.
— Сегодня начала работать новая Дума. Чего вы ждете?
— Мы не ждем ничего нового, потому что видно, что после выборов они маховик репрессий еще больше интенсифицировали: еще больше "иноагентов", какие-то новые уголовные дела. Они будут продолжать штамповать, этот бешеный принтер, все, что мы привыкли. Мы считаем, что признавать эту Думу легитимной нельзя. Это, кстати, говорится напрямую и в сентябрьском докладе Европарламента, о котором я вам говорил. Мы будем добиваться того, чтобы их лишили признания их дипломатических паспортов, лишили полномочий делегаций в ПАСЕ – думаю, что это вполне возможно. Так чтобы все проглотят и будут признавать это реальным парламентом – нет, такого сейчас не будет.
— Такую зачистку, которая была перед голосованием, очень многие интерпретировали как то, что они собираются что-то совсем ужасное придумать и принять?
— Я не думаю, что прямо совсем ужасное. Это будет такое скорее поэтапное продолжение нагнетания обстановки. Сегодня посадили Навального, завтра посадят еще сто человек, сегодня признали в целом сеть сторонников Навального экстремистской организацией, завтра пойдут массово штамповать судебные решения. Не надо ждать какого-то там ядерного взрыва, это просто будет такое скорее постепенное нагнетание напряженности. Но вы должны понимать: это реакция на рост народного недовольства. Они боятся народного недовольства и пытаются всех запугать. Не то что не надо пугаться, но надо понимать, что в итоге мы, Россия и ее народ, сильнее.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: