«Это ‒ история, а ты ‒ хроникер»: воспоминания стримеров Майдана

(Этот материал впервые был опубликован на Радіо Свобода 21 ноября 2017 года )

К годовщине начала Революции достоинства (с 21 ноября 2013 по февраль 2014 года) двое стримеров Радіо Свобода Андрей Дубчак и Дмитрий Джулай рассказали, как вели прямые видеотрансляции событий в центре Киева и отсняли кадры, уже ставшие всемирно известной хроникой Майдана.

‒ С какого времени вы начали вести прямую трансляцию событий из центра Киева в ноябре 2013 года?

​Дубчак: Я ‒ один из первых стримеров Майдана. Четыре года назад в день, когда начинался Евромайдан, я понял, что происходит что-то серьезное. Ко мне обратилась руководитель украинской редакции Марьяна Драч и спросила, нужно ли вести стрим. Так все и началось.

Мы с Дмитрием Шурхало пришли на Майдан, где было несколько десятков человек, и просто начали снимать. Из офиса тот наш первый стрим с Евромайдана отслеживал Влад Яцкив.

Тогда у нас не было еще всего необходимого оборудования, мы подсвечивали себе мобильными телефонами. Однако мы стримили всю ночь и целый день. Эту первую прямую трансляцию «Украинская правда» взяла себе на главную страницу. И люди, которые туда заходили, автоматически начинали нас слушать и смотреть. Это продолжалось несколько первых дней. И людей, это слушавших и смотревших, было очень много. Точную цифру не скажу, но речь идет о миллионах людей.

Наши смены зависели от событий. Первый штурм Майдана «Беркутом» с Михайловской и Институтской улиц я стримил с вечера и до утра. Вообще тогда стримы по 8-10 часов были нормой.

Джулай: Тогда было такое время, что все происходило вне правил. Мы могли стримить с самого утра и до поздней ночи, а иногда, если события были очень накалены, то и всю ночь. Нас было четыре человека, которые стримили постоянно: Михаил Ельчев, Левко Стек и мы с Андреем. Много стримов сделали также Дмитрий Шурхало, Евгений Солонина, Владимир Корсунский, Николай Закалюжный, Игорь Исхаков и Дмитрий Баркар (двух последних коллег побил «Беркут»).

Прямые трансляции из центра Киева вели еще Татьяна Ярмощук, Анастасия Москвичева, Ирина Штогрин, Жанна Безпятчук, Инна Кузнецова.

Сначала мы работали как на «обычных событиях», а когда стало понятно, к чему идет, редакция искала средства, чтобы как-то нас уберечь от повреждений: каски, противогазы, бронежилеты. Мы все помогали друг другу ‒ приносили чай, еду, теплые вещи.

Помню, когда 18 февраля людей на Майдане окружили со всех сторон, метро закрыли и объявили о «проведении антитеррористической операции, которая начнется в 18:00, если люди не уйдут с Майдана». Тогда Михаил Ельчев стоял на улице Институтской рядом с кордоном милиции, а сбоку горели палатки. Он снимал и не хотел уйти и передать смену. Я побежал к майдановкам, варившим еду, взял и принес ему. Михаил ел прямо перед камерой.

В общем я много стримил 22 января, 18 и 19 февраля ‒ с утра до ночи, 20 февраля.

Физически трудно стримить мне никогда не было. Это ‒ экстрим! Ты понимаешь, что это ‒ история, а ты ‒ хроникер, ты снимаешь то, что никогда не повторится. Как журналист я должен был выполнить свою миссию ‒ зафиксировать и показать эти события людям.

Труднее всего было морально ‒ тогда, когда на Майдане происходили страшные вещи, а сигнал все время исчезал и не работал стрим. Тогда мы изо всех сил пытались решить технические проблемы и восстановить трансляцию.

‒ Как относились к вам участники Майдана?

​Джулай: Нас знали в лицо, хотя, возможно, и не знали, например, что я с Радіо Свобода. Некоторые майдановцы даже думали, что я это для себя делаю ‒ как волонтер. Когда я говорил, из какой я редакции, ‒ радовались, Радіо Свобода в них вызвало положительные эмоции. Так как были случаи, когда корреспонденты некоторых телеканалов снимали что-то, и майдановцы их выгоняли, а нас нет.

Откровенно говоря, я не помню ни одного случая, чтобы кто-то мешал снимать или запрещал. Даже когда мы снимали, как делались «коктейли Молотова», никто нам ничего не сказал.

Дубчак: Я всегда разговаривал с людьми. Если я прихожу с камерой и нормально спрашиваю, могу ли я снимать, то мне отвечают так же нормально. Помню, 19 февраля у меня в руке была камера и сигарета, еще и чай, и я должен еще и коммуницировать, я стримил с той стороны, где была опасность.

Я снимал милицию, и если они просили не показывать их лица, то я этого не делал. Равновесие должно быть. Даже 18 февраля, я смонтировал два видео: раненых и убитых ‒ митингующих и раненых силовиков.

‒ Когда было труднее всего вести стрим?

Дубчак: 18 февраля, когда люди умирали у меня на глазах. Я стримил на многих локациях: вместе с «сотнями» я пришел в Верховную Раду, перелез через автомобиль ‒ начал стримить драку в Мариинском парке. Далее я стримил со стороны правоохранителей схватки у горящих грузовиков на углу Институтской и Шелковичной. Когда они полностью сгорели, я вылез и стримил оттуда: в это время в меня начали бросать камни. Я перелез на балкон и начал вести стрим оттуда, а когда «Беркут» погнал людей в сторону Майдана, я спустился и начал это снимать.

Знаете, на кадрах у меня есть люди, которые за долю секунды потеряли глаза, люди с черепно-мозговыми травмами: профессор КПИ с сыном и первые погибшие на выходе из станции метро «Крещатик» ‒ два тела пожилых людей. Тогда у меня был шок. И знаете, не так от этих тел, как от девушки, которая никак не могла понять, что они уже мертвы, и все пыталась вызвать «скорую помощь».

‒ Вы понимали, что вам грозит опасность?

Дубчак: Да. Это временами спасало. Например, бросают камнями, чувствую, что сейчас будет что-то серьезное ‒ отхожу с камерой дальше. Было такое, что и убегал.

Джулай: Мы старались не находиться на пересечении драк, но снять все так, как оно было. Мне лично повезло, я не получил повреждений. А вот моих коллег ‒ Игоря Исхакова и Дмитрия Баркара избили «беркутовцы».

Не понравилось, что те слишком близко подошли с камерой на улице Грушевского. Поэтому сначала «спустили с холма», а затем продержали полдня на морозе в холодном автозаке, а потом еще полдня ‒ в районном отделе милиции.

У меня единственное что было, то это 19 января пострадала камера, когда начались протесты на улице Грушевского. Я тогда вел стрим ночью ‒ и для одной из камер он стал последним. Еще помню, 18 февраля бежал с майдановцами, и меня поймали «беркутовцы». Я начал кричать, что я ‒ «пресса», и когда уточнил, что с Радіо Свобода, они меня отпустили.

‒ Какие отснятые события вас поразили больше всего?

Дубчак: 18 февраля в Доме профсоюзов у меня на глазах умер молодой парень...

Джулай: Их было очень много. Но я помню, как 18 февраля митингующие стояли вдоль улицы Институтской, а проходы к Кабмину и Верховной Раде были перекрыты грузовиками, позади которых стояла милиция.

Шли такие «позиционные бои»: камни и гранаты бросали, стреляли. Я на углу улицы Шелковичной и Институтской забрался на балкончик, с которого открывался вид на все перекрестки. Вдруг, со стороны улицы Шелковичной, начал двигаться отряд бойцов внутренних войск ‒ простых парней 18-20 лет, которые, возможно, впервые держали тот щит в руках. Майдановцы настойчиво хотели их вытеснить и начали бросать брущатку, один из этих ребят упал на землю.

Митингующие сняли с него шлем и забрали дубинку, но он вырвался и побежал. Кто-то бросил в парня камень и попал прямо в затылок, парень упал. Я транслирую и думаю: «Ужас, я снял, как убивают человека». Парня оттащили. Позже я проверил информацию ‒ ни одного погибшего от тупого удара не было, только от огнестрельного оружия. Этот, снятый мной момент есть в фильме «Пленники» на YouTube ‒ 400 тысяч просмотров.

В тот же день было событие, которое меня еще больше поразило, но снять его я не смог. Когда людей начали вытеснять и началась паника, какой-то дедушка лет 75 не успел выйти из толпы. Его настигли трое «беркутовцев». У одного из них была бейсбольная бита, и втроем они начали его очень сильно бить. Я просто застыл, я все видел, но меня охватил такой страх, я ничего не мог поделать.

​‒ Какие, на ваш взгляд, самые важные события попали в ваш стрим?

Джулай: Например, я снял видео 22 января, часто используемое в различных документальных фильмах о Майдане, в том числе и тех, которые показывают в мире. Я пытался быть постоянно в центре событий, но, знаете, часто во время их кульминации не стримил. Так, я пошел в гостиницу «Украина», где на первом этаже сложили тела погибших. Помню, как один медик накрывал их тела белыми простынями ‒ и начал звучать гимн. Да, его пели каждый час на Майдане, но в этот момент атмосфера была особенно болезненной. Я даже не вытащил камеру, так как считал этот момент слишком интимным.

Также в то же 22 января, когда арестовали несколько десятков человек и среди них был «медик» (не знаю, точно ли, факт в том, что он был одет в футболку с красным крестом), то я снял момент, когда этого парня в белой футболке тащил один из «беркутовцев». Позже над этим «медиком» состоялся суд за «сопротивление правоохранительным органам». И я передал Олегу Мусию это видео, и парня вскоре выпустили.

Дубчак: Первый стрим с Майдана. Столкновение на улице Банковой 1 декабря. Во время «Марша Миллионов» взобрался на главную елку страны и снял видео на камеру GoPro, разлетевшееся по всему миру и увиденное миллионами глаз.

18 февраля стрим с погибшими и ранеными во время столкновений на Институтской.

20 февраля снимал дорогу от отеля «Украина» до Майдана, где были кадры погибших.