«Общество заражено войной». Российский рок-музыкант Евгений Федоров – о войне, Крыме и отъезде из России

Российская рок-группа Tequilajazzz после военного вторжения России в Украину приостановила свою концертную деятельность. На логотипе группы появился знак международного антивоенного движения, а лидер группы Евгений Федоров покинул Россию. В эксклюзивном интервью Крым.Реалии Евгений Федоров рассказал о том, почему группа Tequilajazzz не выступала в аннексированном Крыму, чем запомнился Koktebel Jazz Festival, насколько сильна поддержка войны в России, и сможет ли «холодильник победить телевизор».

– В конце июля вы написали в соцсетях, что приняли участие в проведении благотворительного аукциона, на котором собрали деньги на покупку «скорой помощи» для Украины – написали музыку и, цитирую, «поработали грузчиком-экспедитором». Почему?

– Я, скажем так, поучаствовал бебиситтером: сидел с детьми, пока моя жена очень активно готовила аукцион. Там были две наших русских барышни и девчонки, которые работают в Центре помощи Украине – Help Ukraine Gothenburg. Таким образом я незримо участвовал в подготовке и проведении этого аукциона. Он проходил два дня: собирали по всему городу картины, развешивали их. Я здесь со своей машиной и меня использовали, чтобы возить все эти штуки. Был рад помочь. Да, делал музыку. Там висели картины, стояли скульптурные работы, я пытался создать такую атмосферу, которая в том числе настраивала бы потенциальных покупателей, чтобы они покупали побольше и подороже, чтобы собрать больше денег. В итоге на эти деньги купили «скорую помощь», сейчас она в Харькове.

– Почему вырешили помочь украинцам?

– Потому что что-то надо делать! Это как раз тот случай, когда можно делать свое дело – то есть музыку – и физическим путем поучаствовать. Это моя деятельность – делать музыку. Чтобы все выглядело красиво. Чтобы это не выглядело, знаете, как просто механический сбор денег, а была все-таки такая акция… И она прошла довольно успешно. Для меня это было важно. Огромное количество моих друзей в России, практически 99%, находятся в состоянии: «Что бы сделать, чтоб помочь?» Не все могут сделать это изнутри России. За финансовые переводы сажают в тюрьму, как известно. Это просто физически опасно: все знают про российские тюрьмы – это прямая угроза жизни. Многие рады помочь и сделать хоть что-то. Многие мои знакомые волонтерят, в Петербурге помогают украинцам, которые уезжают в Европу через Россию – таких довольно много. Их встречают, отвозят на своих машинах к границе с Эстонией. Мне же – человеку, который находится здесь в безопасности, надо что-то делать. Многие русские люди считают священным долгом хоть как-то помогать Украине, украинским мирным гражданам, которые пострадали от того, что делает наша страна.

– Вы уехали из России?

– Да, я уехал из России.

– Вы пока не говорите, где находитесь?

– Информация уже просочилась, тем более, что я рассказывал про аукцион, и другие косвенные детали указывают на то, что я нахожусь в Скандинавии. Кроме своего конкретного местоположения я больше ничего не скрываю.

– Почему покинули страну?

– На самом деле мы давно думали, что пора сваливать от этого безумия. Еще до войны приходили такие мысли, но дальше этого не шло. Просто думали: надо бы. А потом началась война, и это «надо бы» встало остро. Мы начали готовить документы, получать визы – у жены и детей их не было. Одновременно мне стали поступать звонки с угрозами после моей активности в соцсетях и интервью, в частности, «Новой газете». В этой статье, теперь уже снятой, всевозможные деятели искусств высказывались: что они думают по поводу этой так называемой спецоперации (так в России называют полномасштабное военное вторжение в Украину – КР). Абсолютно все высказывались в довольно жесткой манере. По этой причине, видимо, материал в «Новой газете» был в итоге снят. В интернете его можно найти с помощью архивных инструментов, напрямую он недоступен. Мне начали поступать угрозы – сначала «мирные», с настоятельной просьбой снять все свои комментарии и высказывания – как мне было сказано, «критикующие спецоперацию», а также «прямые оскорбления действующей власти Российской Федерации».

– Оскорбления были?

– Были. Например, в одном из постов я сравнивал Владимира Путина с антихристом, попытавшись посмотреть на ситуацию с религиозной точки зрения. Имея в виду практики, которые сейчас использует российская власть – обман, перевертыши – все, что в классическом православном богословии считается признаками дьявола, антихриста. Все это было налицо. И, наверное, это было самым оскорбительным, потому что сработало. Это был какой-то полушуточный пост типа: «Ребята, вы видите из-под пиджака хвост? И рога пробиваются у этого персонажа». Потом стали поступать уже более злобные звонки, очень грубые, с матом, с угрозами физического воздействия. К сожалению, я ни один из них не записал, потому что каждый был за рулем. Мы приняли решение о стремительном отъезде после вежливого звонка. Потому что было понятно, что за вежливым последует невежливый. Так и случилось.

«Это был день ужаса»

– Каким вы запомнили день 24 февраля?

– Все было понятно уже 22 февраля, когда российские власти заявили, что признают «ДНР» и «ЛНР». Было совершенно очевидно, что последует дальше. Ожидалось именно это. Я помню, что в тот день, когда Россия вошла в Крым (хотя говорили, что «это не мы»), я подвел свою жену к карте, сказал: «Смотри, что будет дальше» и показал этот коридор, включающий в себя Мариуполь, Херсон, вплоть до Крымского полуострова. Что дальше последует вот это. И я был очень удивлен что понадобилось целых восемь лет.

22 февраля мы играли концерт в Нижнем Новгороде. Это был один из первых концертов нашего запланированного тура по России – и последний. Мы тут же изменили наш логотип, в одну из букв вписали пацифик (международный символ антивоенного движения – авт.), повесили его на задник, чтобы обозначить свою позицию, потому что уже было понятно, что это вопрос нескольких часов. Мы думали, что это произойдет 23 числа, в день российской армии. Накануне мы даже спать не могли. Утром, в каком-то полусне, я открыл интернет и увидел новость, что начались военные действия.

Весь день был в тумане. Все созванивались, транслировали свое эмоциональное состояние либо делились друг с другом аморфной фразой: «Пора валить». От ужаса, от паралича, которые эта новость вызвала в обществе, было не до каких-то осознанных действий. Не было понятно развитие событий – будет ли ядерная война моментально, или все-таки они подождут. Это был день ужаса – таким я запомнил день, который когда-то войдет в историю.

По странному стечению обстоятельств у одного из моего приятелей в этот день был день рождения. Он является страстным поклонником всего, что делает Владимир Путин, и, соответственно, страстным поклонником того, что происходит сейчас. До 24 февраля с этим как-то можно было жить. Так живет все российское общество – есть разные взгляды на происходящие события, но умудрялись как-то сосуществовать: с легким троллингом друг друга, с переругиваниями, но все-таки мирно. В этот день стало понятно, что мы стремительно разделяемся, как минимум, на два лагеря.

Неделю мы жили, читая новости: одна хуже другой. Естественно, было желание как-то высказываться, что-то говорить. Тут же стали звонить из редакций, просить комментарии: «Эхо Москвы», «Новая газета». Все хотели высказываться и делали это громко, ярко и без страха. Увы, масса этих комментариев потом оказались вытерта из российского сегмента Интернета, потому что последовал закон «о фейках» (статья 207.3. УК России «Публичное распространение заведомо ложной информации об использовании Вооруженных сил РФ – авт.).

Неделя прошла как в бреду, никто из нас не спал. Очень большое количество людей ушло в глухой запой, потому что психологически не могли найти выхода никак. У меня же наоборот, как отрезало: я не мог пить никакого алкоголя – понимал, что это именно то время, когда надо оставаться максимально трезвым во всех отношениях. Чтобы сохранить ясность ума для каких-то дальнейших действий или противодействий. Мне было важно сохранять трезвость, и я сохраняю ее до сих пор.

А потом последовали эти звонки. Я поехал, забрал детей из школы и детского сада, прямо посреди уроков и во время тихого часа. Мы взяли какие-то самые необходимые вещи, ноутбук, одну гитару. Багаж примерно такой, как на один день в Москву. И уехали.

– Дети понимают, что происходит?

– Им пять и десять. Старший понимает. Для младшей это больше приключение, и довольно привычное, потому что мы довольно часто ездим в отпуск, берем детей на гастроли. В семье есть привычка сорваться и куда-то стремительно поехать. Она оказалась очень полезной.

«Чтобы попасть в Украину, нужно было не ехать в Крым»

– Сейчас мы начинаем слышать антивоенные заявления от российских музыкантов, писателей, других известных деятелей. Но таких заявлений не было слышно в 2008 году, когда Россия напала на Грузию. Их было больше, но недостаточно в 2014 году, когда Россия захватила Крым, оккупировала Донецк и Луганск. И когда стало известно о действиях российской «ЧВК Вагнера» в Сирии, их тоже не было особо слышно. Многие украинцы не склонны считать совпадением то, что эти заявления начались, в основном, тогда, когда из-за международных санкций обычные россияне начали чувствовать себя некомфортно.

– Выступления начинались, когда санкции еще не были объявлены. Их же не за секунду объявили, а Фейсбук буквально взорвался от комментариев известных и не известных людей. То есть это началось еще до санкций. Во-вторых, этот вопрос по своей сути напоминает мне своего «российского родственника», который звучит так: «Где вы были все эти восемь лет?» Это точно такой же вопрос, только с другой стороны. Мы, например, и многие мои друзья все это время демонстративно ездили в Украину на гастроли. Это означало демонстрацию позиции. Потому что, чтобы попасть в Украину, нужно было не ехать в Крым. Как всем известно, есть сайт «Миротворец» и такое прочее. Если ты наследил в Крыму, больше тебя в Украину не приглашают. И все мои знакомые публиковали фото: «Мы в Киеве!» «Мы в Одессе!» Это то, что демонстрирует отношение к событиям. В частности, к Крыму: мы в Украине, потому что мы не поддерживаем аннексию Крыма.

Предпоследний концерт в Киеве мы играли в клубе «Атлас», последний концерт был на Арсенальной в небольшом пабе осенью 2021 года. Мы ездили и всячески нахально демонстрировали, что любим ездить играть в Украину.

Точно так же в 2012 году мы с семьей сделали попытку переезда в Грузию – вскоре после российско-грузинского конфликта. Это тоже было моей персональной демонстрацией. Я не могу от кого-то что-то требовать, не могу сказать, что я сидел и внимательно слушал, кто что говорил на своих концертах. Но среди большинства музыкантов было негодование, абсолютно адекватное отношение к тому, что происходило в 2014 году в Крыму. У очень многих. За исключением тех ребят, которые всегда придерживались версии «зачем хохлам отдали Крым».

– Группе Tequilajazzz предлагали выступать в Крыму после 2014 года?

– Да, Вадик Самойлов звонил персонально (Вадим Самойлов, участник российской рок-группы «Агата Кристи», внесен в список лиц, угрожающих национальной безопасности Украины – авт.) Мы были знакомы, но не близкие друзья и даже не близкие приятели. Позвонил Вадик, говорит: «Вот делаю фестиваль в Крыму». Это был апрель 2014 года, то есть сразу. Я ему сказал: «Вадик, ты же знаешь, что я не поеду». Он сказал: «Я так и думал, но решил попробовать».

– После этого были еще предложения?

– Да нет вроде бы. Я думаю, такие фестивали не делаются людьми снизу, с какого-то момента все стало проходить под патронажем политических структур, у которых уже был список: вот эти поедут, а эти не поедут. Нас перестали трогать: знали, что не поедем – чего звонить?

– Я хорошо помню первые годы после аннексии: это был просто парад российских фестивалей в Крыму, возили музыкантов, как раньше агитбригады…

– Вот с Z-концертами то же самое.

– Для чего это? Желание застолбить территорию? Завоевать людей? Или показать, что это «наша земля»?

– Или чтобы показать, что жизнь продолжается, только налаживается, и «все класснее и класснее». Мол, смотрите: мы пришли, и сразу культурная жизнь стала налаживаться… Хотя в Крыму и так все играли до 2014 года на Koktebel Jazz Festival.

Кстати время от времени, когда мы въезжали в Украину, нас допрашивали в аэропорту или на автомобильной границе. Меня вызывали в кабинет, допрашивали, и естественный вопрос: «Когда вы были в Крыму в последний раз?» Я всегда честно отвечал: в 2011 или 2012 году, на фестивале Koktebel Jazz Festival. Один раз меня пограничник в Киеве спросил: а «Коктебель джаз» сейчас проводится? Я говорю: конечно, проводится. – А где, в Коктебеле? Я говорю: нет, не в Черноморске под Одессой. Говорит: «Хорошо, проезжайте».

Я был готов отвечать на все эти вопросы, потому что я знаю это, мы там играли. Было особенным удовольствием говорить правду.

– Вы часто бывали в Крыму?

– Вы знаете, я в целом не люблю ездить на юг. Летом, когда все наши знакомые едут на юг – не важно, на российский, украинский или какой-то еще, мы садимся в машину и едем на север: в Финляндию, Норвегию, на побережье Баренцева моря. Замечательно кататься по северу, когда там нет лютой стужи. Места там удивительно красивые.

Я вообще не любитель пляжного отдыха. Поэтому все наши пляжные вылазки ограничены пребыванием на каком-то фестивале. Приезжаем на Koktebel Jazz Festival: пара дней, я там купаюсь, и мы уезжаем домой. Мне хватает. Поэтому мы бывали редко.

– Какие ощущения от Koktebel Jazz Festival, тамошней тусовки?

– Классный фестиваль. Он такой домашний. Всегда в легком подпитии, потому что вино, виноградники… Ощущение радости… и песок все время в носках. Было классно. А потом все прекратилось. Мы перестали туда ездить, и все.

– В украинских соцсетях есть разное отношение к так называемым «хорошим русским». Есть те, кто регулярно цитируют антивоенные заявления Бориса Гребенщикова, Андрея Макаревича. Есть те, кто говорят, что не хотят ничего слышать ни о России, ни о любых ее гражданах, пока продолжаются обстрелы украинских городов. Кто-то говорит про ров с крокодилами и «никогда больше». Что вы думаете об этом?

– Это неизбежно – и то, и другое, и третье. Это происходило всегда – отмена культуры противоборствующей стороны. Я думаю, что так же было в СССР, когда воевали с Гитлером. Эти эмоциональные жесты, такой настрой, исключающий русскую культуру из пространства, полностью объясним. Это печалит, но ничего не поделаешь. Тут я не могу быть советчиком, и тем более не могу пытаться как-то это исправить.

Мне пишут многие украинские коллеги, музыканты. Кто-то пишет слова благодарности, некоторые пишут: ты как-то слабо себя ведешь, давай-ка помощнее. Но я считаю, что все себя ведут так, как считают нужным в этой ситуации. И учитывая мой темперамент, довольно спокойный, не воинственный… Я вижу, что от нас требуют огромного количества вещей, а за неисполнение – тут же вычеркивают из списка хороших людей. Мне, честно говоря, непонятно, что значит быть хорошим.

Знаете, мне повезло в свое время быть в панк-роке. А панк изначально ставит себя в положение анархиста. И очень не хочет казаться хорошим. Панк ведет себя отвратительно, асоциально, с него взятки гладки. Мне кажется, панковское положение гораздо более честное, нежели положение какого-то там святоши. Вот и я в панк-роке нагрешил вообще адски, и слово «подонок» у нас было похвальным словом. Понятно, что это была такая наполовину шутка, но это было для того, чтобы противопоставить себя тем «хорошим» комсомольцам, которые говорили вроде бы правильные вещи, но при этом была абсолютная мертвечина в глазах.

То есть живой человек – это тот, который ошибается, но при этом остается искренним и честным.

«Рассчитывать на протесты не следует»

– Насколько, по-вашему, российское общество сейчас заражено войной?

– Сильно заражено. Не все. Оголтелых людоедов не так уж и много. Официальные данные говорят, что какая-то невероятная цифра поддержки и лично президента, и его «спецоперации». Я этому не верю – данные, конечно же, завышены. Но очень большая часть отравлена идеей, что «мы кого-то спасаем от нацистов». Это такая уловка, через которую в сознание людей проникла идея войны: «Мы же хорошие, мы не можем делать плохого». Вот через эту уловку, через «миссию хорошего человека» большое количество людей убедили в необходимости всех этих событий. Что «надо помочь русскоговорящим в Украине». Сначала придумали историю, что русский язык [в Украине] запретили. Плюс теперь стало понятно, для чего были бесконечные… заходишь в России в любой магазин или на бензоколонку, где днем включен телевизор, там – бесконечные разговоры про Украину. Все ток-шоу – только об Украине. Конечно, это было рассчитано на поколение, которое социально очень зависимо от телевизора. И через эту идею «помощи» и борьбы «за хорошее» идея войны проникла в сознание людей.

– Как это можно изменить?

– Денацификация России. Мирная денацификация. Когда люди увидят, что они отравлены, это будет очень болезненно. Не знаю, увидят ли они при этой жизни. Сейчас с ними разговаривать невозможно, они говорят шаблонами. Поэтому многие мои знакомые предпочитают не вступать ни в какие разговоры, ни с кем – ни с мамами, ни с тетями, потому что это влечет за собой скандалы, уходы из дома, битье посуды, инфаркты. Мне кажется, что это болезнь, потому что люди в глубине души понимают, что то-то не так.

В целом я убежден в метафизических причинах происходящего. Произошла демонизация. Какие-то потусторонние силы, какой-то мутный червь поселился под одной шестой части суши и питается исключительно ненавистью. А слуги его действуют исключительно обманом, перевертышами: «Война – это мир, а мир – это война».

– В Украине есть люди, которые надеются на то, что раз санкции сейчас влияют на жизнь россиян, то это разбудит российское общество.

– Нет, не разбудит.

– То есть холодильник не победит телевизор?

– Не победит. Такие мысли говорят о плохом знании природы русского человека. Я это вижу по своим знакомым – людям, которые вообще никакие не путинисты. Но когда со всех сторон перекрывают кислород, просыпается азарт русского человека. Азарт и обида: «Ах, раз так, то пошли все на фиг!» Эти люди волей-неволей дрейфуют в сторону официального отношения к санкциям, которые декларируют Мария Захарова и прочие псы режима. Люди начинают ловить от этого драйв: мол, без санкций проживем, да пошли вы… Они начинают обижаться на мир, к которому они хотели бы принадлежать, быть интегрированными в европейское, мировое сообщество. Но раз оно нас выкинуло – ну и пожалуйста. Именно такой включается механизм.

Эти санкции, наоборот, сплачивают российское общество – так, как это необходимо Путину. Пример из прошлого: когда стали вводить первые санкции, начали финансово ограничивать очень небольшую группу людей наверху. И тогда Россия ввела контрсанкции. Но русским объяснили по-другому. И население до сих пор убеждено, что в России нет нормального сыра, потому что против нас ввели санкции. Им никто не рассказывает, что это мы сами не покупаем сыр из-за того, что у какого-то олигарха отобрали какой-то завод. Понимаете? То есть эти санкции действуют совершенно наоборот. Они в ближайшей перспективе никак не помогут.

Русские люди научатся жить в сложнейших условиях. Это свойство ментальности и привычек к выживанию, которые выработаны за предыдущие века, двадцатый век – не исключение.

– То есть наивно полагать, что российские матери, которые устанут от гробов, или родители, чьи тяжелобольные дети останутся без жизненно важных лекарств, выйдут протестовать?

– Они не будут обвинять Путина. Они будут обвинять Запад в том, что он не поставляет [лекарства в Россию]. Каждый, кто не считает себя причастным к этой войне, будет считать своим личным врагом какую-то западную фармакологическую компанию, которая «решила вдруг ребенку не продавать лекарство»: «Я же не виноват, почему мне не продают?» Но они не будут бунтовать против Путина, и пропагандисты это прекрасно знают. Их риторика, включая Соловьева или писателя Прилепина, их тезисы сделаны топорно, но действенно, и это работает. Народ привыкает и начинает думать точно так же: «Пошли вы со своими санкциями! Мы и под санкциями проживем». Так и будет. Так что рассчитывать на протесты не следует.

Окончание беседы с Евгением Федоровым читайте на Крым.Реалии в ближайшие дни

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

5-й месяц войны (хроника)

СПРАВКА: Российское полномасштабное военное вторжение в Украину продолжается с утра 24 февраля. Российские войска наносят авиаудары по ключевым объектам военной и гражданской инфраструктуры, разрушая аэродромы, воинские части, нефтебазы, заправки, церкви, школы и больницы. Обстрелы жилых районов ведутся с использованием артиллерии, реактивных систем залпового огня и баллистических ракет.

Ряд западных стран, включая США и страны ЕС, ужесточил санкции в отношении России и осудили российские военные действия в Украине.

Россия отрицает, что ведет против Украины захватническую войну на ее территории и называет это «специальной операцией», которая имеет целью «демилитаризацию и денацификацию».

Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://krymrpkgnypwwuyim.azureedge.net/. Также следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.

Сайт заблокирован?
Обойдите блокировку!

читать >