«Вышивка, которую делают крымские татары – уникальна и очень сложна в исполнении. Она требует очень много времени, выдержки, нервов. То есть это о чем? О терпении, да? Мы говорили о важности национального костюма. Это ведь некая закодированная информация», – рассказывает Лилия Дерман. Она показывает коллекцию фесок – крымскотатарских головных уборов, которые сшила сама. Лилия – дизайнер и создает национальную одежду. О том, как депортация 1944 года повлияла на культуру крымских татар, возможно ли сохранить традиции в изоляции в Крыму и как знакомить с крымскотатарской модой в Киеве, – в разговоре с Крым.Реалии.
«Европейские страны, даже современные, предпочитают пастельные, сдержанные цвета. А у нас, например, очень яркие, такая же наляпистая вышивка, цветы. Это же о нашем внутреннем мире, понимаете? О том, что мы [говорим] о красках, насыщенности, экспрессии, эмоциях», – Лилия Дерман продолжает описывать традиционный крымскотатарский костюм. Она дизайнер одежды и работает заведующей кафедры дизайна в одном из киевских вузов.
Ее родные из Ускута (старое название села Приветное в Алуштинском регионе до депортации крымских татар – КР). В 1944 году они были депортированы. Вернуться в Крым они не смогли и поселились неподалеку – в Херсонской области. Там построили дом. Там же родилась и Лилия.
На Крымском полуострове она была часто и «своими ногами обходила практически все горы в Крыму». Но по-настоящему связь проявилась, когда Лилия покинула место, где родилась, и в 2005 году уехала на учебу в Киев.
«И когда прошло несколько лет после учебы, уже здесь, будучи вдали от дома, вдали от Крыма, я начала как никогда ощущать эту связь. Можно сказать, зов крови», – вспоминает она.
Зов крови
Лилия начала искать крымскотатарское сообщество в Киеве – и нашла. Вместе они ходили на выставки, выезжали на природу, общались. Она заинтересовалась крымскотатарскими танцами. «Я искала здесь что-то, что бы мне напоминало о доме», – вспоминает Лилия.
Она связала свою жизнь с дизайном и шила одежду для танцев. Но в 2022 году, когда Россия совершила полномасштабное вторжение в Украину, у нее «в голове все перевернулось».
«Где-то через полгода после начала полномасштабной у меня начали появляться мысли о том, что бы я могла сделать такого, вот, в культурном, художественном плане. Как художник, чтобы показать это сопротивление, чтобы «приблизиться» домой, чтобы дать возможность тем крымским татарам, которые находятся здесь в Киеве, не потерять эту связь», – вспоминает Дерман.
Так она начала делать традиционные крымскотатарские мужские уборы из каракуля.
Лилия говорит, что на материковой части Украины подобное не делают – работать с подобным материалом непросто. Свои изделия она продавала, кое-что дарила. Так к ней начали поступать заказы изготовить головные уборы и для женщин – фески.
«У нас, у украинцев, есть день вышиванки, и все одевают вышиванки. Или на какие-то праздники, на Рождество. В каждой семье это по-своему. Какая-то вещь, которая показывает национальную идентичность. Или тот же веночек, например. А у крымских татар в современном видении нет каких-то таких элементов одежды, которые также можно было надевать на мероприятие. И потому мне захотелось сделать, с одной стороны, что-то традиционное, а с другой – в современном видении», – объясняет свою миссию Лилия.
Ей стыдно признаться, но до того, как она начала заниматься этим профессионально, она мало что знала про крымскотатарское искусство. Поэтому Лилия стала тщательно изучать не только историю национального костюма, но и живопись, скульптуру, керамику и многое другое. Она не хотела, чтобы повторилась история с украинским национальным костюмом во времена Советского Союза и «шароварщиной».
«Специалисты знают, что казаки не носили синие шаровары, что до середины XIX века на одежде не было вышивки как таковой. Это искаженная Советским Союзом реальность для того, чтобы превратить воина-казака в посмешище. Стереть историю, стереть истоки», – объясняет Лилия.
Крымскотатарская культура также сталкивалась с подобным давлением.
Уникальный вышитый код
«Искусство – это, в первую очередь, образ мышления. Как ты думаешь, как видишь этот мир и что ты видишь. И когда ты смотришь, например, на крымскотатарский орнамент или на произведения искусства, или на традиционную одежду, ты можешь почувствовать и понять то, как твои предки видели мир. Мне кажется, это некая связь с прародителями», – объясняет Лилия.
Она говорит, что национальная одежда крымских татар аутентична. Например, выбором тканей и орнаментов – орьнека.
«Орьнек неповторимый и в других культурах, например, у турок или у казанских татар, или у узбеков – это другие орнаменты. Они имеют другую пластику линий, которая не присуща крымскотатарскому орнаменту. Этим и отличается», – рассказывает дизайнер.
Тоже самое можно сказать и про технику филигрань – сложный кружевной узор из металла, который используют для украшений и поясов.
«Это уникальные техники вышивки, которые есть у крымских татар. Их достаточно много и эти техники не использовались в других культурах. Они присущи только нам. Многие из них потеряны, многие удалось восстановить. В частности, крымскими татарами, которые сегодня находятся на полуострове», – говорит Лилия.
Она показывает фески – женские головные уборы, которые создала сама. В крымскотатарском орьнеке есть женские и мужские символы.
Например, изображение тюльпана считается мужским символом. «С помощью этих символов можно рассказать историю. Вот изображение дерева рода, а вокруг него разворачивается целый сюжет, который может рассказывать о пожелании семье родить больше детей, о пожеланиях здоровья. Каждое изображение и то, как оно расположено, имеет символическое значение», – рассказывает дизайнер.
Многие артефакты крымскотатарской культуры были уничтожены во время насильственного выселения народа в 1944 году.
«Книги, предметы искусства, в том числе бытовые. После того, как крымских татар погрузили в вагоны и вывезли, военные сносили на площади вещи из домов. Туда уже приглашались этнографы, которые копались, грубо говоря, в этих вещах, перебирали и выбирали действительно ценные вещи для музеев. Остальное – уничтожалось. Одна из ключевых проблем – это то, что артефактов практически не осталось. Их очень мало и большая часть того, что сохранилось, хранится где-то в России – в музеях, закрытых каких-то хранилищах», – рассказывает она.
Часть того, что некоторым крымским татарам все-таки удалось забрать с собой в места депортации, они потом продавали в попытках выжить. Элементы крымскотатарского костюма – пояса и фески – можно встретить в частных коллекциях и музеях Узбекистана и Турции.
«Таким образом история распылялась по всему миру и утрачивалась», – говорит Лилия.
У нашей героини есть яркое воспоминание из детства про феску ярко-красного цвета, которая принадлежала ее бабушке. Ткань была местами потертая, а несколько монеток были срезаны.
«Крымскотатарские фески часто украшались монетами. Они могли быть буквально золотыми, но чаще всего – позолоченные. Это украшение, которое говорило о социальном статусе женщины. Если они смогли забрать эти вещи в места депортации, то там, в моменты, когда уже нечего было есть, срезали эти монеты, продавали и за вырученные деньги семья питалась. На самом деле, это стало там одним из средств выживания», – рассказывает Дерман.
Культура в изоляции
Несмотря на то, что мастера, которые остались на Крымском полуострове, стараются развивать крымскотатарскую моду, заниматься этим в изоляции сложно, считает Лилия.
«Любое искусство, которое находится в изоляции, – это про упадок. Мы не можем развиваться без презентации своего продукта свободно по всему миру. С одной стороны, мастера делают свою работу – и по керамике, по костюму, по вышивке. Все мастера, которые находятся на полуострове, крымские татары, пытаются восстанавливать, беречь настолько, насколько у них хватает сил. С другой стороны, очень тяжело, когда ты ограничен «невидимыми» законами, я бы их так назвала – влиянием России, размыванием культурных традиций и вообще культуры как таковой. Потому что еще в советское время татар пытались не разграничивать. Есть казанские татары, есть башкирские татары, есть крымские татары. На самом деле татар много, но они всех называют татарами. А это разные народы», – говорит Лилия.
По ее мнению, в аннексированном Россией Крыму процессы размывания культурных традиций уже начались. Например, во время крымскотатарских свадеб играют музыку казанских татар или турецкую. В движениях танца также начали прослеживаться вкрапления других культур и их становится больше.
«Вероятно, сложно сопротивляться, потому что сопротивляться активно можно год, два, три. Ну, сколько можно активно сопротивляться? Простите, но уже одиннадцатый год. Любое пространство, если оно пустое, его начинают чем-то заполнять. Или ты его начинаешь чем-нибудь заполнять. И здесь вопрос в том, чем ты его заполняешь или чем тебе разрешают его наполнить», – объясняет дизайнер.
Она надеется что сможет повлияет на этот процесс и внесет свою лепту в сохранение традиций крымскотатарской культуры.
«Нужно почувствовать это на ощупь как ребенок»
Лилия говорит, что даже на материковой части Украины иногда сталкивается с советскими нарративами касательно крымских татар.
«Если мы сегодня не будем рассказывать о том, что такое Крым, кто такие крымские татары, что такое крымскотатарское искусство при помощи конкретных проектов, где ты можешь почувствовать, например, вкус – если это кофе или крымскотатарская кухня, посмотреть, пощупать костюм… Мало об этом говорить. Надо это почувствовать, как ребенок, – на вкус, на зуб. Если мы не заполним головы людей корректной информацией, то это сделает кто-нибудь за нас», – уверена Лилия.
Сама дизайнер участвует в различных культурных и образовательных проектах.
Свое свадебное платье она практически полностью сшила сама – в крымскотатарских традициях, но сделала так, чтобы оно также было современным.
«Я была в традиционном белом платье, но по крою оно было похоже на крымскотатарское. В динамике было видно присущее трапециевидное расширение, рукав сначала немного расширенный, потом сужается. V-образный вырез. А вечером я как раз надела сверху этот фрагмент [манишку] и головной убор. Еще у меня был пояс филигранный, кажется ХVIII столетия, коллекционный», – рассказывает она.
Празднование Лилия устроила так, чтобы всех гостей познакомить с крымскотатарской культурой.
«Любой обряд, который мы совершали, который относился к крымскотатарской культуре, мы объясняли. Зачем, почему, откуда это все начиналось и как мы интерпретировали это в рамках нашей свадьбы», – вспоминает дизайнер.
Когда Лилия мастерит феску, ее главная цель – сделать ее доступной как можно большему количеству людей. Она хочет, чтобы элементы национального крымскотатарского костюма вплелись в повседневность.
«Есть аутентичное изделие, которое сохранилось с времен. В плохом состоянии, потому что это старая вещь, но его изображения доступны во многих книгах по истории крымскотатарского костюма. Даже в интернете. И я взяла ту феску как основу, но она был вся покрыта вышивкой. Я оставила лишь фрагмент. Там было много мелких деталей. Я их убрала и оставила только самые большие ключевые орнаментальные решения, которые ему присущи. Упростила. Убрала лишнее, чтобы его больше осовременить, удешевить. Мое желание, чтобы эта вещь была доступна для людей с разным финансовым достатком», – говорит Лилия.
«Верить сложно, но не верить – стыдно»
Детство Лилии прошло на берегу Азовского моря и когда она вспоминает о нем, то начинает плакать. Она очень за ним скучает. При этом, не уверена, смогла бы ли она остаться жить в Крыму.
«Там так или иначе останутся люди, которые «переобулись». Мне кажется, что между нами образовалась пропасть: между теми, кто находится много лет в оккупации и теми, кто находится здесь. В образе мышления, в восприятии информации, во многих нарративах, которые там сейчас навязываются. Пройдет очень много лет, прежде чем мы это выровняем и сбалансируем. Поэтому я не знаю, буду ли я психологически готова к этой борьбе. Я знаю людей, которые точно готовы. А я, возможно, буду использовать искусство. Возможно, через студентов», – рассуждает Лилия Дерман.
Среди ее студентов сейчас есть те, кто никогда не был в Крыму и которым она могла бы показать полуостров. Она допускает, что может быть «проводником в мир, который знает и любит».
В то, что она сможет увидеть Крым снова, она верит. Лилия вспоминает историю, которую ей рассказала взрослая крымская татарка.
«Она сказала, что если бы не их родители, они бы никогда не вернулись в Крым. Потому что родители были «мечтателями» – она так и сказала. Они мечтали о возвращении в Крым, бредили им. Это передалось детям. Поэтому дети, которые родились уже в изгнании, начали возвращаться в Крым. И она говорила, что когда была ребенком и слышала все эти рассказы про Крым, не верила в возвращение. Позже, когда крымским татарам удалось вернуться в Крым, ей стало стыдно, что она не верила», – пересказывает историю Лилия.
Эту историю она услышала пару лет назад. «Я для себя поняла: мы сейчас живем в очень сложные времена, когда уже и верить тяжело. Но не верить – стыдно», – уверена Лилия Дерман.
Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://d7gbvm8f25dpa.cloudfront.net/следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.
