Режиму Путина осталось существовать недолго – Джемилев

35 тысяч крымчан оставили полуостров после совершенной в прошлом году Россией аннексии. Половина из них – крымские татары. Об этом заявил в интервью Радио Свобода лидер крымскотатарского народа Мустафа Джемилев. Вместе с тем он констатировал – во время захвата Крыма (во время так называемой «крымской весны») Украина не имела военной мощи дать отпор. Поэтому сказать, что Украина бросила крымских татар Мустафа Джемилев не может. При этом он подчеркнул – крымские татары за возвращение на родину боролись десятилетиями, и оккупанты на полуострове терпят поражение и сейчас. Также он сообщил, что главнокомандующий ВСУ Петр Порошенко поддержал идею создания мусульманского батальона Крыма в украинской армии. Также Мустафа Джемилев рассказал, что он сказал бы Владимиру Путину.

– Господин Джемилев, на чем сейчас сосредоточена ваша деятельность? Внутренние вопросы или международные, такие как конгресс, состоявшийся в Анкаре в начале августа? Чего больше?

– Вся деятельность, конечно, направлена на деоккупацию Крыма. Потому что, если не будет этого, если мы не освободим Крым, перспектив для нашего народа нет.

– Удается ли продвигаться в этом направлении, на ваш взгляд? Уже 1,5 года прошло после так называемой «крымской весны». Владимир Путин, видите, разъезжает по Крыму, делает заявления соответствующие. Что удается сделать на международном уровне?

– Советская власть перед распадом вела себя так же, как будто она будет существовать вечно. Но, как говорят, «понтуется» человек.

В целом положение России – слава Богу! Я никогда не думал, что буду радоваться, что какой-то стране плохо, но сейчас я вынужден радоваться, потому что это государство оккупировало мою страну. Сейчас ситуация такова, что, я думаю, не так долго осталось этому режиму.

– Путинскому?

– Да. Потому что санкции все же дают о себе знать. Просто это – экономические подсчеты. Они за год с лишним месяцев оккупации в результате санкций потеряли где-то 156 миллиардов долларов. Это примерно треть золотовалютного резервного запаса России. Если такими темпами будет продолжаться, то остается еще два года с несколькими месяцами. Но я думаю, темпы будут нарастать. Особенно, если будут реализованы планы по эмбарго на закупку нефти и газа (а это основные валютные поступления России), то эти сроки значительно уменьшатся.

– Мы еще вернемся к Путину. А относительно внутренней ситуации в Украине. Создана должность правительственного уполномоченного по вопросам крымскотатарского народа. Так? Одно из последних решений Кабмина. Как вы оцениваете это решение? И кто может занять эту должность?

– В целом это была наша инициатива. Задача состоит в том, чтобы создать лоббистские группы по всему миру, в первую очередь, в Северной Америке. Это охватывает США и Канаду. Мы направляем туда своего представителя, они будут там создавать группу. Потом будем в Брюсселе и других странах. Для того, чтобы говорить о проблемах Крыма. Потому что складывается такое впечатление – многие люди не осведомлены о том, что произошло, и о том, в каком состоянии сейчас находится Крым.

Я просматриваю в интернете на всех языках через Google, по крайней мере, понимаю суть, о чем идет речь. Во многих странах, особенно азиатских, то есть Таиланд, Вьетнам, то там повторяется все, о чем говорит Москва. Такое впечатление, что якобы жители Крыма сами так «хотели» этой оккупации и сейчас они настолько «счастливы», поэтому, мол, никаких проблем не существует.

Не только страны Юго-Восточной Азии, но даже такие государства, как Греция, Армения, Сербия – тоже повторяют эту пропаганду. В европейских странах много таких зомбированных людей. «Раша Тудей» они всегда смотрят. Поэтому мы думаем вести очень хорошую работу.

– Действительно, то, что вы сейчас говорите. В России судят украинскую военнопленную Надежду Савченко.

Большой резонанс этого судебного процесса. На судебном процессе против режиссера Олега Сенцова и его собрата Александра Кольченко уже прокурор объявил срок, к которому он хотел бы, чтобы суд, в конце концов, приговорил. Сенцову – 23 года за, так называемый, якобы совершенный «терроризм», а Кольченко – 12.

Эти судебные процессы в центре внимания СМИ так или иначе. Но в аннексированном Крыму тоже притесняют крымских татар, а меньше огласки. При всем уважении к Сенцову, Савченко и к Кольченко...

– В Крыму в контексте этих судебных процессов такое происходит, как будто в этой стране вообще законов не существует.

– В России?

– Да. Скажем, на днях допрашивали Ильми Умерова о событиях 1992 года, когда крымские татары в ответ на разгром ОМОНом и захват заложниками 32 крымских татар «разгромили» Верховный Совет Крыма. Казалось, какое отношение имеет Россия к этим событиям? Мы тогда разобрались в Украине. Кстати, власть тогда признала, что ОМОН превысил свои полномочия. И абсурд! С какой стати? Но происходит.

Или, скажем, арестован первый заместитель председателя Меджлиса Ахтем Чийгоз, находится уже много месяцев в тюрьме по обвинению в событиях 26 февраля прошлого года. То есть еще до так называемого «референдума», «присоединения». То есть это противоречит и внутреннему российскому законодательству. Им на это наплевать.

– По вашим данным, после этих событий, о которых вы сейчас упомянули, то есть конец зимы прошлого года, весна, так называемый «референдум»... 10 тысяч крымских татар были вынуждены покинуть свою родину, полуостров?

– Точных данных никто не скажет, потому что точного подсчета нет, это приблизительные данные. О 10 тысячах говорил уполномоченный Верховного комиссара ООН по делам беженцев в середине прошлого года. Сейчас говорят о 21 тысяче, «Крым SOS» говорит о 35 тысячах. Имеются в виду не только крымские татары, а вместе. Из них около половины – это крымские татары, потому что наибольшее давление на крымских татар.

– Можно сказать, что выехало до 10% населения крымских татар, которые жили на полуострове до так называемой «крымской весны»?

– 10 тысяч – это примерно 3%, если исходить из того, что нас 300 тысяч. Но вообще выезд из Крыма не слишком поддерживается, особенно если это делегаты Курултая, члены Меджлиса.

– Оккупационной властью?

– Нет-нет, с нашей стороны и вообще со стороны народа. Потому что мы все время призываем: как бы трудно вам не было бы, оставайтесь на родине, потому что мы за возвращение на родину боролись десятилетиями – переживем и эту оккупацию.

– А сколько сейчас под судом оккупационной власти находится крымских татар?

– В заключении сейчас трое. Один – по событиям 26 февраля, а двое – по 3 мая, когда они встречали меня. Незаконный переход границы. Хотя, согласно международным нормам, никакой границы между Крымом и Украиной нет. Но против многих возбуждены уголовные дела. Отпущены под подписку. Я думаю, что семь-восемь человек там есть, если не больше.

– Есть же, к сожалению, и факты, когда крымских татар похищали, а затем находили их мертвыми. Сколько таких людей?

– Называют цифру 18 человек. По фамилиям мы 13 знаем, но еще данные по пяти другим тоже есть. Это не только крымские татары, там еще трое других национальностей, то есть украинцы. Одним словом, те, кто не согласен с оккупацией.

Эти похищения, убийства людей... Мы сравниваем нынешний режим с советским режимом, но он еще хуже.

– Нынешний российский хуже?

– Хуже. Причем в советское время тоже были разные периоды, но это далеко не период перестройки. Это примерно 1937 год.

– При СССР все депортированные народы пострадали. Чеченцы, ингуши, калмыки... Но вы только во время перестройки получили возможность вернуться на родину. Те же чеченцы, ингуши, при всем уважении к ним – при Хрущеве...

– Да, всегда говорят, что все пострадали, но не все были подвергнуты депортации и геноциду. Поэтому в этом смысле крымские татары, конечно, еще больше пострадали. Они десятилетиями боролись против этого режима. А сейчас этот режим вернулся.

– А сейчас, как вы считаете, то, что происходит и осуществляется Россией, это геноцид крымских татар или нет?

– Физического уничтожения нет. Есть, как и в период первой оккупации, в 1783 году, создание условий, которые заставляют крымских татар оставлять свою родину. Тогда тоже не было вагонов, не было депортированных, но отбирали землю, глумились над их чувствами. В результате через несколько десятилетий после оккупации Екатериной Крыма крымские татары на родине оказались национальным меньшинством. Примерно то же сейчас происходит. Создаются условия, обстановка страха, террора, которые заставляют людей покидать свою землю.

– Некоторые ваши собратья называют это «гибридным геноцидом». Вы согласны?

– Примерно так.

– Вы еще в конце февраля нынешнего года (была информация прессы) призвали президента Украины Петра Порошенко к блокаде Крыма. Так? Вы поддерживаете это мнение и сейчас?

– Я не употребляю этого слова.

– Некорректно слово употреблять?

– Это не блокада. Наоборот, я считаю, что передвижение людей с украинскими паспортами должно быть облегченным. Но, другое дело, надо ли нам кормить оккупантов? Надо нам электроэнергию туда подавать? Я не за то, чтобы они там голодали, были без света. Но это обязанность оккупанта, пока эта территория находится под их юрисдикцией. Не юрисдикцией, а фактически под их властью.

Я понимаю, что доставка продуктов паромом или самолетом многократно дороже, но почему мы должны беспокоиться о казне России?

– Но эти самые 300 тысяч ваших соотечественников остаются в Крыму.

– Так как раз в первую очередь эти 300 тысяч и те, кто сохраняет надежду на возвращение Крыма, все время возмущаются. И первый вопрос, когда они приезжают: сколько еще вы будете кормить оккупантов?!

– Это они сами говорят?

– Да. Они говорят: мы выдержим. Люди радуются, когда там выключают свет. Говорят: наконец-то Украина что-то начала делать – она вспомнила о нас!

А сейчас такое. Если пойти на границу Армянск-Красноперекопск – вот эти растянутые на много километров фуры с продуктами, со строительными материалами, в том числе щебень, цемент, который идет на строительство этих ракетных установок! И большинство продуктов затем перегружается в машины и направляется дальше в Россию, потому что цены там еще выше.

И вот эти люди, которые говорят, что мы заботимся о наших гражданах в Крыму – чушь, лицемерие и ложь! В первую очередь, это те бизнесмены, которые на этом зарабатывают. Потому что, даже после уплаты немалых взяток украинским пограничникам и российским, там получается большая маржа. Только вот эта мотивация. Они совершенно не думают о тех, кто там под оккупацией, не о суверенитете, территориальной целостности. Поэтому мы всегда настаиваем на том, что необходимо это прекратить.

– Резонансная была информация. Российская пресса охотно ее пропагандировала. Якобы начался процесс построения этого многострадального моста через Керченский пролив. Как вы это оцениваете?

– Я думаю, что это блеф. Они это пропагандируют. Там делается что-то, но я думаю, что это нереально и неосуществимо пока. Тем более, это прямое нарушение нашей территориальной целостности. В конце концов, если там развернутся военные действия, мы вправе разбомбить этот мост также.

Я знаю, что это было поручено Ротенбергу ...

– Да. Из того же условного кооператива «Озеро», один из приближенных Путина...

– ...На него сейчас наложены санкции, поэтому они вряд ли сейчас что-то смогут сделать. Но пропагандистская кампания, что, мол, мы построим мост и обеспечим всех, то это, так сказать, для поддержания духа оккупантов.

– Вы являетесь депутатом Верховной Рады. Являетесь одним из главных в списке пропрезидентского блока – «Блока Петра Порошенко». Владелец медиахолдинга крымскотатарского телевидения ATR Ленур Ислямов в одном из интервью сказал такую фразу. «Мы отстояли и отстаиваем государственность Украины, которая нас, по сути, бросила. Хотя крымскотатарский народ не бросил Украину».

Вы поддерживаете это мнение, господин Джемилев, или нет?

– Нет, не совсем. Сказать, что бросила... Что имеется в виду? Надо было оказывать вооруженное сопротивление там оккупантам? Но с момента изгнания Януковича до оккупации был небольшой промежуток времени.

– После того же митинга, за который сейчас крымских татар судят в Крыму, там же буквально на следующий день «зеленые человечки» стали действовать...

– После этих событий мы слушали нашего министра обороны, который рассказывал, в каком состоянии находится наша армия...

– Тенюха?

– ...нам показалось, по крайней мере, с его слов, боеспособными на тот момент по всей Украине были всего около 6000 военнослужащих. Это против такой огромной громады.

Кроме того, мы же прекрасно знаем, что все военные ведомства, разведка, СБУ, МВД были насквозь инфильтрованы российской разведкой. И даже если оказывали бы вооруженное сопротивление теми силами, которые у нас были, результат был бы тот же. Только было бы много пролито крови. Поэтому сказать, что бросила, я все же не могу.

– Сейчас, уже через 1,5 года, есть и критика в адрес ВСУ в плане боеготовности, но даже противники признают, что нынешняя украинская армия – это не та, которая была весной прошлого года. Несопоставимые вещи.

И вот сейчас рассматривается одно из предложений – это создание мусульманского батальона Крыма в рядах ВСУ. Представитель Генштаба Владислав Селезнев сказал, что не предусматривается создание по национальному признаку определенных военных подразделений.

Все же продвигается идея создания такого батальона?

– Этот вопрос (создание мусульманского батальона Крыма в рядах ВСУ – КР) мы обсуждали с главнокомандующим ВСУ, с президентом. И вполне поладили. А Селезнев, похоже, многое еще не знает.

Логика здесь такая. Есть же, в конце концов, особенности у мусульман-военнослужащих. Они не употребляют свинину. Что, для них отдельно готовить в тех частях, где они служат? Или, скажем, вводится институт капелланов. Что, их тоже должен обслуживать православный священник? Потом – языковая среда. Мы заинтересованы, чтобы они сохранили...

– Мусульманские батальоны не употребляют спиртного. Тоже немаловажный фактор. При всем уважении к Вооруженным Силам Украины, эта проблема есть.

– Это очень важный вопрос, потому что чувствуют себя они очень дискомфортно, когда вокруг пьют. Кроме того, мы планируем дислоцировать их в Херсонской области, где уже живет около 10 тысяч крымских татар.

– Речь идет не о зоне боевых действий на Донбассе. Я так понимаю?

– Нет. Имеется в виду как раз таки граница с Крымом. Во-первых, это будет усиление украинского присутствия в не очень безопасном регионе, таком как Херсонская область. Там тоже они сейчас под большим влиянием российской пропаганды. И уже там есть открытки типа «ХНР», еще что-то такое.

И второе. Они хранят там свою языковую среду, создается возможность хотя бы временных школ, другие инфраструктуры создавать. И, самое главное, после деоккупации им будет легче возвращаться вместе со своим батальоном на свою историческую родину.

– То есть главнокомандующий Украины Петр Порошенко поддерживает вас в этом?

– В этом? Да. В принципе согласились.

Но там есть еще детали. Мы же хотим решить комплексно. Одновременно решить вопрос о размещении вынужденных переселенцев на границе ближе к Крыму. А то они сейчас разбросаны по всей Украине, преимущественно в западных областях Украины: в Львовской, Тернопольской. А это предполагает жилье, инфраструктуру и привлечение инвестиций.

Мы как раз об этом и говорили на Всемирном конгрессе крымских татар в Анкаре также. Говорили о возможности привлечения турецких инвестиций, чтобы не только решить проблемы крымских татар, но и способствовать развитию.

– Президент Турции Тайип Эрдоган с вами лично встречался. Он поддерживает эту идею в самом деле?

– Конечно. Но он говорит: если это будет согласовано с руководством Украины. Это четкая такая позиция. Поэтому здесь проблем нет.

– Второго сентября этого года Верховный суд Российской Федерации должен рассмотреть апелляционную жалобу на приговор вашему сыну Хайсеру, осужденному к пяти годам заключения в Краснодаре в России. Какие новости можете сообщить? Возможно все же, что Хайсер вернется в Украину?

– Требования Европейского суда по правам человека, требования российского законодательства, украинского законодательства, чтобы его безотлагательно экстрадировали в Украину.

– Киев обратился с этим требованием к Москве.

– Да. Дважды обратился. Никакого ответа. Рассчитывать, что они будут соблюдать, особенно не стоит. Я думаю, что они будут продолжать его удерживать в заложниках.

– У вас хоть какая-то связь со своим сыном есть?

– Никакой связи. И матери также встреч не позволяют. Но я думаю, что после этого апелляционного суда все же она рассчитывает встретиться. А я никак не могу, потому что я не могу въехать на территорию России. А он содержится в Краснодарском крае.

– Вам в последний раз когда удалось пообщаться с Хайсером?

– Один раз по телефону, когда он был еще в Крыму. А больше...

– Это уже больше года, я так понимаю?

– 1,5 года.

– И вернемся к визиту Владимира Путина на оккупированную Россией территорию Крыма. Он сказал, что Украина виновна в эскалации на Донбассе. И также Путин в очередной раз заявил, что будущее оккупированного Крыма «определили сами крымчане».

Вы имели довольно уникальную для украинских деятелей возможность лично пообщаться с Путиным в марте прошлого года по телефону. Длительный был разговор. Если бы у вас была возможность с Путиным сейчас пообщаться, вы согласились бы на это или нет? И если бы согласились, то что вы ему сказали бы?

– Я, наверное, сказал бы то же, что говорил и тогда. Он мне говорил: давайте подождем четыре дня, определятся сами крымчане... Нет, он сказал не «крымчане», а «крымский народ» – вот такой срок у него был. Я ему сказал, что этот референдум никто не признает – какой же это референдум под дулами автоматов? И лучше, конечно, в первую очередь, если вы хотите как-то помочь, а он об этом говорил, что решит все наши проблемы, мы вообще будем вместе с Россией...

– Крымских татар?

– Да. Я сказал: дайте нам первую помощь – выведите свои войска с нашей территории. А в какой форме будете помогать – надо садиться с нашим руководством за один стол, а это возможно только тогда, когда вы выведете свои войска. Примерно то же я сказал бы сейчас.

Я еще добавил бы, что никто, никогда, ни одна страна не смогла бы нанести России такой ущерб, который нанес он своими действиями.

– Сам Путин?

– Сам Путин.

Оригинал публикации – на сайте Радiо Свобода