Геннадий Афанасьев: Тюремный барак наполнился призраками...

(Крым.Реалии продолжают публиковать воспоминания Геннадия Афанасьева о том, что происходило с ним во время задержания российскими спецслужбами в Крыму и о последующем заключении в России. Другие блоги автора читайте здесь).

Эти воспоминания – не эпическая история, выдуманная для вашего развлечения. Это страшная, бессмысленно жестокая повседневность в отношении заключенных со стороны их надзирателей в Российской Федерации.

15 января 2016 года. Строгие условия содержания в колонии строгого режима в городе Сыктывкаре, Российская Федерация. Вечер. Самое суетливое время, между шестичасовым построением, раздачей баланды и суетой по мелким тюремным делам. Например, нужно успеть сделать колоду карт для «игровых» или заготовить клей «клестер» на следующий день. Также нужно успеть подготовиться ко сну, ведь на 100 человек всего пять умывальников, и вовсе невозможно лечь в надлежащие 10... а за это – карцер... В каптерке у нас был организован импровизированный спортзал. Среди рядов потной одежды, пока надзиратели ходят во второй части барака, можно было подтягиваться и отжиматься. Гантелей и турников не было. Администрации не выгодно, чтобы мы были сильнее их – мы обязаны быть слабыми, не способными ни на какое сопротивление. Тюрьма ‒ маленькое государство, прообраз России.

...С 6 до 7 в спортзале тренировались «козлы», контингент заключенных, официально работающий на администрацию. Обычно в следственных изоляторах они держатся отдельно, но в СУСе они необходимы чтобы выполнять бытовую работу, убирать и следить за инвентарем. Так называемая «хозбанда».

«Козел» Тоха, был убедительно натренирован на барских пайках и льготах в передачах. Спокойный, но в голове у него таилось что-то неладное. Поэтому Тоха и был «козлом». Он не пил и не курил. Все свободное от работы время уделял спортзалу и здоровью. Как-то, закончив пятничную тренировку, Тоха шел по коридору и внезапно упал без сознания... Изо рта шла какая-то жидкость. Мы, конечно, стали помогать ему, как могли. Не ключники, не санитары, а мы. Тоха в себя не приходил. После того, как длительное время никто не вызывал врачей, арестанты начали нервно возбуждаться, что проявлялось в агрессивном общении с охраной и, так сказать, в зачаточном «кипише». Через 50 минут все же пришел фельдшер и с помощью арестантов забрал его на носилках в лазарет. Тоха, кстати, так в сознание и не пришел. Фельдшер, сам по себе не совсем здоровый человек, от этой картины был в шоке и вообще не понимал, что происходит, и, тем более, что лечить.

В течение двух часов до отбоя сознание потеряли еще два человека. Ни у кого до этого заметного, критического для тюрьмы, плохого самочувствия не было. Некоторые на ходу скручивались пополам – они не могли от боли разогнуться, их рвало и им крутило живот одновременно...

Ну ладно. Это все еще нормально. Ведь отбой, а это значит что секции, где находятся «шконки», наконец-то открыли и можно прилечь. А лежа не так тяжело страдать от боли, как на ногах...

Утро было ужасным. Буквально разрывало на части, но сил встать не было. Снежно-белым лицо было не только у меня – призраками наполнился весь барак. 30% заключенных заразились. Явно началась эпидемия. Несмотря на наше состояние, нас выгнали из спальных секций. Выгнали на утреннее построение. Естественно, выходили не все. За это – дисциплинарное взыскание. 15 суток шизо. Фельдшер пришел, предложил аскорбинку... аскорбинку!!! Больных уже – больше сорока человек. Часть – тяжелая, теряет сознание, рвет, поголовный понос. Сил абсолютно никаких нет. Вид пищи вызывает отвращение. Нет места, чтобы присесть! Вы видели фильмы о больных чумой? Эти огражденные чумные города с умирающими на улицах? Теперь вы имеете представление о картине происходящего.

Администрация наблюдала за нами через камеры видеонаблюдения и за решеткой локально. Они никак не действовали. Им было все равно. Нам нужен был врач. Но в СУСе терапевт принимает только по четвергам... записывайтесь!

После обеда 16 января 2016 года, администрация все же решила открыть две секции из четырех со спальными местами. Но исключительно для наиболее тяжелых больных. При этом нас запускали внутрь секции, после чего ее закрывали и уходили. Только вот один момент... нас рвало и не только... Даже делать доброе дело у них получалось очень уродливо.

К вечеру до невозможности ужасно скрутило Голливуда и Ждана. Им срочно нужно было оказать медицинскую помощь. Помощи не было – кроме фельдшера с аскорбинкой так никто и не пришел. Ситуация была критическая. После ряда конфликтных ситуаций Голливуда отнесли в лазарет, но Ждан остался. Бедный. Мне было до невозможности плохо, но ему... Что это за чувство... Представьте ангину, когда у вас температура 40, трясет от холода и нет возможности встать на ноги. Нет никакого желания жить. И представьте, если в этот коктейль подлить смесь из ранее описанных ингредиентов ‒ поноса, рвоты и регулярной потери сознания.

17 января 2016 года. Более 50% – тяжело больны. Врача не привели, но занесли в барак какое-то ультрафиолетовое устройство, которое должно убивать микробов. Микробы, может, и умирали, но, по ощущениям, мы умирали гораздо быстрее. Занесли несколько лавок в умывальную, где не было камеры наблюдения – там и спал едва живой Ждан. Массово написали заявление об экстренном вызове терапевта для предоставления лечения. Было решено, что если помощь не будет предоставлена, мы объявим голодовку с требованием обязательного взятия анализов на проверку и выявления заболевания, предоставления лечения, открытия спальных секций, а также обязательного размещения тяжелых в лазарете... Нас продолжали заставлять выходить на построения, запрещали лежать где бы то ни было, выписывали взыскания... Охрана делала вид, что все нормально, у администрации эпидемии нет и быть не может, признание ее ‒ это проверки и определенные санкции. К чему им такие проблемы? У них все хорошо. А мы так... если выживем, то выживем...

18 января 2016 года. Третий день без еды, с постоянной рвотой и поносом. Это даже не рвота, капли желчи, и даже не понос... восемь человек, в том числе и я, объявили голодовку – официально подали заявление администрации, которое пришивается к личному делу. Остальные в бараке поддержали нас и тоже отказались принимать пищу. Мгновенно в исправительную колонию приехали оперативники из центрального управления решать вопросы. Конечно, выполнять наши требования никто не собирался. Нас по одному выводили на беседу в администрацию, пытаясь нажать и напугать, чтобы мы быстро снялись с объявленной голодовки. Также вызвали блатной контингент для решения вопроса... но мы решение приняли. В результате к вечеру, чтобы шум о происходящем не вышел за пределы допустимого, нам все-таки привели терапевта, который назначил лечение и даже что-то записал в медицинскую карту. Ждана и других отнесли в лазарет. Нам разрешили долечиваться лежа в кровати...

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции