Практическое медицинское применение лечебных грязей началось в Крыму в первой половине XIX века на западном побережье полуострова. В результате развития первой в Российской Империи грязелечебницы на месте небольшого селения, в котором проживало несколько сотен человек, был основан город Саки. Корреспондент Крым.Реалии побывал рядом с уникальными сооружениями дореволюционной постройки, а также на берегу лимана, донный ил которого, по словам медиков, исцелил тысячи «безнадежно больных» людей.
«Корпуса старой грязелечебницы компактно располагаются в дальней части городского парка, – говорит местный житель Андрей, сопровождающий меня во время прогулки. – Сейчас они в полуразрушенном состоянии, и визуально картинка крайне мрачная».
В какой-то момент замечаю перед собой столбик с табличкой: «Граница и въезд в Сакскую грязелечебницу до 1885 года».
«Этот столбик – своего рода Рубикон, минуя который, попадаешь в эту мрачную, забытую среду старого парка», – пессимистично добавляет Андрей.
Действительно, подходя к старым корпусам первой в Российской Империи грязелечебницы, словно переносишься из современности в эпоху начала прошлого тысячелетия. Сразу хочется сказать, что мой собеседник оказался прав и неправ одновременно: все корпуса конца XIX (1880 и 1885 года) и начала XX (1909 и 1914) веков предстают перед глазами некими зданиями-призраками, куда, в буквальном смысле, не ступала нога человека уже не один десяток лет. Но посмотреть, на самом деле, есть на что.
На корпусах, под крышей, выполнены характерные для архитектуры того времени барельефы и горельефы, через заколоченные окна кое-где видна сохранившаяся на потолках гипсовая лепнина. Сами здания построены из ракушечника, причем использовался так называемый камень-семерик.
«Семерик использовали вплоть до середины XX века. Это большой камень, потом, по всей видимости, лекала изменились, форма камня стала поменьше, – добавляет Андрей и продолжает. – Здесь все здания выстроены из ракушечника. Очень удобно: его добыча издавна была налажена в промышленных масштабах неподалеку от Сак – в поселке Карьерное. В отличие от популярного в «севастопольских широтах» инкерманского камня, ракушечник пористый, соответственно, удерживает тепло, да и штукатурка, говорят строители, на нем лучше удерживается».
Взгляд в прошлое
Одно из представленных взору зданий визуально отличается от остальных. Вероятнее всего, оно исполняло роль некоего центрального учреждения. Строение обнесено сетчатым забором, повсюду установлены таблички, предупреждающие об аварийности и потенциальной опасности здания. Парадный вход забит металлическими листами жести, но в левом верхнем углу выломана дыра, сквозь которую виден небольшой участок внутреннего «убранства».
В условном вестибюле находится «массивная» колоннада. Стена внутри здания выложена мозаикой, рисунок сохранился достаточно хорошо, но через узкое отверстие изображение рассмотреть крайне трудно.
– Что там изображено, не в курсе?
– Понятия не имею. Сколько себя помню, эта дыра была выломана и ее размеры не менялись (смеется – КР). Поэтому я видел не больше твоего. Там какие-то медицинские обозначения, даже портреты людей каких-то. Но фантазировать о полной картине глупо. Из этого кусочка ничего не понятно.
– А попасть внутрь никак нельзя? Нет каких-то «черных» ходов?
Думаю, многие пытались попасть, но вряд ли кому-то это удавалось. Раньше забора не было, его установили буквально год назад – к прошлому сезону
– Нет, потайных лазов там точно нет. Ты не первый, кто об этом спрашивает. Думаю, многие пытались попасть, но вряд ли кому-то это удавалось. Раньше забора не было, его установили буквально год назад – к прошлому сезону. Думаю, если раньше и были какие-то «ходы», то сейчас уже точно нет.
– Для такого маленького города (в Саках проживает около 30 тысяч человек – КР) это серьезное историческое достояние. Реконструировать не собираются?
– Сомневаюсь. По крайней мере, никогда не слышал о подобных намерениях: ни до 2014 года, ни после. Город, по сути, нищий. Бюджет верстается исходя из первоочередных потребностей. А такая масштабная реконструкция – это роскошь. Мог бы инвестор найтись, но, опять же, тут еще проблемы: если это здание – памятник архитектуры/культуры/истории, то, скорее всего, в частные руки его передавать нельзя.
И все же нам удалось-таки попасть внутрь одного из таких корпусов, который, судя по визуальной картинке, стал обителью так называемого «асоциального элемента». Стены здания изнутри расписаны граффити, по углам расположены импровизированные спальные места, а в одной из комнат стоял столик с недопитой бутылкой лимонада «Крым». На стене удалось обнаружить «вросший» в известку газетный календарь за 2002 год. Сложно сказать, о чем это свидетельствует, поскольку, думается мне, «клиническая смерть» этого здания наступила куда раньше.
«Вот так сакские бомжи «почивают» в шикарных зданиях с десятиметровыми потолками. Рядом хвойная рощица, зелено, белки прыгают, птички поют – красота», – завершает наш диалог Андрей.
Грязелечение и самолечение
На берегу сакского лимана активно пропагандируется запрет на самолечение. Через каждые 10-12 метров на побережье установленные информационные щиты с предупреждениями: «Запрещается купание, организация пикников, самолечение, разведение костров, замусоривание прибрежной полосы, уничтожение зеленых насаждений, проезд авто- и мототранспорта. Нарушение природоохранного режима несет за собой административно-правовую ответственность, установленную действующим законодательством Российской Федерации».
– Здесь можно искупаться? – спрашиваю у лежащего на песке и измазанного грязью отдыхающего.
Естественно, можно, а что, места мало? – с неким недоумением в глазах отвечает он.
– Нет, места предостаточно. Просто на щите написано, что купание в озере запрещено. Вас не смущает?
– Ну, значит, все 150 человек – злостные преступники. Написано – не купайся. А мы купаемся. Кому от этого хуже? Я уже вторую неделю каждый день здесь лежу, до тебя мне никто этого замечания не делал.
– Я не делаю Вам замечания, просто интересуюсь. И что, никого ни разу не оштрафовали?
– Издеваешься? Я тут людей в форме ни разу не видел. Какие штрафы? За что?
– Не боитесь самолечением заниматься? Предупреждают, что оно может нанести серьезный вред здоровью.
– Странный ты какой-то человек. Они пишут, чтоб мы им деньги платили. Какой вред? Мне помогает, вот я и лежу. Озеро никому не принадлежит. Оно – богатство всей России. Вот я и пользуюсь им.
После нескольких вопросов отдыхающий встает и демонстративно уходит, давая мне понять, что желания общаться у него больше нет.
Вообще, грязелечение, или, как оно называется в научной среде – пелоидотерапия, является ключевым звеном в туристическом сегменте Сак. Рекламные конструкции то и дело повествуют гостям города о чудесных свойствах минеральных грязей, лежащих на дне местного лимана. Городские туристические буклеты пестрят заметками о лечении в городе множества знаменитых людей: Николая Гоголя, Максимилиана Волошина, Леси Украинки, Иннокентия Анненского и других, а на каждом дорожном указателе фигурируют названия санаториев, целебного озера и Музея истории грязелечения.
Музей. Химпром. «Проклятый Запад»
Музею в этом году исполнилось 107 лет. С момента основания и до сегодняшнего дня он был и остается единственным музеем грязелечения в мире
«Музею в этом году исполнилось 107 лет. С момента основания и до сегодняшнего дня он был и остается единственным музеем грязелечения в мире. Так что Вы сейчас присутствуете возле уникального объекта в мировом масштабе», – говорит, улыбаясь, экскурсовод Виктория.
Увидеть музейную экспозицию мне, к сожалению, не удалось. Здание закрыто на реконструкцию. За год, по словам сотрудников, планируется отремонтировать первый этаж, о втором пока, судя по всему, речи не идет.
Здание музея, согласно историческим справкам, некогда было жилым и принадлежало русской графине Софье Паниной.
«Первые сведения о целебных свойствах грязей со дна соленого озера стали известны широкой публике еще в XVIII веке, когда русский писатель Павел Сумароков впервые посетил эти края и опубликовал свою первую работу: «Путешествие по всему Крыму и Бессарабии в 1799 году. С историческим и топографическим описанием всех тех мест» – это такой себе прообраз трэвел-журналистики того времени. Разумеется, ни о каком медицинском применении пелоидов тогда речи не шло. Этим занимались знахари, целители и прочие «доктора» – выходцы из народа. Отсутствие маломальского академического анализа грязи способствовало тому, что вред это «лечение» приносило не реже, чем пользу», – добавляет Виктория.
– А с какого времени началось медицинское освоение содержимого дна лимана?
– С самого начала XIX века. И в этом есть большая заслуга немецкого ученого Петера Симона Палласа, обследовавшего озеро, и французского химика Феликса де Серра, который впервые провел химические анализы донного ила. Колоссальный опыт работы провел евпаторийский уездный врач Николай Оже, которого смело можно называть отцом-основателем сакского грязелечения. В 1840 году рядом с озером была построена первая грязелечебница. Но на этом работа не останавливалась. Популярность лечения минеральной грязью возрастала, поэтому при активном содействии графа Воронцова через шесть лет было построено еще несколько зданий, включая бани, врачебные флигеля, аптеку, домики на берегу озера, торговые лавки и прочее. К слову, архитектурные проектно-сметные изыскания по этим постройкам вели поочередно два западноевропейских архитектора: швейцарец Карл Эшлиман и итальянец Франческо Боффо.
– Лечения, насколько я понимаю, для того времени было инновационным? Насколько оно популярно было?
– Методики пелоидотерапии достаточно быстро вышли за пределы России. В силу отсутствия документальных свидетельств мы сегодня не можем говорить обо всех странах, жители которых посещали Саки, но доподлинно известно о приезжих из Италии, Франции, Польши, Боснии и Болгарии. Тут дело в другом: лечение было очень дорогим. У музея нет данных о прейскуранте цен по состоянию на середину XIX века, но в дореволюционные времена XX века месячный курс стоил не менее 150 рублей на человека при средней по России заработной плате в 25-40 рублей, в зависимости от квалификации. Тем не менее, люди приезжали, об этом свидетельствуют регулярные сообщения служащих о нехватке мест в гостиницах.
– В общем, «проклятый Запад» и сюда распространил свое «влияние»?
– Очевидно. И тут, на самом деле, не место для иронии. Общеизвестен факт, что дореволюционный Крым был весьма популярным среди западного туриста. А потом – все. Железный занавес – конец спектакля (улыбается – КР).
– А после еще химический завод, один из крупнейших в Союзе, построили, насколько я знаю. Вообще строить предприятия химпрома вблизи исцеляющих санаториев – весьма оригинальное урбанистическое решение. По-советски, однако. Иначе не скажешь.
– Тут Вы не совсем правы. Завод построили еще до революции, в 1916 году. Но изначально он предназначался для узкого вида работ – переработки соли, которую добывают из лимана. Как вы понимаете, озеро служит не только источником минеральной грязи, но и «солевым Клондайком». Это уже позже завод стал градообразующим предприятием, и спектр его деятельности расширился. Изначально этот химпром был безобидным проектом с точки зрения экологии.
Советский сервис и оптимизм
Помимо санатория «Саки» – старейшего городского медицинского учреждения, в городе также располагается специализированный санаторий для инвалидов-спинальников, носящий имя известного советского врача Николая Бурденко. Согласно прейскуранту, в санатории также активно применяются пелоидотерапевтические методы лечения.
У стойки администратора учреждения встречают меня неприветливо: «Мы не уполномочены отвечать на вопросы журналистов, тем более, мы не знаем, что Вы там собираетесь писать».
Однако, после недолгих уговоров, одна из сотрудниц все же соглашается со мной пообщаться «off-record» и на условиях строгой анонимности.
К нам продолжают ездить больные и из Западной Европы, и из Украины, и наши – россияне, и даже из Соединенных Штатов больные приезжалиСотрудница санатория
«Сезон 2014 года был действительно сложный. Нашему санаторию в этом смысле «повезло». У нас есть строгая специализация и авторитет. Санаторию уже 60 лет. За это время он стал известен во всем, как сейчас любят говорить, цивилизованном мире. К нам продолжают ездить больные и из Западной Европы, и из Украины, и наши – россияне, и даже из Соединенных Штатов больные приезжали. Наш санаторий до сих пор является инновационным в лечении спинальных больных. А когда речь идет о здоровье, политика, знаете ли, отодвигается на 20-е место в рейтинге. В 2015 году было основательно лучше, а сейчас все практически вернулось на круги своя. По количеству отдыхающих прошедший сезон вряд ли чем-то уступал сезону 2013 года», – сообщила сотрудница санатория имени Бурденко.
В целом, город Саки, являясь одним из уникальных курортов Крыма (а, может быть, и не только Крыма), сохраняет верность советскому сервису и имеет много других проблем. Но его жители с надежой смотрят в будущее.
«Курорт, дарующий жизнь – это, несмотря на всю высокопарность, точное определение Сак. У нас есть уникальные грязи, лечебная пищевая соль, уникальный источник целебной минеральной воды. Вы, вероятно, подметили, что подземные и подводные богатства Сак серьезно диссонируют с богатствами надземными и надводными соответственно. Это наша проблема – серьезная проблема. Но мы все здесь оптимисты. Город за свою историю многое приобрел и многое преодолел. И это преодолеет», – завершает нашу беседу экскурсовод сакского музея Виктория.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: