Олег Панфилов: Турецкий лабиринт для России

Специально для Крым.Реалии

Еще двух недель не прошло с минувшей 10 октября встречи Путина с президентом Турции, а глава МИД РФ Лавров опять пошел в атаку. В минувшую пятницу он в резкой форме заявил :«Любая попытка повторного нарушения сирийского воздушного пространства турецкими военными самолетами получит отпор, и они будут сбиты любыми доступными средствами». При этом Лавров отметил, что Сирия является суверенным государством, членом ООН и обладает полным суверенитетом над своей территорией и над своим воздушным пространством. А почему такое заявление делает министр другого государства, Лавров не объяснил.

Только-только российские туристы опять засобирались в Турцию, некоторые даже приготовились кушать турецкие помидоры и персики, и вот – новая напасть. Октябрьская встреча была третьей за три месяца – 9 августа в Санкт-Петербурге состоялась первая после разрыва встреча, а 3 сентября – в китайском Ханчжоу в рамках саммита лидеров «Большой двадцатки», 10 октября в Стамбуле – на 23-м Всемирном энергетическом конгрессе. Самой тяжелой была первая, когда степень накала была таковой, что стороны рассыпались в таком количестве любезностей, которые доселе могли быть признаны поведением только очень близких родственников. Вторая была относительно любезной, третья – чрезвычайно нервной, когда Путин постоянно дергал ногой, бегал глазами по сторонам и даже закатывал их вверх.

Ни одна из состоявшихся встреч оптимизма не внушала – ни политикам, ни наблюдателям. Политики имеются в виду не российские, а те, кто в той или иной степени интересуется ситуацией в Сирии и влияет на нее. По крайней мере, все были убеждены в том, что президент Турции не станет поступаться своими принципами и не откажется от участия в урегулировании ситуации – ни дипломатическими и политическими шагами, ни военными – само собой разумеющимися. Помимо геополитических интересов Турции в этом регионе существует весьма больная проблема – курдская. И если проследить ретроспективу этой проблемы с советских времен и поддержки советским руководством курдских организаций, то станет понятно, что СССР поддерживал, в частности, Курдскую рабочую партию, практически с самого дня ее создания в 1978 году.

У России же других союзников почти нет. Какую-то полезную роль играет ИГИЛ, воюющий против Свободной армии Сирии – вооруженной оппозиции и нескольких других неподчиненных официальным властям организаций и группировок. Курды – единственная сила с огромным опытом ведения войн и сопротивления, они для России основной партнер на Ближнем Востоке. Часть курдов получает поддержку у США и Запада, но большая часть смотрит в сторону Москвы, которая почти сорок лет обещает курдам собственное государство. Запад одиннадцать лет назад переиграл Россию, поддержав в 2005 году первого послесаддамовского президента Ирака Джаляля Хусамаддина Талабани – этнического курда, который два года назад уступил место другому курду – Мухаммеду Фуаду Масум Хаврами. Они дружили в детстве, но Хамрави стал активистом Коммунистической партии Ирака, а потом присоединился к другу Талабани и оба стали членами Демократической партии Курдистана.

Россию вряд ли устраивал такой поворот событий – все годы правления Саддама Хусейна Москва закрывала глаза на репрессии в отношении курдского населения, предпочитая замалчивать о курдской проблеме, радуясь выгоде от поддержки иракского диктатора. Тем не менее, курды в Ираке пользуются большими политическими правами, нежели бесправные курды в Сирии. Соотношение количества этнических курдов в четырех странах их основного расселения примерно одинаков – по 18-19 процентов в Ираке и Турции, по 7-8 процентов в Сирии и Иране от числа населения. В сравнении участия в политической жизни более всего активны курды в Турции, но в целом ни в одной стране нельзя назвать спокойными отношения курдского меньшинства и властей. Москва всегда пользовалась расположением курдов, пока отдельные лидеры не стали понимать, что Кремль лишь использует курдов для выполнения определенных задач.

Обещания Москвы помочь в создании курдского государства остаются пустыми. Российское руководство по-прежнему считает решение курдской проблемы своим приоритетом, а вмешательство других государств воспринимает болезненно. Для Ирана курдской проблемы не существует – в парламенте кроме нескольких политических фракций существуют религиозные – различных христианских конфессий, иудейской и зороастрийской. Формально в Иране национального вопроса нет, как нет и проблем национальных меньшинств. 21 сентября сайт российских курдов RIA TAZA, со ссылкой на персидскую службу ВВС, сообщил о том, что Мустафа Хиджри, генеральный секретарь Демократической партии Курдистана-Иран (ДПК-И), заявил о возобновлении вооруженной борьбы иранских курдов. Он сказал, что для его партии настало время принять новый подход, в том числе возвращение партизанских сил назад в Иран из пограничных баз в Ираке. Насколько это реально, сказать сложно – остается только сопоставить заявление Хиджри с ослаблением санкций в отношении Ирана и вмешательством Тегерана в ценовую политику на нефтяном рынке.

Другая ситуация в Турции – в августе 1984 года при неофициальной поддержке СССР Рабочая партия Курдистана (РПК) объявила войну властям Турции, которая продолжается и сегодня. До 1999 года РПК выступала с самым радикальным требованием – провозглашение единого и независимого Курдистана, объединяющего курдские территории, ныне входящие в государственные границы Турции, Ирана, Ирака и Сирии. После ареста лидера РПК Абдуллы Оджалана требования смягчились – предоставление автономии, сохранение национальной самобытности, практическое уравнивание курдов в правах с турками, открытие национальных школ и введение теле- и радиовещания на курдском языке.

В отношениях между Стамбулом и Москвой курдская проблема всегда будет ведущей. Для Москвы курды – это рычаг давления на строптивую Турцию, как завещал покойный Евгений Примаков, разрабатывавший ближневосточную политику, в которой курды всегда играли ведущую роль. Конечно президент Эрдоган об этом знает, как наверняка знает и Путин, еще недавно полагавший, что с помощью курдов можно не только оказывать давление на Стамбул, но и вести военные действия для контроля значительной части территории Сирии, наряду с другими группировками, лояльными семье аль-Асадов. Но как видно планы Примакова разрабатывались так давно, что геополитическая картина изменилась, и не в пользу России. И теперь Стамбул стал играть большую, чем Москва роль. Турция – не только член НАТО, но и входящая на равных правах в антиасадовскую коалицию страна.

Что же произошло 21 октября, когда после трех любезных встреч красивых слов и обращений «друг» и «уважаемый» Сергей Лавров опять стал слать угрозы в адрес турецкого руководства. Кажется, ни на одной из встреч президент Эрдоган не отказывался от участия Турции в операции коалиции в Сирии. Или Путину привиделось и ему просто очень захотелось, чтобы Эрдоган в ответ на снятие запрета принимать российских туристов и импорт турецких помидоров в Россию вдруг отказался бы от защиты сирийских туркоманов и контроля за передвижением курдских военных формирований вблизи турецкой границы. И это тоже был не первый случай подобного поведения Лаврова. Спустя три недели после первой встречи в Санкт-Петербурге глава МИД РФ 31 августа выразил «обеспокоенность действиями вооруженных сил Турции и подконтрольных Анкаре отрядов оппозиции в северной части этой страны, их последствиями для процесса урегулирования сирийского конфликта». Как будто он не знал, что 24 августа турецкая армия при поддержке самолетов коалиции начала операцию по освобождению города Джараблус на севере Сирии от боевиков ИГИЛ.

Поведение Лаврова противоречит другим сообщениям. Не далее, как 19 августа, согласно источникам, в администрации президента Турции, Эрдоган и Путин провели телефонный разговор, в котором коснулись развития двусторонних отношений. Путин поздравил Турцию за успехи в Сирии в борьбе с ИГИЛ. Состоялся обмен мнениями относительно прекращения огня в Алеппо и доступа гуманитарных грузов в этот район Сирии. В минувшую субботу о развивающихся отношениях проинформировал россиян пресс-секретарь Дмитрий Песков. Об этом он сам сообщил телеканалу «Россия 24». По его словам, главы России и Турции обмениваются информацией по самым чувствительным вопросам, что является свидетельством высокого уровня доверия. «Если вы меня спрашиваете, вернулось ли все на круги своя и так далее. Я думаю, что, конечно, разрушать взаимное доверие очень легко и очень быстро. Восстанавливать и реабилитировать его требует времени, но, безусловно, президенты двух стран проделали достаточно большой путь в этом плане», – отметил Песков.

Кто находится в турецком лабиринте, сказать трудно – Путин с Песковым или Лавров. Возможно, что все вместе, только в разных местах, не координируя свои действия и свои комментарии. Можно даже с большей уверенностью сказать, что Лавров более реалистичен, лучше понимает, что турецкая политика не прямолинейная и вряд ли понятна выходцу из питерских подворотен. Агрессивный тон Лаврова может также свидетельствовать о том, что он понимает, как Эрдоган обыгрывает Путина. Для того – увеличение численного состава группировки, направление к берегам Сирии кораблей Северного флота и частично Балтийского и Черного флотов – свидетельство растерянности, когда свою внешнюю политику уже нечем подкреплять, кроме традиционно русской традиции – воевать. Вопрос только – с кем воевать и как долго. Вопрос другой – что Путин будет делать после того, как российские войска уйдут из Сирии, как 27 лет назад советская армия вышла из Афганистана.

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции