Как отвечает Украина на военные информационные операции России?

Под впечатлением от недавних заявлений российских чиновников о войсках информационных операций российской армии решила поделиться своими наблюдениями по этому поводу и мыслями, какой может быть ответ Украины на новые приготовления противника.

Реформировать или создавать?

Есть ли в Украине аналогичные структуры для ведения информационного противоборства в составе сектора безопасности и обороны государства? Безусловно, есть и не в одной структуре. Но подробно говорить о них публично ‒ кажется, еще не время.

Причины очевидны. Во-первых, против таких подразделений активно работают спецслужбы Российской Федерации и их марионетки в группировках «ДНР»/«ЛНР». Подставлять наших ребят, в том числе на передовой, я не буду. Во-вторых, некоторые наши «борцы за справедливость», решая публично свои имиджевые или бизнес-вопросы, и так достаточно обнародовали в целом закрытую информацию о действиях украинских силовых структур, в том числе по направлению информационного противоборства, включая данные об их персональном составе. За что наш противник, безусловно, им очень благодарен. В-третьих, цитировать сомнительные или провокационные вещи, особенно из российского сегмента интернета ‒ просто признак непрофессионализма и плохого воспитания.

Итак, обратимся к официальным источникам на тему того, что у нас должно быть и как оно должно работать.

Закон Украины «О разведывательных органах Украины» к основным задачам разведывательных органов относит «осуществление специальных мероприятий, направленных на поддержку национальных интересов и государственной политики Украины в экономической, политической, военной, военно-технической, экологической и информационной сферах, укрепление обороноспособности, экономического и научно-технического развития, защиты и охраны государственной границы».

Дополнительно в Законе Украины «О Службе внешней разведки Украины» в статье 3 отдельно определены задачи Службы внешней разведки Украины, в том числе по «осуществлению специальных мер воздействия, направленных на поддержку национальных интересов и государственной политики Украины в экономической, политической, военно-технической, экологической и информационной сферах, укрепление обороноспособности, экономического и научно-технического развития».

Законы Украины «О Службе безопасности Украины» и «О борьбе с терроризмом» возлагают на Службу безопасности Украины целый ряд задач по обеспечению информационной безопасности государства, особенно в условиях проведения антитеррористической операции.

В Законе Украины «О Вооруженных Силах Украины» (в связи с принятием Закона Украины «О внесении изменений в некоторые законы Украины относительно Сил специальных операций Вооруженных Сил Украины») части четвертая и пятая статьи 1 изложены в следующей редакции: «Соединения, воинские части и подразделения Вооруженных Сил Украины в соответствии с законом могут привлекаться к осуществлению мер правового режима военного и чрезвычайного положения, организации и поддержанию действий движения сопротивления, проведению военных информационно-психологических операций...».

Список можно продолжать, но исходя из приведенных выше задач, является логичным предположить, что каждая из приведенных структур имеет соответствующие подразделения, основным полем деятельности которых является информационное пространство и, соответственно, информационное противоборство.

Очевидно, что вопрос нашего адекватного ответа противнику сводится к задачам дальнейшего развития таких подразделений информационного противоборства с использованием при этом опыта АТО и подходов НАТО, их совместных действий по реагированию на информационные вызовы и угрозы (а еще лучше ‒ активных действий на опережение и их недопущение) в формате межведомственного взаимодействия, централизации управления ими и всестороннего обеспечения.

Причины

Но общество вправе спросить, есть ли у нас свои собственные эффективные войска информационных операций? О проекте, фактически, гражданского общества под названием «информационные войска Украины» под эгидой Мининформполитики и других подобных (и часто очень эффективных) мер общественных организаций мы не говорим. Хотя бы потому, что государство не должно самоустраняться от выполнения своих функций, а есть вещи (например, разведывательная и контрразведывательная деятельность, информационные операции и т.д.), которые структуры гражданского общества самостоятельно выполнять не могут просто по определению. Но в то же время государство должно интегрировать эти проекты в общий план работы. Координировать совместные действия в информационном пространстве, чтобы не повторялись ошибки, имевшие место с «Миротворцем» и журналистами.

Собственно говоря, никто на высшем уровне прямой задачи по созданию войск информационных операций нашим силовым структурам не ставил. А наличие или отсутствие стратегического видения перспектив и политической воли являются решающими для старта любого государственного проекта. При этом конструктивные предложения снизу по этому поводу снова же не услышаны.

В течение прошлых недель, после того, как российский министр обороны заявил о войсках информационных операций, в нашем государстве произошло несколько заметных мероприятий, посвященных проблематике обеспечения информационной безопасности государства, в том числе заседания двух профильных комитетов Верховной Рады, ряд совещаний, круглых столов и так далее. По результатам личного участия в их проведении и дискуссий с участниками выскажу свое личное видение: украинские государственные структуры больше всего боятся возложения на них функций органа, ответственного за организацию и координацию вопросов информационного противоборства на общегосударственном уровне. А любой информационный проект, предусматривающий межведомственное взаимодействие, рассматривается ими как попытка внешнего контроля и посягательство на их полномочия. Говорить в таких условиях о системном развитии сил и средств государства для действий в информационном пространстве просто смешно.

Другим фактором является непрофессионализм тех, кто причастен к проблематике информационного противоборства. Приведу пример: когда кто-то реформирует, например, ведомственную пресс-службу и называет это модным словосочетанием «стратегические коммуникации» ‒ это, по меньшей мере, непонимание того, как западный мир пытается вести противоборство в информационном пространстве, а в худшем случае ‒ прикрытие коррупционных проектов. Партнеры в НАТО на недавнем мероприятии, которое было посвящено выполнению целей партнерства между Украиной и НАТО в 2016 году, четко выразили свою точку зрения по этому поводу и отметили, что в украинских государственных структурах вместо создания системы стратегических коммуникаций развиваются какие-то составляющие, очень похожие на коммуникационный бизнес.

Также имеют место подходы, эффективность которых не подтверждена практическими действиями. Примером является включение структур информационно-психологических операций ВС Украины в состав сил специальных операций. Результатом стало свертывание ряда вполне успешных проектов информационного влияния, прежде всего в районе АТО, в том числе таких, задачу о проведении которых определял лично президент страны. Например: передвижные FM-передатчики в зоне АТО. К счастью, в двух прифронтовых городах мы их смогли передать от ССО надежным людям в ВГА, хотя с гораздо уменьшенным оборудованием и функционалом. И даже с ВГА не все гладко.

По опыту работы с другими ВГА Донецкой и Луганской областей, где все работает, можно сказать, что, например, в Авдеевской ВГА впервые появлялись постоянные, непонятные проблемы с FM-передатчиком. Они долго задерживали, а потом и вовсе отказались подписывать договор с партнерами о передаче FM-передатчика. Аргументируя, что им якобы не были переданы необходимые бухгалтерские документы. Другими ВГА Донецкой и Луганской областей такой договор был подписан без задержек. И это, к сожалению, не единственные проблемы координации в инфопространстве. Кстати, общим подходом у подавляющего большинства стран НАТО (за исключением, кажется, трех) является то, что подразделения информационно-психологических операций функционируют как отдельные структуры и вне сил специальных операций этих стран.

Перспективы

По моему мнению, существует три основных тенденции, которые заставят нас все же создать собственные войска информационных операций как отдельный род войск Вооруженных сил Украины.

Во-первых, российское руководство развивает силы и средства для действий в информационном пространстве не для «потешных войск», а для реальной реализации их потенциала, в первую очередь против Украинского государства.

Во-вторых, сегодня все больше специалистов и лиц, принимающих решения, начинают понимать ошибочность и неэффективность некоторых подходов и проектов информационного противоборства, реализуемых сегодня. А с некоторыми «проектами» уже разбираются правоохранительные органы. Поэтому, рано или поздно следует ожидать определенной перезагрузки этого направления.

В-третьих, приобретение оперативной совместимости с НАТО, о которой мы официально заявили, заставит нас развивать собственные структуры на основе подходов и стандартов Североатлантического альянса. У западных партнеров Украины, к счастью, подходы более чем адекватные и они найдут возможность подсказать целесообразное направление движения.

Но, как мы видим, все это внешние факторы изменений. Соответственно, реакция с нашей стороны на них будет только реактивной. Иными словами, реагируя на новые угрозы, вызовы и задачи, мы будем «бить по хвостам», а низкая эффективность таких действий очевидна. Если же мы переосмыслим ситуацию и введем проактивные шаги на опережение, то это, по меньшей мере, позволит Украине встретить очередные этапы российской информационной кампании против нас на совершенно ином качественном уровне.

Татьяна Попова, эксперт по стратегическим коммуникациям ОО «Информационная безопасность», бывший заместитель министра информационной политики Украины

В тексте сохранены выделения, сделанные автором

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции

Оригинал публикации – на сайте Радіо Свобода