«Цель одна – победить путинизм»

Бежавших из России националистов Юрия Горского и Вячеслава Мальцева в четверг внесли в так называемый список "террористов и экстремистов". Мальцева в России обвиняют в "создании экстремистского сообщества", а Горского – в "публичных призывах к экстремистской деятельности". Мальцев, по неподтвержденным данным, сейчас находится в Грузии, Горский бежал из-под домашнего ареста в Литву.

В первом интервью после отъезда из России член координационного совета "Новой оппозиции" Юрий Горский рассказал Радио Свобода, чем он планирует заниматься в ожидании смены власти в России, а также о намерении "осуществлять функцию террориста и экстремиста", в чем его и обвиняют в России. Интервью было записано 13 июля.

– Где вы сейчас находитесь и чем занимаетесь?

– Я нахожусь в Литве, в городе Паланга. Привыкаю к жизни в изгнании.

– Как вы попали в Литву?

– В деталях пока еще рано об этом говорить, поскольку у меня еще осталась в России семья. Позавчера (11 июля. – РС) допрашивали мою жену, вчера допрашивали моих детей. Они не в курсе были, что я собираюсь делать, это было для них полной неожиданностью, потому что это было спонтанное решение, я воспользовался халатностью и некомпетентностью спецслужб, и мне удалось покинуть Россию через Беларусь. Я пересек границу на пропускном пункте Каменный Лог.

– То есть по вашему делу сейчас допрашивают вашу семью...

– Да, но я знаю, что существует список, в котором порядка 15 фамилий, кого следствие собирается допросить и провести обыски у них. Это члены моей семьи и приближенные ко мне люди по деятельности моего сайта, который, как только я уехал из России, сразу внесли в список экстремистских. Там у меня есть небольшой коллектив сотрудников, которые помогают осуществлять работу сайта, и я думаю, что их тоже ждут обыски и допросы. А также моих коллег по "Новой оппозиции" – Романа Ковалева и Дмитрия Клебанова, их тоже могут привлечь свидетелями по данному уголовному делу.

– Вы будете подавать прошение о предоставлении вам в Литве политического убежища?

– Это самая естественная возможность, поскольку Литву я знаю хорошо, приезжаю сюда уже на протяжении трех лет. Но у меня есть и другие варианты. Например, мне поступило предложение сделать то же самое во Франции. Я посмотрю, у меня несколько вариантов. На сегодняшний день я пребываю в Евросоюзе по туристической визе, точнее, по мультивизе, которая мне была выдана в августе 2016 года литовским посольством на два года. Я могу еще находиться здесь до августа, не нарушая миграционное и визовое законодательство, перемещаться по Евросоюзу. Значит, у меня есть еще месяц, чтобы подумать, где мне просить политического убежища. Но Литва на первом месте.

– Но в Россию вы возвращаться в любом случае не планируете?

– Нет, возвращаться в Россию я на сто процентов планирую, но как только сменится власть. И всячески буду этому способствовать, находясь здесь. Во-первых, я буду в статусе спикера "Новой оппозиции" создавать здесь филиалы этой организации. И также, будучи русским националистом (а я знаком и с европейскими националистами), буду европейской элите объяснять, что подлинный национализм не представляет опасности для Евросоюза. Например, Путин называет себя националистом, но таковым не является, поскольку он декларирует какие-то слова, а на самом деле под ним стоит имперский шовинизм. Я хочу, чтобы европейцы поняли, что имперский шовинизм не имеет ничего общего с национализмом.

– А вас не смущает сама позиция изгнанника?

– Нет, мне ничего не будет мешать. В Евросоюзе абсолютно демократическая среда, и я думаю, что общественность будет рада услышать то, что я буду говорить. Меня уже приглашают на литовское и на оппозиционное белорусское телевидение, штаб-квартира которого находится в Вильнюсе. Как только я определюсь со страной, где я буду просить политическое убежище, я на все эти вопросы журналистов и телевизионщиков из Евросоюза с удовольствием отвечу.

– Уголовные дела в отношении вас и в отношении Вячеслава Мальцева были возбуждены практически одновременно. С чем вы связываете такую активизацию силовиков?

– Во-первых, уголовное дело было возбуждено на меня раньше, 3 июля. А на Вячеслава Мальцева было возбуждено 10 числа. Просто он имел информацию, что на него должны возбудить уголовное дело, но получилось так, что на меня было возбуждено раньше. А сегодня, например, я узнал, что я и Мальцев внесены в списки экстремистов и террористов. Я думаю, что это связано именно с последней моей полугодовой деятельностью в рамках "Новой оппозиции", поскольку мы занимали нишу внесистемной оппозиции и выходили на несанкционированные уличные акции.

Это является мощным раздражителем для существующей власти, так как у них нет возможности с нами договориться, потому что я всегда говорил, что "Новая оппозиция" тем и отличается, что если старая оппозиция пыталась договариваться с властью, то мы ее хотим сменить, и никакие договоры для нас здесь неприемлемы. Вот такое жесткое отношение, наверное, их очень раздражало. А Вячеслав Мальцев вообще говорил о революционном подходе к смене власти, о революции. И такого рода радикальный взгляд со стороны "Новой оппозиции" и "Артподготовка" в лице Вячеслава Мальцева, я думаю, встали костью в горле для власти в целом.

Поэтому была развернута такая травля. Сначала включили административный ресурс, и на меня, например, было составлено 7 протоколов административных, из них 5 уже вступили в законную силу. Вчера рассматривался апелляционный протокол, по которому мне присудили по КоАП 20.2, часть 8, – 200 тысяч рублей штрафа, это участие в несанкционированных мероприятиях. Получается, что по этому административному правонарушению у меня уже четыре протокола, и формально против меня уже можно возбудить уголовное дело по 212-й статье, что ранее возбуждалось на Ильдара Дадина.

– А вы уже обсуждали с Мальцевым, поскольку вы оба находитесь за пределами России, как вы будете сотрудничать?

– Во-первых, он не в Евросоюзе находится, насколько я понимаю, а в Грузии. Я нахожусь в Литве. Насколько я знаю, он был при пересечении белорусско-украинской границы депортирован, и у него в заграничном паспорте стоит штамп "депортация", и подобного рода штампы делают паспорт недействительным. Поэтому я не знаю, насколько у него есть физическая возможность попасть в Евросоюз. Если же он попадет в Евросоюз ( хотя у нас с ним и есть идеологические разногласия, поскольку он все-таки исповедует левые популистские взгляды, а я сторонник крайне правых взглядов), у нас цель одна, общая – победить путинизм. Поэтому в этом диапазоне мы можем найти общий язык. Перемены в России произойдут, и если даже нас выдавили из страны, это не значит, что там никого не осталось. Может быть, не осталось медийных лиц, но людей, которые неистово готовы бороться и до конца с существующим режимом, осталось предостаточно. Появятся новые люди, новые имена, которые будут отстаивать те же цели и задачи, которые отстаивали мы с Мальцевым.

– Вы считаете, ваше движение "Новая оппозиция" сохранится в России после вашего отъезда?

– А почему нет? Несмотря на то, что Марк Гальперин под домашним арестом, есть Роман Ковалев, есть Дмитрий Степанов – прекрасные управленцы, которые знают, что делать дальше. Естественно, они будут более осторожными, но протестную деятельность они смогут продолжить. Когда я еще был в Москве, мы запланировали на осень антикризисные митинги, и я думаю, что все шансы и возможность их проводить есть. Поскольку я нахожусь в недосягаемости для спецслужб, всю жесткую риторику я возьму на себя, я буду говорить все то, что им неудобно говорить в России. Думаю, что дело будет продолжаться. Даже если "Новую оппозицию" постигнет та же участь, что и "Артподготовку", например, ее тоже признают экстремистской, дело же не в названии, дело в людях. Значит, появится другое название, а по сути это будет продолжение "Новой оппозиции".

– И вы считаете, что активисты из "Новой оппозиции" как-то смогут повлиять на смену власти в России? И я так понимаю, что речь идет об осени 2017 года.

– Ну да, 2017 год. Но есть несколько факторов. Политологи сейчас очень любят рассуждать о "черных лебедях", это когда прилетает какое-то обстоятельство серьезного масштаба, либо экономическое, либо политическое, которое неизбежно влечет за собой смену политической формации. Например, как для Советского Союза его распаду предшествовали такие "черные лебеди" – Чернобыль и землетрясение в Спитаке. После Чернобыля советский человек понял, что он не защищен, и на государство нет надежды. А в Спитаке был перечеркнут миф о дружбе народов, когда началась открытая конфронтация между армянами и азербайджанцами.

– И что случится в России, вы считаете?

– Да все что угодно может быть. Не забывайте, что "черным лебедем" может быть и фактор внешней политики. Я так понял, что встреча Путина и Трампа желаемого результата нашей политической элите не принесла, соответственно, диалога по Сирии и по Украине нет. Но так же продолжаться дальше не может, все равно это будет как-то разруливаться в сторону нивелирования конфликта. И что ждет при этом нашу политическую элиту – мы не знаем. И российская власть сейчас, подавляя оппозицию, общественность и гражданскую активность, не застрахует себя от этих "черных лебедей" со стороны внешней политики.

– Если вы готовы взять на себя жесткую риторику, за которую в России активистам грозит уголовное наказание, как и вам, в принципе, о какой именно жесткой риторике идет речь?

– Из меня пытались сделать революционера-экстремиста, с чем я был категорически не согласен, ну, вот они получат именно то, чего хотели. Я выберу ту риторику, которой руководствуются экстремисты, террористы и те самые плохие люди, коллективное воплощенное зло, взяв на себя эту функцию. Как они меня сейчас представляют, то они и получат. За мной не заржавеет! У меня богатый словарь, в том числе и политический, и я найду слова, чтобы призывать народ на радикальные действия.

– По сути, те лозунги, за которые на вас в России возбуждено уголовное дело: "Украина – Майдан! Россия – Манежка! Баррикады, покрышки, огонь!" – вы их будет отстаивать?

– Да! То, что вы сейчас перечислили, я считаю, там нет призывов, потому что нет глаголов, призывающих к действию, это просто набор слов. Но поскольку меня пытались, а точнее, хотели судить за мои слова и мои представления об этих словах, то теперь, когда мне удалось избежать плена и шантажа со стороны спецслужб РФ, теперь я к этому вопросу подойду более реально и прямолинейно.

– А вы не боитесь, что вас объявят в международный розыск, и ваше дело, возможно, передадут в Интерпол? Не боитесь угрозы жизни со стороны спецслужб?

– Ну мне 46 лет, большую часть жизни я уже прожил, и прожил, я считаю, довольно хорошо и успешно. Значит, это должно быть окончательным штрихом моей биографии. Ничего страшного в этом нет, главное, чтобы это пошло на пользу и послужило примеров для всех остальных. А что касается международного розыска, насколько я знаю, в Евросоюзе 280-я статья, по которой на меня возбуждено уголовное дело, считается политической, а по политическим статьям людей не выдают.