Где за вами могут следить в России: как власти собирают информацию о крымчанах

В течение десяти последних лет российские власти создали масштабную и высокотехнологичную систему контроля над своими гражданами, которая позволяет не только отслеживать их телефонные разговоры и переписку в интернете, но и контролировать перемещение.

Об этом заявляют российские эксперты международной правозащитной группы «Агора», которые изучают технологии слежения в России. В Крыму после его российской аннексии, по словам экспертов «Агоры», практикуются как самые простые, так и самые радикальные методы сбора информации – взятие отпечатков пальцев и образцов ДНК. Зачем это нужно российским силовикам и можно ли защититься от слежки, выясняли Крым.Реалии.

О многочисленных фактах политической слежки в России, эволюцию которых за последние десять лет изучали эксперты «Агоры» в прошлом году, Крым.Реалии уже писали. В очередном докладе собрана новая информация за менее продолжительный период – с мая 2016 по апрель нынешнего года. За это время, по данным «Агоры», продолжились факты применения российскими силовиками самых жестких методов идентификации личности, связанных с фотографированием, дактилоскопированием (взятие отпечатков пальцев) и изъятием образцов ДНК. В Крыму они коснулись задержанных участников публичных мероприятий, гражданских активистов и журналистов.

Пальцы, подошва обуви и слюна как методы слежки

«Несмотря на четкий перечень оснований для обязательной биометрической регистрации, регулярно появляются сообщения о попытках принудительно дактилоскопировать, сфотографировать, отобрать образцы слюны для анализа ДНК и тому подобное, предпринимаемых в отношении задержанных участников публичных мероприятий, гражданских активистов и журналистов, в том числе в Крыму», – говорится в докладе.

Таким методам идентификации подвергли, в частности, корреспондента украинского издания «РБК-Украина» Игоря Бурдыгу, которого российские полицейские задержали в мае прошлого года в Симферополе.

«В полиции, якобы по предусмотренной процедуре, у меня взяли отпечатки пальцев, подошв обуви и образец слюны. Как и вся предыдущая беседа, эта процедура сопровождалась несколько брутальными шутками, позволявшими, впрочем, разрядить обстановку. «Вы еще образец спермы у него возьмите. Пусть вспоминает потом заботливые руки ФСБ», – смеясь предложил один из оперативников», – описывает Бурдыга действия силовиков.

В апреле нынешнего года дактилоскопированию, фотографированию и отбору образцов ДНК российские силовики подвергли крымскотатарских активистов. «Центральный рынок Симферополя был оцеплен российским ОМОНом, после чего силовики задержали около 50 человек «неславянской внешности». Всех задержанных подвергли дактилоскопированию, сфотографировали и отобрали образцы ДНК. Отказавшихся удерживали в отделе полиции», – говорится в докладе «Агоры».

В мае этого года отпечатки пальцев были изъяты российскими силовиками у жителя поселка Ленино Надира Мамбетшаева, в доме которого также провели обыск. Силовики пояснили свои действия поисками пропавшего без вести соотечественника Мамбетшаева – Энвера Меметова.

В августе аналогичная процедура дактилоскопирования применялась силовиками по отношению к Осману Аблаеву, который пикетировал крымское управление МВД России в поддержку арестованного Сервера Караметова. Также отпечатки пальцев взяли у активиста Бекира Умерова, задержанного при проведении обыска на базе «Ковбой» в Белогорском районе. После этого Умерова отпустили, даже не составив протокола.

Представитель Меджлиса крымскотатарского народа Эскендер Бариев заявляет, что попытки принудительного дактилоскопирования крымских татар со стороны российских силовиков происходят массово. «Массово задерживают людей в кафе, мечетях, на рынках, вывозят в отдел по борьбе с экстремизмом, насильно берут отпечатки пальцев – разве это не массовое давление на людей? Суммарно это более тысячи случаев», – заявлял он в эфире радио Крым.Реалии.

Зачем российским силовикам дактилоскопическая и геномная информация, до конца не понятно. «На этот вопрос могут ответить только сами силовики. Но я думаю, они уверены: если отобрать у всех отпечатки пальцев и образцы ДНК, то можно будет сразу победить преступность и особенно терроризм. Это типично полицейская логика, которая характерна для всех времен и народов. Вытекает она из того, что «законопослушному человеку скрывать нечего», – говорит правовой аналитик «Агоры» и один из авторов доклада Дамир Гайнутдинов.

​Слежка через транспорт, гостиницы, wi-fi

Дактилоскопическая и геномная информация – не единственный способ идентификации и отслеживания людей, который практикуется сегодня в России. В систему контроля над гражданами входят регистрация по месту пребывания и жительства, электронная слежка, прослушивание телефонных переговоров и контроль корреспонденции, ведение различных реестров и баз профилактического учета отдельных категорий лиц, административный надзор и прочее, перечисляют эксперты «Агоры».

«Ключевая проблема, возникающая в этой связи – абсолютная бесконтрольность вмешательства. Гражданский контроль отсутствует, судебный – иллюзорен, поскольку суды в автоматическом режиме утверждают принятые спецслужбами решения о вмешательстве в частную жизнь граждан, а шансы оспорить незаконные действия властей в суде практически отсутствуют. К примеру, за последние 10 лет суды в среднем удовлетворяли 98,35% ходатайств об ограничении конституционных прав граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи», – отмечают правозащитники.

Кроме контроля через интернет и телефоны у российских властей сегодня есть возможность отслеживать и перемещение людей. Эта информация поступает к ним каждый раз, когда человек покупает билет на общественный транспорт, останавливается в гостинице или пользуется публичной точкой wi-fi, утверждают эксперты «Агоры».

«Министерство транспорта России поддерживает комплекс автоматизированных баз данных, в которых аккумулируются сведения, в том числе персональные данные пассажиров, следующих практически всеми видами транспорта – воздушным, железнодорожным дальнего следования, морским и речным, автомобильным (при международных и межобластных перевозках). В базы данных включается информация, полученная при оформлении билетов (бронирование, продажа, возврат, регистрация пассажира, посадка пассажира на место) и формировании списков пассажиров. При совершении любого из указанных действий властям в круглосуточном интерактивном режиме прямого доступа становятся известны как минимум фамилия, имя и отчество пассажира, дата рождения, вид и номер удостоверения личности, пол, гражданство, пункты отправления и назначения, маршрут следования», – отмечается в докладе.

Также в последние годы в России стали расширяться зоны действия видеокамер с функцией распознавания лица и считывания автомобильных номеров. И в этом случае под угрозой незаконных слежек попадают не только крымчане и россияне, но и иностранные граждане, которые посещают Россию.

Как защититься

Ужесточение системы слежки за гражданами через интернет в России произошло после принятия антитеррористического пакета законов Яровой, которым провайдеров обязали собирать и хранить свой трафик полгода.

«Операторы связи и интернет-сервисов совсем не рады такому «подарку», и уже начали поднимать цены на услуги. То есть фактически гражданам предлагают самим оплатить возможность спецслужб читать их переписку и просматривать интимные фотографии – своего рода «налог на слежку», – отмечают эксперты «Агоры».

В таких условиях практически единственным способом защиты от слежки остается шифрование своего трафика с помощью соответствующих сервисов. Хотя российские власти пытаются отрезать своим гражданам и этот путь – с помощью принятия законов о мессенжерах и анонимайзерах.

Для защиты от слежек в «Агоре» советуют использовать только безопасные средства связи, по возможности не сообщать никому информацию без крайней необходимости и не доверять инициативам властей, которые предполагают предоставление данных о себе. Среди советов правозащитников также использование средств цифровой защиты, верификация ключей и шифрование.