Павел Литвинов: Целый народ знал, чего он хочет

С легендарным советским диссидентом Павлом Литвиновым мы пообщались во время Второго Крымского форума бывших политических узников коммунистических режимов, представителей национально-освободительных движений и правозащитников (он проходил во Львове в ноябре 2016 года). Внук наркома иностранных дел Максима Литвинова, Павел Литвинов в середине 1960-х включился в демократическое движение, участвовал в петиционных кампаниях.

Он является составителем ряда самиздатских сборников («Правосудие или расправа» (1967) и «Процесс четырех» в 1968 году). Вместе с Ларисой Богораз автор «Обращения к мировой общественности» (1968) – первого открытого обращения советских диссидентов к Западу. 25 августа 1968 года Литвинов стал участником «демонстрации семерых» на Красной площади против ввода советских войск в Чехословакию. Арестован, осужден (полгода в тюрьмах, в 1968-1972 годах находился в ссылке – работал электриком на Читинских шахтах в России). Эмигрировал в США в 1974 году, где и живет в настоящее время.

– Павел Михайлович, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с крымскотатарской проблемой?

– Это было, видимо, в 1967 году… О проблеме крымских татар я узнал от генерала-правозащитника Петра Григорьевича Григоренко. Через него я познакомился с Алексеем Евграфовичем Костериным. Костерин был удивительный человек – выглядел он сурово, как старый большевик, но доброта и обаяние у него были редкостные. Вдруг выяснилось, что в последние годы он собирает информацию о крымскотатарском народе, пишет в ЦК, в разные советские инстанции в защиту крымских татар. Он дал мне несколько документов, я их прочитал и был совершенно поражен и тронут…

– А потом вы познакомились уже и с самими крымскими татарами?

– Да, так. Через некоторое время кто-то привез меня на подмосковную дачу, кажется, это была Малаховка. Здесь жила крымская татарка, не помню, как ее звали, помню только, что она была очень красивая. У нее в это время были в гостях несколько молодых ребят – как оказалось, крымских татар. Один из них – невысокий молодой человек с усиками – произвел на меня сильное впечатление своим достоинством, естественностью. Это был Мустафа Джемилев. Он недавно вернулся из лагеря…

Мы стали разговаривать. Я в это время был одним из тех в нарождающемся демократическом движении, кто формулировал принципы – в основном они были о свободе личности, праве на свободу слова, демонстраций.

И вдруг я узнаю, что есть еще и свобода для целого народа жить своей национальной жизнью, проблема геноцида. И все это я узнал через эту компанию крымских татар, в центре которой был Мустафа…

– Вам к тому времени уже доводилось читать документы крымскотатарского национального движения – информации, отчеты?

– Да, это было замечательное явление – крымскотатарские бюллетени защиты прав крымских татар. Там были слова вроде «хроника текущих событий», во всяком случае точно было слово «хроника». Эти крымскотатарские самиздатские издания стали прообразом нашей «Хроники текущих событий», мы потом еще об этом с Наташей Горбаневской вспоминали. Меня поразило, что в крымскотатарских информациях публиковались письма с подписями десятков тысяч человек. Нас была небольшая группа – тех, кого позже стали называть диссидентами, а тут оказалось – целый народ знал, чего он хочет.

Я в то время встретил много крымских татар – не так много, как Саша Лавут, но тоже немало. Их всех объединяла одна черта. У них было дружелюбие, готовность рассказывать о своей национальной проблеме. И, конечно, импонировало то, что боролись они легальными, мирными методами. От них я узнал о требованиях крымских татар – реабилитировать их народ, вернуться в Крым, восстановить автономию.

– С кем еще из крымскотатарских активистов вы общались?

– Помимо Мустафы Джемилева, я познакомился с Решатом Джемилевым и Зампирой Асановой. С Зампирой связана такая история… Петр Григорьевич или Алексей Евграфович дали ей мой адрес. А мы как раз готовили Обращение к Будапештскому совещанию коммунистических партий и собирались сказать там и о крымских татарах. Она говорит: «А я могу подписать от крымских татар». Мы взяли такси, поехали к Петру Григорьевичу. Туда приехал Витя Красин, стали работать над текстом. Потом заехали к Боре Шрагину, а затем к Алексею Евграфовичу. И они тоже подписали этот документ.

– А потом случились события, которые изменили вашу последующую жизнь… Вы ведь, насколько я могу судить, были очень успешным юношей, из привилегированной советской семьи – внук наркома. Но в августе 1968 года за участие в «демонстрации семерых» против ввода советских войск в Чехословакию вас арестовали…

– Да, арестовали и посадили в 1968 году, в конце 1972-го я вернулся. Это было сложное для правозащитного движения время. Я имею в виду процесс Петра Якира и Виктора Красина – старые лагерники стали давать показания на своих соратников…

– Как относиться к проблеме предательства? Много на вашей памяти таких примеров в демократическом движении? Каждого ли можно сломать?

– Не много. Например, был такой человек Веня Кожаринов, из рабочей среды, он крановщиком работал. Пришел к нам, стал заниматься самиздатом. Его задержали, и он начал давать показания на Красина. В близком мне кругу таких людей не было. Были такие, что приходили ненадолго, пугались и уходили. Но если люди оставались, потом они шли в лагерь, кто-то эмигрировал… Весь круг этих людей я знал… В своей книге воспоминаний «Памятные записки» я о них много пишу.

Меня в то время сломать они не могли. У меня были очень твердые запреты. Конечно, шантаж, запугивание были – это их привычные методы – но ничего больше по отношению ко мне они не применяли…

– После эмиграции в США вы следили за судьбой крымских татар?

– Следил, конечно. В защиту Мустафы Джемилева мы создали комитет. Следил я, конечно, за судьбой Петра Григорьевича Григоренко, который был очень тесно связан с крымскими татарами и вскоре также оказался в США. В Америке я общался с деятелем крымскотатарской диаспоры Меметом Севдияром.

– Как сегодня быть крымским татарам? Ведь ситуация довольно драматическая…

– Да, это мягко говоря… Обыски, аресты, похищения в Крыму – это, что сегодня происходит с крымскими татарами… Бороться или не бороться – это, конечно, каждый решает для себя сам. Крымским татарам важно сохраниться на родине как единому этносу. Пока это возможно, нужно жить в Крыму.

– Если бы у вас была возможность обратиться ко всем крымским татарам, что бы вы сказали?

– Нужно верить и надеяться, обучать своих детей родному языку, сохранять культуру. Поддерживать политзаключенных и их семьи. Держаться вместе и обязательно помогать друг другу.