За два с половиной года, минувших с периода активных боевых действий, Луганск посетило немало людей, которых интересует «жизнь «Новороссии». Каждый второй из них счел своим долгом впоследствии набросать путевые заметки. Я сейчас не беру в расчет граждан, приезжавших по заданию своих редакций или телеканалов, поскольку в их отчетах спонтанности ждать не следует, и все, что на нее похоже, это просто след профессионализма.
Рассмотрим только записки тех, кто «никому ничего не должен».
Заметки такого рода разнятся уровнем грамотности их авторов, не одинакова степень владения слогом, но в остальном они удивительно сходны.
- Описание тех разрушений, которые автору удалось увидеть и сфотографировать.
- Описание картин «мирной жизни и восстановления», которые автору удалось заметить и сфотографировать.
- Описание встреч с местными жителями. В пункте три велико содержание прилагательных «мужественный», «героический», «стойкий», «боеспособный», «нежный, но способный встать на защиту» и так далее.
- Реплики, призванные снабдить заметки «человечинкой». Как правило, это искры донбасского юмора и сленга, истории типа того, что луганчане переходят дорогу не на светофор, а по вдохновению, и просторные рассказы о том, где, как и что путешественник ел, и прочее.
О пункте 3 мне однажды захотелось поговорить с одним из авторов таких заметок более подробно. Я написал ему следующее:
«Уважаемый Н.! Вы, подобно многим своим предшественникам, являетесь жертвой одного большого заблуждения. Приезжая в Луганск и беседуя с людьми, вы слышите только бравые истории о том, что жизнь, в принципе, у них прекрасна, настроение великолепное, жизнь удалась, и не хватает только каких-то мелочей, например, конца войны для полного счастья. А если и не закончится она никогда, то героические люди с удовольствием готовы стоять до последнего, а то и погибнуть, лишь бы не отдать свою землю врагам. Вы охотно принимаете все, что вам рассказали, за чистую монету, к которой присовокупляется прекрасный прием, всегдашняя готовность местных жителей предоставить гостям стол и дом. Проехав по центральным улицам Луганска, вы видите идеальную чистоту и порядок. И с легкой душой садитесь за создание повести, в которой из всех героев труднее всего пришлось вам, потому что, как-никак, долго к ним добирались и, шутка ли, перешли границу пешком. Вместе с тем, то, что вы видите и слышите, не совсем совпадает с тем, что есть на самом деле. Ибо…»
На что немедленно получаю ответ:
«Ну, конечно, я заметил, что у многих луганчан не все так радужно. Но ведь это ПОСТТРАВМАТИЧЕСКИЙ СИНДРОМ!»
После чего мое желание объясняться как рукой сняло, поскольку я мало ценю разговоры, похожие на настольный теннис.
И все, что хотел бы сказать тогда, скажу теперь.
Гораздо интереснее снимать следы от обстрелов. А чтобы понимать, что происходит с людьми, надо хотеть и уметь это понимать
Несчитывание реального состояния «новороссов» людьми из внешнего мира, в том числе теми, кто здесь бывает наездами, происходит по двум причинам.
Первая – просто все равно. Гораздо интереснее снимать следы от обстрелов. А чтобы понимать, что происходит с людьми, надо хотеть и уметь это понимать.
С другой стороны, и сами «новороссы» не делают ничего, чтобы их понимали. То есть не работают над усилением визуальных и аудиальных эффектов (костюм и реплики), проясняющих их состояние, а, напротив, при всяком вопросе «ревизоров» (то есть всех людей из внешнего мира) рапортуют:
«Все отлично, Донбасс не поставить на колени, работаем!»
Как оловянные солдатики, хотя солдатикам запрещено жаловаться, а «новороссы» сами не хотят.
Отсюда у интересующихся есть предрассудок, что тут царит позитив, сдача норм ГТО, и все с утра до вечера бегают, отжимаются, мужаются и женятся. А максимальная проблема «новоросса» – нездоровые привычки. И «несоблюдение Украиной Минских соглашений».
В реальности клиники неврозов переполнены, и каждого второго можно направлять туда без обследования. Люди, у которых голова крепче, пачками уходят из-за психосоматики, психический баланс поддерживается закачиванием водки или успокоительных, а маска бравого оловянного солдатика – дань гордыне и правильной мысли, что рассказывать правду о себе глупо, потому что не услышат.
Психический баланс поддерживается закачиванием водки или успокоительных, а маска бравого оловянного солдатика – дань гордыне
Это ведь в фильмы о героическом Донбассе не войдет. В концепцию не вписывается.
А ведь хочется, читая очередной героический отчет о «полном превратностей путешествии в «Новороссию» длиной в неделю, хотя бы намекнуть, что твое собственное путешествие по «Новороссии» продолжается четвертый год без передышки.
Но ведь и это не услышат.
Ибо герой пьесы про «Новороссию» это вовсе не «новоросс», а отважный и мужественный искатель приключений из Тулы, Санкт- Петербурга или Лондона.
Освещение происходящего, как правило, происходит в журналистском формате, профессиональном или любительском (как вариант: очень ценима снаружи и почему-то самими «новороссами» способность создать вымышленную историю о войне, повесть, роман, «фэнтэзи» – это отдельная занятная тема). Насколько важно то, что журналист – это всегда более или менее пропагандист? В данном случае – неважно, потому что, хотя в теме «душевное и психическое состояние жителей Донбасса» таится огромный пропагандистский потенциал, его никто не использует просто потому, что не знает, как это можно сделать.
В свое время один украинский журналист-любитель пытался исследовать качество жизни в Донецке, задавая жителям вопросы типа: «Вкусные ли продуты в гуманитарке?» Меня это изрядно повеселило, потому что вкус продуктов в гуманитарке находится на 189 месте по значимости в картине мира жителя Донецка. По крайней мере, до той минуты, пока ему удается остаться в зоне адекватности.
Тем не менее, для журналиста, который сколько-нибудь желает сойти за профессионала, по-прежнему на первом месте остается факт. То, что можно увидеть, услышать, заснять и пощупать.
Душевный мир – вещь идеальная. Его нельзя сфотографировать или описать, как стену со следами обстрелов или забор, на котором красуется та или иная речевка.
Душевный мир – вещь идеальная. Его нельзя сфотографировать или описать, как стену со следами обстрелов
Верно, что лезть людям в душу, буде найдется человек, который захочет это объективировать, – вещь непристойная и бессмысленная (хотя, когда журналиста или фанатичного исследователя это останавливало?) С другой стороны, едва ли это и перспективно, коль скоро сами люди не расположены к душевному эксгибиционизму.
Тем не менее, существуют вопросы, которые ждут своих ответов. Независимо от того, есть на эти ответы «социальный заказ» или нет:
- Каков уровень депрессии и невротизации каждого жителя «ЛНР» и «ДНР» на данный момент как индивидуально, так и в целом по территориям?
- Каков спектр и уровень психосоматических расстройств в этом регионе? Проводилась ли попытка исследований на данную тему?
- Какие факторы являются решающими в формировании картины депрессии и невроза у жителей «ЛНР» и «ДНР»?
- Каков психологический портрет жителей «ЛНР» и «ДНР», находящихся в рамках психической нормы или пограничных состояниях? За счет каких факторов поддерживается их психологический баланс?
- Каков процент людей, остающихся в рамках психической нормы относительно всего населения?
Но еще до ответов на эти вопросы (если вообще кто-то когда-то на них будет отвечать) я готов выразить большое сомнение в том, что луганчанам, да и всем остальным жителям Донбасса, так уж полезна версия о том, что несмотря на отдельные трудности, они не бьются, не ломаются, а только кувыркаются, поскольку сделаны из чугуна, и если что, их самих можно переплавить на гвозди и танки.
Ибо когда у человека или сообщества «нет проблем», то и внешнему миру об этом заморачиваться нет смысла. Хорошо и хорошо. Стало быть, о Донбассе можно забыть и думать, например, о Сирии. Или о Техасе.
Петр Иванов, психолог, город Луганск
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Перепечатка из рубрики «Листи з окупованого Донбасу» Радіо Свобода
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: