Дамир Гайнутдинов: Религия в топе

Теракт в Екатеринбурге, совершенный православным противником фильма "Матильда", поджог автомобилей в Москве у адвокатского офиса с оставленной запиской "За Матильду гореть" –​ прямое следствие уголовного дела Pussy Riot. Если бы пять лет назад российское государство не пошло на поводу у "секретарей по идеологии" из РПЦ и не поддалось соблазну использовать панк-молебен в храме Христа Спасителя в качестве предлога для дискредитации гражданской оппозиции, возможно, сегодня Россия не столкнулась бы со стремительным ростом религиозного фундаментализма, а вера и неверие оставались бы интимным делом каждого человека.

Первыми дискомфорт от слишком активного вторжения религиозных организаций, прежде всего РПЦ, в пространство светского государства ощутили творческие люди. Перформансы Авдея Тер-Оганьяна, Олега Мавроматти и арт-группы "Война", выставки "Осторожно, религия!" и "Запретное искусство", музыка "Ансамбля Христа Спасителя" в известном смысле стали реакцией на публичную деятельность представителей РПЦ, которые лоббировали включение в школьную программу религиозных курсов и пытались из каждого утюга указывать гражданам, как правильно бить домочадцев, за кого голосовать на выборах и на какие митинги ходить. Власти, явно рассматривавшие критику РПЦ как атаку на основы общественно-политического режима, отреагировали привычно – запретами, уголовными делами, признанием художественных произведений экстремистскими.

Однако, пожалуй, именно жестокий и явно несправедливый приговор Марии Алехиной, Екатерине Самуцевич и Надежде Толоконниковой летом 2013 года, демонстративное игнорирование представителями государства политической сущности акции, направленной против агрессивного вмешательства Русской православной церкви в конфликт между значительной частью общества и властью на стороне последней, стали катализатором процесса, который долгое время протекал относительно незаметно.

Следующим этапом стала "подгонка" законодательства. Участниц Pussy Riot судили по статье о хулиганстве, которая при всем умении обвинителей жонглировать терминами не могла описать произошедшее в ХХС. Поэтому, еще до вступления приговора в силу, в Госдуму был внесен законопроект об изменении статьи 148 УК России (воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий).

Кстати, среди авторов законопроекта – многие формальные инициаторы большинства законов последних лет, уничтожающих свободу слова, – Ярослав Нилов, Елена Мизулина, Сергей Железняк, Ирина Яровая. Если раньше эта статья устанавливала ответственность за незаконное воспрепятствование деятельности религиозных организаций или совершению религиозных обрядов, а самым суровым наказанием по ней был арест на срок до трех месяцев (который к тому же не мог быть назначен судом, поскольку в России отсутствовали арестные дома), то в новой редакции значительно расширенная статья фактически ввела новый вид правонарушения – публичные действия, совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих. Ужесточилась и санкция – до трех лет лишения свободы. Причем в старой редакции статья 148 была "мертвой" и не применялась ни разу, а сразу же после внесения поправок "органы" начали отрабатывать новый госзаказ: в 2014 году – один приговор, в 2015-м – два, в 2016-м – сразу шесть. В нынешнем году пока известно о четырех. Всего, таким образом, получается уже тринадцать приговоров; разумеется, ни одного оправдательного. Справедливости ради отметим отказ в возбуждении уголовного дела по факту публикации откровенной фотосессии в помещении заброшенной церкви в Татарстане, а также прекращение уголовного дела блогера Виктора Краснова в Ставрополе в связи с истечением срока давности.

Какие действия признавались оскорбляющими чувства верующих? Борец Саид Османов помочился на статую Будды и ударил ее ногой, за что получил два года лишения свободы условно. Магистр магии вуду Антон Симаков, принесший в жертву петуха, кровью которого обрызгал православный крест, был направлен на принудительное лечение в психиатрический стационар. Видеоблогер Руслан Соколовский поиграл в игру Pokemon Go в одной из церквей Екатеринбурга и осужден к двум годам и трем месяцам лишения свободы условно. Жители Кировской области Константин Казанцев и Рустем Шайдуллин повесили чучело на крест, стоявший на въезде в деревню, и написали на нем "Аллах Акбар Смерть Неверным". Приговор – 230 часов исправительных работ. Прочие дела связаны с различными публикациями в социальных сетях, но и в них, как правило, фигурируют изображения различных почитаемых объектов.

К примеру, сочинец Виктор Ночевнов осужден за публикацию изображения Христа "в виде штангиста", а жительница Алтая Наталья Телегина обвиняется в репосте изображения "горящего православного храма, на который замахивается молотом персонаж, стилизованный под героя скандинавской мифологии Тора". Фактически в статье 148 УК России речь идет уже не о посягательстве на права граждан, а о богохульстве, причем возродилось оно ровно в том же виде, в каком оно описывалось в дореволюционном законодательстве (впрочем, наказание за него в современной России значительно мягче).

Статья 182 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных устанавливала ответственность в виде лишения всех прав состояния и каторжных работ на срок до 15 лет, а также наказание плетьми и клеймение для тех, "кто дерзнет публично в церкви с умыслом возложить хулу на <…> бога, или на <…> богородицу <…>, или на честный крест <…>, или на бесплотные силы небесные, или на святых угодников божиих и их изображения".

Цивилизованный мир постепенно отказывается от законов о богохульстве. К примеру, Великобритания отменила соответствующий закон в 2008 году, Нидерланды – в 2012-м, Исландия – в 2015-м, Дания – в 2017-м. При этом в течение последних десятилетий даже формально действующие нормы фактически не применялись.

В 2008 году представители ООН, ОБСЕ, Организации американских государств и Африканской комиссии по правам человека и народов приняли совместную декларацию об оскорблении религий, в которой указали, что понятие "оскорбление религий" противоречит международным стандартам в отношении оскорблений, которые направлены на защиту репутации граждан, тогда как религии, как и все убеждения, не могут быть признаны обладающими собственной репутацией.

Более осторожную позицию пока занимает Европейский суд по правам человека. Согласно общему принципу, лица, реализующие свободу слова, должны избегать, по мере возможности, выражений, которые беспричинно оскорбительны для других и не привносят в публичные обсуждения ничего, что способствовало бы прогрессу в делах человеческих.

С другой стороны, у тех, кто открыто выражает свою религиозную веру, независимо от принадлежности к религиозному большинству или меньшинству, нет разумных оснований ожидать, что они останутся вне критики. Они должны проявлять терпимость и мириться с тем, что другие отрицают их религиозные убеждения и даже распространяют учения, враждебные их вере. Поскольку тема религии и религиозных чувств является исключительно деликатной и в ее регулировании вряд ли может быть достигнуто полное единообразие, у национальных правительств есть достаточно обширные полномочия в этой сфере.

Тем не менее эти полномочия не являются абсолютными и, наказывая за "злонамеренное нарушение духа терпимости", власти не должны забывать о гарантиях свободы слова. И здесь очень много зависит от конкретных обстоятельств дела. Так, к примеру, Европейский суд признал необоснованным вмешательством в свободу совести выговор стюардессе "Британских Авиалиний" за несоблюдение стандарта форменной одежды, выразившегося в отказе снять нательный крест или прикрыть его шарфом. С другой стороны, запрет на ношение крестика медсестрой по гигиеническим соображением признан оправданным. Однако у России особый путь и свои традиции. Как говорил Бертран Рассел, "существует великое множество путей, при помощи которых церковь, настаивая на том, что ей угодно называть нравственностью, и в наше время причиняет различным людям незаслуженные и ненужные страдания".

Отказываясь учитывать контекст и искать баланс интересов разных заинтересованных групп, используя защиту религии и нравственности как предлог для манипулирования общественным мнением, светские и церковные власти в действительности разрушают остатки уважения к религии, провоцируя насилие и ненависть. Ощущая поддержку государства, до времени гарантировавшего неприкосновенность и безнаказанность в обмен на показную лояльность, "религиозные" активисты постоянно повышали градус противостояния и за десять лет от порчи художественных произведений дошли до прямых угроз и насильственных акций.

Православные активисты, иногда и с участием представителей РПЦ, добивались отмены концертов хеви-метал-групп Belphegor, Cannibal Coprse, Nile, Behemoth, Batushka и Marilyn Manson, оперы "Тангейзер" в Новосибирске и спектакля по пьесе "Хоровод" в Омске. Кроме упомянутых выставок "Осторожно, религия!" и "Запретное искусство", нападению верующих подверглись выставка "Скульптуры, которых мы не видим" в московском Манеже и фотоэкспозиция "В Россию с любовью" в Сахаровском центре. Они же пытались сорвать спектакль "Идеальный муж" в МХТ им. Чехова, нападали на организаторов и посетителей выставок Icons в Краснодаре и "Духовная брань" в Москве, требовали запретить компьютерную игру Dota2 и "Монстрацию".

В случаях, когда подобные акции носили явно преступный характер, власти как могли покрывали активистов. Уголовные дела в отношении погромщиков в Сахаровском центре были прекращены. Напавший на журналистку Елену Костюченко Роман Лисунов был задержан на месте преступления, однако уголовное дело в отношении него долго не возбуждали, по-видимому, дожидаясь истечения срока давности привлечения к ответственности. В действиях Людмилы Осипенко, участвовавшей в разгроме выставки в Манеже, не было найдено состава преступления, а ее соучастники были привлечены лишь к административной ответственности. Действия Дениса Мурашова, въехавшего на машине, нагруженной канистрами с горючим, в кинотеатр "Космос", чтобы не допустить показа фильма "Матильда", квалифицированы по ч. 2 ст. 167 УК России (умышленное уничтожение или повреждение имущества). Мотив ненависти следствием, вероятно, не рассматривается. Кстати, по этой статье обвиняемому грозит до пяти лет лишения свободы – меньше, чем могли получить участницы Pussy Riot за мирную акцию в ХХС.

С другой стороны, возможно, сами того не желая, власти перевели религиозную тему в топ общеполитической повестки дня. Скандал с отменой празднования Дня знаний из-за совпадения с мусульманским праздником Курбан-байрам, несогласованный митинг у посольства Мьянмы в Москве показали, что мусульмане также готовы к радикальным действиям и желают преференций. Осталось дождаться, когда буддисты публично потребуют, к примеру, перестать препятствовать приезду Далай-ламы в Россию.

В понедельник утром стало известно о новом преступлении: адвокат Константин Добрынин сообщил о поджоге автомобилей у адвокатского офиса в Москве. Преступники оставили записку: "За Матильду гореть".

В последние месяцы в Европейском суде явно активизировалась работа по связанным с религией делам в отношении России. Коммуницированы жалобы лидера группы евангельских христиан Алексея Колясникова, гражданского активиста Максима Ефимова и Карельского отделения Молодежной правозащитной группы. Ждет постановления дело Pussy Riot, в котором, помимо участниц группы и российского правительства, участвуют несколько ведущих международных правозащитных организаций. В ближайшее время Страсбург выскажет свою позицию, и она, скорее всего, будет аккуратной и неагрессивной в отношении светских властей и РПЦ. Вероятно, следует ожидать относительно мягкого указания на переход государством в паре с РПЦ разумных границ и необходимость коррекции правоприменительной практики. Но даже в таком формате это будет четкий сигнал и указание на очередную развилку: либо в вопросах свободы слова и религии Россия восстанавливает стандартный общеевропейский баланс, либо продолжает движение по пути православного фундаментализма.

Дамир Гайнутдинов, правовой аналитик Международной правозащитной группы "Агора", кандидат юридических наук

Взгляды, высказанные в рубрике "Мнение", передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции

Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода