Политика Путина стала подрывной для мира – Александр Хара

Успех правых на выборах в Бундестаг. Центробежные процессы в Евросоюзе. Совместные бизнес-интересы Европы и Кремля. Как все эти факторы повлияют на взаимоотношения России и ЕС? И правда ли, что друзья Путина в Европе при финансовой поддержке из Москвы приобретают все большее влияние? Об этом в эфире Радио Донбасс.Реалии говорил эксперт фонда «Майдан иностранных дел» Александр Хара.

– Александр, расширяется ли круг друзей Путина в Европе или, наоборот, на старом континенте хозяина Кремля представляют не слишком влиятельные политики?

– Тут есть коррупционная составляющая. Вот недавно британские медиа расследовали документы о том, что за последние 4 года было легализировано от 20 до 80 миллиардов долларов российских денег через западные банки.

В частности, порядка двух миллионов получил один итальянский депутат, который говорил, что Крым – это Россия.​

​– А как это стало известно? Пресса раскопала?

– Да, с одной стороны пресса копает. С другой стороны, когда приняли закон о санкциях в отношении России, а я думаю, это было не совпадение, Конгресс поручил президенту США дать несколько отчетов. В частности, о том, насколько русские деньги участвуют в подкупе и подрыве европейских демократий и парламентов. Тогда спецслужбы начали работать в этом направлении. Немецкие спецслужбы тоже осознали, что Россия проводит спецоперации в информационном пространстве. Они готовились и к хакерским атакам, поскольку уже был пример вмешательства Российской Федерации в выборы США.

Расследование относительно связи Трампа с русскими продолжается. Господин Мюллер, бывший директор ФБР, копает очень глубоко. Учитывая, что США демократическая страна, и непринятие Трампа как личности, а также некоторых его политик подсказывает, что Мюллер может выкопать многое, и это будет предано огласке. В общем, получается, что это полный спектр: коррупция, подкуп.

Естественно, не все партии в Европе, которые поддерживают Путина – куплены или им созданы. Просто Путин очень активно использует недовольство европейцами некоторыми факторами. Например, взять недовольство правых. Они говорят, что суверенитет, их судьба должны быть в их руках, а не каких-то европейских бюрократов. Вот здесь есть точки соприкосновения с Путиным.

Или проблема мигрантов, беженцев, которая особенно активизировалась, когда русские начали интенсивно бомбить сирийские города. Часть голосов Меркель от нее отвернулась из-за этого беженского кризиса.

Россия якобы воюет против США, идеологически тоже. Хотя в России нет идеологии на самом деле. И войной это назвать сложно, поскольку деньги российских богатеев, включая Путина, его ближайшего окружения, и официальные деньги России до сих пор инвестируются в ценные бумаги и долговые обязательства США.

– Есть ли в Европе хотя бы одна ультралевая или ультраправая сила, которая критикует Путина?

–​ Поскольку у Путина нет идеологии как таковой, тот же «русский мир» – это суррогат абсолютно несовместимых вещей, ему очень удобно получать риторическую поддержку и левых, и правых. Он для каждой стороны находит нужное слово.

Путин мыслит не как государственный деятель или политик. Он мыслит как спецслужбист. Это все фактически спецоперации. Спецслужбы выявляют опасности для себя и занимаются подрывной деятельностью других государств. А вся политика Путина, политика государственной России стала подрывной в отношении мира как такового.

– Некоторые российские, так называемые независимые социологи говорят, что поддержка Путина в России сейчас меньше, чем поддержка «Крымнаша». Они могут по-разному относиться к Путину, но «Крымнаш» – это святое.

– Грубо говоря, они поддерживают фашистскую идеологию. Почему я ее так называю: в России нет ни свободных медиа, ни правительственных организаций, гражданского общества как такового тоже нет. Оно или выдавливается, или находится под пятой.

Это показывает, что Россия будет агрессивной, даже если завтра вместо Путина будет мистер Пупкин. Естественно, она останется и нам врагом.

Второй главный враг украинского общества – это слабость наших политических элит, они коррумпированы, они не понимают стоящих перед Украиной вызовов. Их слабость используется российской системой, спецслужбами и политической машиной для того, чтобы подрывать украинскую государственность.

Слушатель Сергей, Славянск: Я считаю, что в России – правоконсервативная идеология, у нас тоже, но своя. Поэтому мириться они никогда не смогут.

– Если бы у Путина была правоконсервативная идеология, то не было бы такого количества социальных зол, которые являются визитной карточкой России. Деньги он бы прятал не в западных банках, а развивал свои. Было бы больше свободы и демократии, средств массовой информации.

Если мы посмотрим на политику Путина, консервативные ценности в ней не реализованы. Понятное дело, что он и не либерал, хотя с точки зрения вмешательства государства – да. Путин дошел фактически до тоталитарного государства, три ветви власти находятся в едином порыве.

– Александр, возвращаясь к западным политикам, как вы считаете, ультраправые и ультралевые просто используют Путина, а, предположим, придя к власти, займут антироссийскую сторону?

–​ Политика – это не какая-то точка, это процесс. Пример из истории. Когда информация о Голодоморе в Украине просочилась на Запад, коммунисты там в это не верили.

– То есть, сейчас происходит так же? «Меня обманывать не надо, я сам обманываться рад»?

– Да. Запад отчасти утратил критическое мышление, плюс есть новые средства одурманивания, тот же интернет.

– Сейчас Запад может, грубо говоря, слить Украину, забыв проблемы Донбасса и Крыма на тех или иных условиях? Или это уже исключено?

​–​ Это зависит, прежде всего, от нас. Есть определенные опасности в старой-новой миротворческой инициативе. Если украинская сторона не будет более активна, тогда мы можем себя сами сдать. При этом без Украины что-то навязать украинскому народу, я не говорю о президенте Порошенко или группе официальных лиц, невозможно.

– Запад убедился, что судьбу Украины без Украины уже не решить?

–​ Абсолютно. Если мы будем вести себя разумно и показывать, что у нас есть определенная стратегия и определенные позиции, которые мы не сдаем.