Обратная миграция: почему люди возвращаются на неподконтрольную часть Донбасса?

Почти половина переселенцев вернулась в ОРДЛО после начала конфликта. Об этом говорится в отчете благотворительного фонда «Право на захист», по результатам масштабного опроса на всех контрольных пунктах въезда-выезда на линии разграничения. Кто эти люди? Почему они возвращаются, как себя чувствуют по возвращению домой? И как на рост населения ОРДЛО должна реагировать Украина?

Об этом в эфире Радио Донбасс.Реалии правовой аналитик благотворительного фонда «Право на захист» Элина Шишкина и глава Всеукраинской организации по делам вынужденных переселенцев Оксана Ермишина.

– Элина, очень многие люди, которые пересекают линию разграничения, винят украинскую власть во всех неудобствах, с которыми они там сталкиваются. Вы исследовали этот вопрос?

​Шишкина: Давайте сначала поговорим о причинах, почему люди возвращаются на территории неподконтрольные Украине. Например, 42,1% опрошенных, из 4000 людей на всех пяти контрольных пунктах, сказали, что причиной возвращения является высокая арендная плата на контролируемой территории.

Например, в Северодонецке аренда выросла в три раза. Люди вынуждены были вернуться. Также среди других причин – не смогли найти работу на контролируемой территории.

Что касается очередей и вообще условий прохождения, в нашем отчете не отображено, почему так происходит. Скорее всего, причина в очень медленной работе.​

– Кто именно медленно работает?

Шишкина: Международные, гуманитарные, правозащитные организации постоянно дают свои рекомендации власти об улучшении прохождения, уменьшении количества очередей, улучшении инфраструктуры. Но медленно идет процесс имплементации этих рекомендаций или не всегда им соответствуют. Я не думаю, что это может быть сделано специально, просто на четвертом году войны присутствует некая безалаберность.

– Оксана, как вы прокомментируете ситуацию, что уже почти половина переселенцев вернулась в ОРДЛО с начала конфликта, среди которых большая часть молодых экономически активных людей? Почему они не могут найти работу на подконтрольной территории? Неужели для них лучше жить под контролем боевиков по бытовым условиям, чем жить на подконтрольной территории Украине?

Ермишина: Причина очень простая. С 2014 года, когда стало понятно, что в отношении переселенцев государственной стратегии нет. Я лично знаю многих людей, которые не разделяют взгляды приверженцев так называемой «ДНР». Они выбрали Украину, пытались зацепиться настолько, насколько было возможно. Но не смогли вытянуть материально, поэтому им пришлось вернуться. Они до сих пор там живут, им тяжело, при этом нет угрозы постоянных переездов в поиске жилья – для многих людей это колоссальный стресс.

Украинцам сейчас в принципе сложно найти работу, которая бы соответствовала прежнему уровню жизни. Для переселенцев это все в разы сложнее, арендная плата отнимает львиную долю заработка внутри семьи.

Если еще в течении первого года можно было оправдать чиновников, нужно было время для разработки стратегии, то спустя три с половиной года это уже системное безответственное отношение к каждому украинцу, просто переселенцы острее это чувствуют.

– Оксана, а если посмотреть с более оптимистической точки зрения. Может быть хорошо, что люди, жившие в украинском информационном, правовом поле, видели, что происходит в Украине, видели, как меняется Украина, переезжают? Сейчас они общаются со своими родственниками, друзьями. Многие аналитики говорят, что это один из путей решения конфликта – на горизонтальных связях.

Ермишина: Горизонтальные связи должны сохраняться. Но если мы хотим нести украинскую идею на ту территорию, эти связи должны быть положительными. Когда люди возвращаются из-за финансовых трудностей, когда они чувствуют, что государство им не помогает – это уже отрицательная горизонтальная связь, которая только будет укреплять жителей ОРДЛО в своем представлении о том, что они живут там, где нужно.

– Оксана, 27% респондентов в вашем опросе сказали, что они остались жить на подконтрольной Украине территории. Можно ли сказать, что большинство проживающих сейчас в ОРДЛО, не поддерживают Украину политически? Можно вообще сравнивать тех, кто вернулся и остался, опуская материальные стороны?

Ермишина: Тут сложно сравнивать, и статистика не придет нам на помощь. На самом деле, если мы посмотрим по сторонам, то вокруг достаточное количество латентных «сепаратистов», проживающих на всей территории Украины. В Западной Украине таких тоже много, только не российских. Половина Закарпатья, например, с венгерскими паспортами. Так что сепаратистских настроений хватает везде, и не только в Украине.

– Оксана, половина переселенцев вернулись на неподконтрольные территории Донбасса. Можно ли сказать, что это уже окончательный статус-кво: люди обустраиваются и планируют свою дальнейшую жизнь в ОРДЛО?

​Ермишина: Ни в коем случае. Эта обратная миграция очень зависит от наших действий в самой Украине: создаются ли рабочие места, насколько улучшается качество жизни. Когда, например, заработает программа относительно жилья или начнут внедрять похожую программу, которую разработала Грузия при таких же обстоятельствах, тогда поток работоспособного населения из ОРДЛО многократно увеличится.

– А как вы относитесь к принятому закону о реинтеграции Донбасса? Он регулирует порядок пересечения линии разграничения?

Шишкина: Он пока принят только в первом чтении, могут быть поправки. На самом деле, он не регулирует порядок пересечения контрольных пунктов въезда-выезда.

Если это положение не будет урегулировано какими-то правками или дополнениями во втором чтении, то мы вернемся к той ситуации, которая есть на сегодня – регуляция подзаконными актами Кабинета министров Украины или СБУ.

– Элина, в вашем отчете отмечено, что «нулевой километр» и посты так называемой «ДНР» вам неподконтрольны. Вы не смогли там провести никаких опросов. Почему? И есть ли какая-то информация, что там сейчас происходит?

Шишкина: Они неподконтрольны, поэтому не смогли провести. Скорее всего, не получили разрешение от Украины за пределы поста. Может быть отказано в разрешении пересекать пункт. Я точно не знаю. У нас хоть и репрезентативные результаты, но только по эту сторону лини разграничения.

– Оксана, если те люди, которые сейчас вернулись в ОРДЛО, а это большое количество молодого работоспособного населения, останутся там жить, то что будет в ближайшие три-пять лет? Как это повлияет на Украину?

Ермишина: Для нас самое печальное – это подрастающее поколение, которое растет в пропаганде. Если конфликт затягивается, а он продлится еще несколько лет как минимум, то будет тяжело вернуть большую часть детей в нашу плоскость в ближайшей перспективе. Естественно, они будут пытаться там работать или уедут в Россию, хотя многие и оттуда возвращались.

Шишкина: Нам нужно разработать государственную стратегию по работе с внутренне перемещенными лицами и по реинтеграции временно оккупированных территорий, не только Донбасса, но и Крыма.