«Она была бескорыстным человеком»

Специально для Крым.Реалии

История крымскотатарского национального движения – огромная и еще не написанная книга борьбы целого народа за возвращение на свою единственную родину – в Крым. Когда говорят, что крымскотатарское движение было всенародным – это не преувеличение и не фигура речи: в нем действительно участвовали представители всех поколений: мужчины, женщины и даже дети.

Активной участницей крымскотатарского национального движения была и Сабрие Сейтджелилева, чье имя сегодня фактически неизвестно широкой общественности. Она ушла из жизни пятнадцать лет назад, в октябре 2002 года…

Сабрие Сейтджелилева (девичья фамилия Калафатова) родилась 22 мая 1922 года на Южном берегу Крыма, в прекрасном уголке – селе Кучук-Ламбат Алуштинского района. Ее отец Абдурешит Сейдамет выращивал фрукты, овощи, виноград, а после коллективизации в 1930-х годах работал в колхозе в этом же селе. Мать Айше Сейтмемет, уроженка Гурзуфа, занималась домашним хозяйством и детьми.

В 1930 году девочка начала учебу в местной сельской школе, где она получила полное среднее образование. После чего поступила в Ялтинский педагогический техникум, и спустя два года вышла замуж за Сулеймана Сейтджелилова, уроженца села Акътач Бахчисарайского района.

С началом войны и оккупации Крыма германскими войсками в 1941 году Сабрие была вынуждена завершить учебу в техникуме и вернуться домой в Кучук-Ламбат. Здесь она находилась с детьми вплоть до депортации 18 мая 1944 года. Ее муж Сулейман участвовал в партизанском движении и был расстрелян немцами, предположительно, в начале 1943 года.

В места изгнания 18 мая 1944 года Сабрие отправилась с двумя маленькими детьми на руках – двухлетней дочерью Зерой и годовалым сыном Энвером, а также двумя родными младшими сестрами. Вместе с односельчанами она попала в Узбекистан. Вскоре маленький сын Сабрие умер…

В начале 1950-х она переехала в Ташкент, где и прожила долгие годы. Чтобы содержать семью, пришлось трудиться на трех работах. Но даже напряженная работа не помешала Сабрие присоединиться к нарождавшемуся в этот период национальному движению за возвращение на историческую родину.

В 1964-1965 годах Сабрие участвовала в сборе подписей под обращениями и письмами от имени крымскотатарской молодежи в адрес партии и правительства. В этих петициях содержались требования о восстановлении исторической справедливости, политической реабилитации, возвращении крымскотатарского народа в Крым.

Сабрие осуществляла еще одну важную работу. С середины 1960-х годов она стала своеобразным информационным координатором. К ней попадали «Информации» от «инициативников», находившихся на тот момент в Москве, она печатала их на печатной машинке, затем отправляла по регионам проживания крымских татар.

В то время это было не только важным, но и весьма опасным делом – только за обнаружение дома печатной машинки и подозрения в распространении документов движения ей грозил арест... Хотя сотрудники КГБ очень настойчиво пытались найти тех, кто выполнял эту работу, «рассекретить» Сабрие им так и не удалось…

Начиная со второй половины 1960-х Сабрие Сеитджелилева неоднократно входила в состав делегации ташкентских «инициативников» для поездки в Москву. А в 1975 году, провозглашенном Генеральной Ассамблеей ООН Международным годом женщин, в Москву отправилась делегация крымскотатарских женщин, в составе которой были активистки движения Шефика Велиева, Сабрие Сейтджелилева, Айше Сеитмуратова, еще несколько женщин во главе с москвичкой Лютфие Софу, которая добилась приема у депутата, первой женщины-космонавта Валентины Терешковой.

И хотя встречи даже на самом высоком уровне не приносили желаемого результата, но они постоянно напоминали советским властям о крымскотатарской проблеме, давали понять, что крымские татары не смирились со своей участью и будут бороться до победы…

В апреле 1976 года Сабрие присутствовала на судебном процессе над Мустафой Джемилевым, проходившем в Омске. По воспоминанию старшего брата Мустафы Джемилева Асана: «Перед началом процесса над Мустафой для его моральной поддержки в Омск приехали несколько «инициативников», среди которых была и Сабрие Сейтджелилева. Мы поселились в гостинице под названием «Сибирь». Для Андрея Сахарова и его супруги Елены Боннэр, которые решили приехать на процесс, забронировали в гостинице номер. И вот, вечером, мы встретили Сахарова с супругой. Приезжаем в гостиницу, а администратор, ознакомившись с паспортом Сахарова, говорит нам, что этой брони нет, и свободных номеров тоже нет. Начали разбираться, но администрация стояла на своем. Сабрие, недолго думая, уступила свой номер… Она пользовалась огромным уважением и авторитетом, была настолько решительной и твердой, что для нее не существовало преград и закрытых дверей. Сабрие ничего не боялась. Сколько раз в Москву ездила, добивалась приема у разных начальников, открыто в лицо говорила о наших проблемах и требованиях, не глядя, кто перед ней».

Айше Сеитмуратова также приехала в Омск, чтоб поддержать Мустафу Джемилева. Она вспомнила такой эпизод: «Перед началом судебного заседания мы все стояли перед дверью зала суда – мать Мустафы, Сабрие Сейтджелилева, Андрей Сахаров, его жена, еще некоторые активисты. Нас в зал суда не пускали, несмотря на наши настойчивые требования. Я достала паспорт и предъявила милиционеру, который стоял у двери, он начал забирать паспорт и по ошибке ударил по руке Елену Боннэр. Она закричала. На ее крики отреагировал Андрей Сахаров, возникла потасовка, и, как результат, Сахарова вместе с женой задержали. Я пыталась помешать этому, но не смогла. Видя все это, Сабрие, переглянувшись со мной, мгновенно выбежала из помещения суда.

Она прибежала на Главпочтамт Омска, прямиком зашла в кабинет директора, держа в руках книжечку-удостоверение инвалида и, поднеся к его лицу, потребовала: «Я из Ташкента, находясь здесь, я заболела, меня кладут в больницу, мне нужно срочно связаться с родными в Ташкенте, чтобы сообщить им об этом». Директор растерялся, но дать несколько минут для звонка в Ташкент все же распорядился».

Сабрие позвонила в Ташкент, где уже ждали от нее информации. На крымскотатарском языке она быстро пояснила, что произошло в суде. Фамилию Сахарова она не назвала, заменив крымскотатарским словом «шекер» («сахар»). Удостоверившись, что данная информация дошла до адресата, Сабрие закончила разговор. Уже через четыре часа после задержания Сахарова радио Би-Би-Си сообщило эту новость на весь мир…

Как вспоминает внук Сабрие Сулейман Демерджиев, «къартана (бабушка – авт.) после первого приезда в Крым в 1989 году активно участвовала во всех акциях протеста крымских татар, проводимых в Симферополе, в Алуште, где она родилась, связанных, в основном с требованиями выделения земли под строительство домов крымским татарам. Позже, невзирая на возраст и здоровье, она была в активе «инициативников» по «самозахватам» земли в селе Строгановка, Алуште, на Фонтанах в Симферополе. Она пользовалась авторитетом ветерана Национального движения, была одной из тех, кто координировал действия крымских татар – от обращений в исполкомы до самоорганизации на самих самозахватах. В исполкомах она обивала пороги с обращениями о выделении земли, готовила еду на всех прямо на поле-«самозахвате» в Строгановке в 1990-91 годах. Она была бескорыстным человеком»…

Ветеран национального движения крымскотатарского народа Сабрие Сейтджелилева умерла на родине, в Крыму, в октябре 2002 года – вскоре после своего 80-летия...

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции