Специально для Крым.Реалии
Вторая половина 1960-х – начало 1970-х – время активного участия генерала-правозащитника Петра Григоренко в борьбе крымскотатарского народа за возвращение на родину, интенсивных контактов с деятелями движения. Без преувеличения, эти годы стали судьбоносными как для самого Петра Григорьевича, так в значительной степени и для развития национального движения крымскотатарского народа.
В середине 1960-х Григоренко уже был твердо уверен в необходимости кардинальных изменений в политическом устройстве СССР. В этот период он стал активно помогать крымским татарам в решении их национальной проблемы. Это время для отважного генерала – период жесткого и открытого противостояния властям, прежде всего могущественному Комитету государственной безопасности.
В начале 1969 года уже было очевидно – только чудо могло спасти его от нового ареста. Но чуда не произошло…
В информации председателя КГБ СССР Юрия Андропова в ЦК КПСС от 7 апреля 1969 года предлагалось привлечь Петра Григоренко к уголовной ответственности – за многочисленные проявления антисоветской деятельности. В числе таковых называлось: «…Активное участие в подготовке и распространении подстрекательских материалов по так называемому крымско-татарскому вопросу, в которых выдвигаются требования об усилении борьбы малых народов в СССР с их якобы бесправным положением. Под «Обращением крымско-татарского народа к людям доброй воли, демократам и коммунистам» Григоренко намеревается собрать большое количество подписей и передать его в Организацию Объединенных Наций. В марте с.г. он приступил к распространению составленных им провокационных документов «О депортации крымских татар и ее последствиях».
Последней каплей стало, по-видимому, «Открытое письмо Председателю Комитета государственной безопасности при СМ СССР Андропову Ю.В.» (это было уже второе обращение адресату), в котором Григоренко разоблачал методы борьбы органов госбезопасности с инакомыслящими и с ним самим.
В своем открытом письме от 27-29 апреля 1969 года генерал обращается к Андропову с такими словами: «На днях я ознакомился с новой анонимкой клеветнического содержания, которая прислана мне друзьями из Средней Азии… Вот что пишется в этой анонимной клевете, исполненной на отличной машинке и на хорошей бумаге высококвалифицированной машинисткой, о моем прошлом: «П.Г. Григоренко в прошлом генерал-майор. В 1961 году организовал антисоветскую группу, в которую вовлек и своих родных сыновей. Группа занималась клеветой на советский общественный строй. Она была полностью разоблачена. Григоренко исключили из рядов КПСС, разжаловали в рядовые, и он остался на свободе лишь только потому, что страдал тяжелым недугом – шизофренией». Скажите, положа руку на сердце, мог кто-нибудь, кроме КГБ, дать такую сжатую «лживую правду»?! Надо очень хорошо, досконально изучить мое следственное дело 1964 года, чтобы изложить так похоже на правду и так тенденциозно все факты этого дела! Как по-Вашему, откуда бы группе крымских татар, которые даже боятся подписаться под своей стряпней, узнать о моем деле? Ведь материалы этого дела нигде не публиковались. Кстати, и моя борьба против гонений, обрушиваемых Вами на малые народы, в том числе на крымских татар, берет свое начало от того времени».
Ответ на это письмо генерала от шефа КГБ Андропова последовал практически незамедлительно, и он был вполне в духе органов…
В начале мая 1969 года в Ташкенте готовился процесс над десятью активистами крымскотатарского движения. Около двух тысяч крымских татар обратились к Петру Григорьевичу с просьбой выступить общественным защитником на этом процессе. Копию ходатайства они прислали Григоренко; подлинное же обращение было послано в суд. Сотрудники КГБ Узбекистана среагировали сразу же, предупредив некоторых активистов крымскотатарского движения, что, если Григоренко появится в Ташкенте, он будет арестован. 30 апреля 1969 года генерал получил телеграмму из Ташкента о том, что ему необходимо явиться в городской суд для переговоров по поводу выступления в суде.
Как вспоминал об этом диссидент Андрей Амальрик: «Мы планировали сначала, что на процесс крымских татар в Ташкенте выеду я... Петр Григорьевич, однако, сам захотел ехать... Сколько мы ни настаивали, чтоб он не ехал, он был неумолим».
2 мая генерал вылетел в Ташкент, однако выяснилось, что процесс откладывается. Уже перед отлетом в Москву, 7 мая, Григоренко был арестован. В тот же день в Москве было произведено семь обысков по делу Григоренко: в его квартире, у Ильи Габая, Виктора Красина, Людмилы Алексеевой, Андрея Амальрика, Надежды Емелькиной, Зампиры Асановой.
15 мая 1969 года Петру Григоренко было предъявлено обвинение, предусмотренное статьей 190-1 УК РСФСР: «…в течение длительного времени, начиная с 1965 года, принимает активное участие в изготовлении, размножении и распространении документов, в которых содержатся заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй».
Для участия в процессе активистов крымскотатарского движения Петр Григоренко подготовил большую речь, которую написал после знакомства с обвинительным заключением уже по приезде в Ташкент буквально накануне ареста. Озвучить ее ему так и не удалось (процесс десяти активистов крымскотатарского движения состоялся только в июле-августе 1969 года), однако впоследствии его речь была опубликована на Западе и получила широкое хождение в самиздате под названием «Кто же преступники?». Эта речь – подлинное обличение режима, и можно лишь догадываться, каков был бы эмоциональный эффект, если бы она прозвучала на суде, для которого и готовилась.
Существует ли крымскотатарский национальный вопрос, задается вопросом генерал-правозащитник и сам же на него отвечает – да, существует. Однако «создан он не крымскими татарами, а теми, кто оклеветал этот народ, ограбил его, зверски изгнал его со своей Родины, истребив при этом почти половину его состава, и поселил оставшихся в живых в резервациях на полупустынных территориях Средней Азии, Урала и Сибири».
То, что советский режим совершил с крымскотатарским народом, Григоренко квалифицирует как геноцид: «Крымских татар хотели истребить как нацию, частично – физически, затем – путем ассимиляции. Именно для последнего крымских татар лишили исконной Родины... Ликвидировали: крымско-татарскую национальную автономию, крымско-татарский язык, крымско-татарскую литературу, духовную жизнь народа, его верования, традиции, праздники… Свыше 10-ти лет совершалось наиболее зверское убийство этой нации – содержание ее в резервациях, которые назывались в нашей стране комендатурами. Со смертью Сталина резервации не были уничтожены. Изменился лишь режим в них. С 1956 года с крымских татар сняли режим спецпереселенцев, но оставили в силе запрещение покидать места ссылки. Их закрепостили на тех местах, куда они были в свое время так зверски депортированы со своей родной земли».
Далее Григоренко размышляет о борьбе крымских татар за национальное существование и о реакции властей на эту борьбу…
(Продолжение следует)
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: