«Я – патриот крымскотатарского народа» – Ленур Ислямов

(Продолжение, предыдущую часть читайте здесь)

Зачем Ленуру Ислямову два паспорта? Что связывает его с Россией после 15 лет жизни в Москве? Каких принципов он придерживается? Об этом вице-президент Всемирного конгресса крымских татар, гендиректор ATR и бизнесмен рассказывает во второй части интервью Крым.Реалии.

​– Без чего или кого вы не можете жить?

– Без Крыма, без семьи. Без надежды, без веры, что мы вернемся. Если вы сейчас скажете, что Крым вы уже не вернете, то смысла жить нет.

– Кому стоит бояться Ленура Ислямова?

– Русским, которые в Крыму. Всем, кто предал национальное движение крымских татар, предал Мустафу Джемилева – человека, который создал сегодняшнюю крымскотатарскую среду. Всем людям, которые являются предателями и коллаборантами. Мы клеим листовки на заборы, мы знаем, где они живут, чем они занимаются. Как сказал Мустафа Джемилев, эти люди должны уехать вообще из Крыма, уехать куда угодно, но чтоб они там на глаза не попадались.

– Иначе что?

– Иначе будет отдельный спрос. То, что они делают, – это не просто предательство. Это предательство поколения, мы этого столетиями не забудем. Поэтому стоит нас бояться, не только меня.

– Патриотом какой страны вы являетесь?

​– Я –​ патриот крымскотатарского народа и патриот всех свободных людей. Я не буду бить себя в грудь и кричать, что я патриот или Украины, или Соединенных Штатов Америки, или какой-то другой страны… Нет. Я люблю свой народ, и мой народ должен быть достойно представлен в украинском правовом поле, наш статус должен быть закреплен.

– У вас есть два паспорта – украинский и российский. По двум документам вы живете, строили бизнес. Собираетесь ли вы отказаться от российского гражданства?

– Театральность эта, сжигание каких-то паспортов – это не про меня. Почему у меня имя такое – Ленур? Это «Ленин учредил революцию». Почему называли крымских татар такими именами? Для того, чтобы в советское время, при том геноциде сохранить детей. Нельзя было при советском режиме убить ребенка, который имени Ленина был.

​– Зачем вам тогда российский паспорт?

– Родители выехали в Крым (из Узбекистана, где жили после депортации с полуострова – КР), а я поехал в Москву, потому что бизнес все-таки было легче делать там. Получал паспорт в консульстве российском в Узбекистане. Я, в принципе, и жил бы с российским паспортом… Потому что Россия и Украина – это тождественные истории были, не было никаких вопросов с этим.

​Мама прописала меня в том доме, где все (родственники – КР) были прописаны в Крыму. Чтоб вы понимали, в Крыму не было Украины. Украина только с 2014 года должна была появиться в Крыму… Крымские татары, чтоб устроить детей в садик элементарный, должны были идти и договариваться, унижаться... Это была абсолютно шовинистическая история. Поэтому родители выживали в той среде… Они сами делали для детей так, как считали нужным.

– Что с украинским языком? Собираетесь ли изучать его?

– Я изучаю украинский язык. Если раньше мне нужно было, чтобы мой собеседник говорил по-русски, то сейчас я уже автоматически могу переключаться.

– Говорите на украинском языке?

– Нет еще, но заговорю.

​– Что вас связывает с Россией сегодня?

​– Той России, которую я знал и любил, где жил больше 15 лет, для меня нет. Потому что много людей за мою позицию от меня отвернулись. Мы токсичны сейчас для многих, потому что сейчас мы, как прокаженные… Общение чревато для них потерей бизнеса.

В 50 лет все-таки человек должен прийти к тому, что он готовится жить и пожинать какие-то плоды. Я построил дом в Гурзуфе, построил в Москве на Рублевке дом… Вы уже понимаете, что вам на старость хватит. И все это променять на то, чтоб сейчас вы тут бегали, ратовали за свободу и прочее – это не для 50-летних чуть история, это должны делать молодые.

– Как вы можете определить успех своей семейной истории?

– Мне очень повезло с супругой. Она вместе со мной разделяла те тяготы, в которых сейчас мы находимся. Она понимает, почему так. Я знаю некоторых своих друзей, у которых супруги совершенно, что греха таить, говорят, мол, не нужно радикальничать, нужно остаться в Крыму, переждать. Ну, интеллигенция... Карамелька за щекой есть, а там дальше – или шах, или падишах, куда-нибудь примкнем. Но в нашем случае это не тот формат был.

– Супруга вас поддержала?

– Абсолютно. Хотя до сих пор мне определенные психологические работы с ней приходится проводить, потому что женщина есть женщина. Это мы можем взять свои вещи и поехать куда-то в другой город. Женщина все-таки собирает свой скарб потихонечку... Она живет бытовыми вещами. Женщина более реалистичная, я б сказал.

– Она с вами сейчас в Киеве?

– Конечно. И дети здесь. Хотя со старшим у нас были проблемы, потому что он в Москве уже учился. Мы его забрали сюда в 2015 году, причем с таким трудом… Его даже допрашивали там. Он до какого-то момента не понимал моей позиции, был другого мнения. Но он понял и согласился с тем, что то, что мы делаем – это правильно.

​– Ленур Ислямов – сексист?

– Нет, я не сексист. Это не совсем так узко, как вы это себе представляете. Женщина – более совершенное существо в божественном плане, чем мужчина. Только вы можете продолжать род. Вам это дано – сделать человека. Я все-таки по первому образованию врач и знаю, что такое роды. Своих детей я брал вот прямо из чрева матери, я сам забирал на ручки и давал им имена… И я хочу сказать, что вы лучшие из нас из всех, женщины самые лучшие.

Мы усложняем жизнь во многом и думаем, что мы можем без быта существовать, что мы должны быть воинами… При сегодняшней ситуации мужчины должны готовиться к тому, что им придется умирать, именно защищая женщин. Именно через женщин мы чувствуем, что мы мужчины.

– В одном из интервью вы назвали первого заместителя министра информационной политики Украины Эмине Джеппар «красивой козой».

​– Есть пословица на крымскотатарском языке: коза – не для того, чтобы она красивая была, она должна давать молоко. Когда Министерство информационной политики вешает билборды в Киеве «Крим – це Україна» – что это такое? Что, мы не знаем, что это Украина? Крым захвачен, поэтому не билборды нужно вешать в Киеве. Людям нужны реальные действия, чтобы они знали и чувствовали каждый день, что о них заботятся.

– Вы же понимаете, как это прозвучало по отношению к Эмине…

– Нет. Тут все понятно должно было быть. Молока мы не видим. Нет никакого сексизма.

– Будете ли вы извиняться?

​– Перед женщиной извиняться никогда не стыдно. Я могу извиняться перед всеми женщинами, а перед Эмине Джеппар – вообще десять раз, если это ее ущемило.

Я не рассматриваю, что есть в министерствах женщины или мужчины. Там работают сотрудники министерств в первую очередь.

– Вы политкорректный человек? Как вы относитесь к ЛГБТ?

– Плохо отношусь.

– То есть на Марш равенства вы бы не вышли. Но вы бы запретили его?

– Знаете, я в этом отношении более радикальный. Я понимаю, что люди имеют возможность выражать свои мнения определенные, в том числе и в сексуальном плане. Я бы ограничивал определенные вещи, но опять же – это мое мнение личное. Я в этих вопросах, скажем, не совсем политкорректный.

– Разрешили ли бы вы Марш равенства в Крыму после деоккупации?

– Честно, нет. Не разрешил бы.

(Над текстом работала Катерина Коваленко)