Антон Наумлюк: «Гражданские журналисты – других в Крыму фактически нет»

Гражданская журналистика стала новым явлением на территории аннексированного Крыма, реакцией общества на отсутствие независимой журналистики на полуострове. Каковы особенности, риски и механизмы гражданской журналистики?

Об этом в программе «Право на свободу» на Радио Крым.Реалии говорим с российским журналистом Антоном Наумлюком, который последние два года работает в Крыму, где регулярно освещает судебные процессы против крымчан.

​– Что такое гражданская журналистика, в чем ее отличие от стандартной журналистики?

– Гражданская журналистика на территориях, где фактически отсутствует свобода слова и возможность для работы независимых СМИ, стала, наверное, единственной возможностью получения альтернативной информации, то есть не той, которая фильтруется, в данном случае российскими силовиками и российскими властями в Крыму. Есть ряд журналистов, ряд СМИ, подконтрольных российским властям и силовым структурам, а есть гражданские журналисты – других в Крыму фактически нет.

Гражданские журналисты – это люди, которые приходят со своими «фейсбуками» и «твиттерами», описывают ситуацию так, как они ее видят, в какой-то мере субъективно, и в этом отличие от журналистики стандартов, с которой мы привыкли иметь дело. Потому что эти люди сами зачастую являются участниками процессов, которые происходят и которые они описывают.

Много людей критически относятся к гражданской журналистике, но нельзя не признать, что это единственная возможность распространения информации в условиях отсутствия независимых СМИ и опасности работы журналистов в Крыму. Эти люди действительно поставляют нам – читателям, слушателям, зрителям –информацию о том, что на самом деле происходит в Крыму, чего не покажут по телевидению, я имею ввиду подконтрольному России и российским властям, не расскажут об этом в прессе и никогда не будут широко обсуждать. Люди взяли на себя ответственность и обязательство эту информацию достать и передать читателям, зрителям и слушателям.

– Что способствовало появлению гражданской журналистики в Крыму? Как люди пришли к этому, ведь требуются определенные навыки, чтобы этим заниматься? Какие механизмы они используют в своей работе?

– Я напомню, как начиналось дело против журналиста Николая Семены: в апреле 2016 года прошли обыски одновременно у семи журналистов в Крыму, и была изъята техника. То есть фактически этим людям, которые занимались независимой журналистикой на территории полуострова, работать стало либо невозможно, либо крайне опасно. Некоторые из них были вынуждены покинуть Крым, некоторые остались, но журналистикой больше не занимаются. Против Николая Семены, автора Крым.Реалии, было возбуждено уголовное дело, которое закончилось судом и приговором. К счастью, не реальным сроком заключения, а условным. Это один из небольших примеров того, как зачищалось медийное пространство в Крыму.

Сюда же можно отнести и отказ в выдаче лицензий целому ряду СМИ, которые существовали в Крыму и не были подконтрольны власти: в том числе и крымскотатарский телеканал АТR, который был вынужден покинуть территорию полуострова и обосновался сейчас в Киеве, Черноморская телерадиокомпания и так далее. В общем, целый ряд СМИ, которые либо закрылись и не могут работать, либо были вынуждены уехать с территории Крыма, и вещают сейчас с материковой Украины.

После этого пространство было настолько зачищено, что появилась необходимость в информации. Тут же появились люди, которые готовы были эту информацию, в том числе с риском для своей жизни и свободы, доставать и передавать людям. Это гражданские активисты, которые научились пользоваться социальными сетями, научились делать прямые эфиры с мест событий, научились писать и описывать судебные процессы. После нескольких лет работы у них появился опыт, в том числе опыт общения с адвокатами –они знают, как выстроен судебный процесс, что такое апелляция, что такое арест, чем он отличается от задержания и так далее.

К настоящему времени гражданская журналистика в Крыму на достаточно высоком уровне: и профессиональном, и этическом. Несмотря на отсутствие каких-то границ для гражданской журналистики, активисты работают сами, на свой страх и риск. А люди уже выбирают, читать им этого человека или не читать, верить его информации или нет. Здесь за ними не стоит редакция, которая отвечает за правдивость, достоверность информации. Здесь люди сами выбирают. Так вот в Крыму, во всяком случае, среди крымскотатарских и украинских активистов, которые продолжают работать как гражданские журналисты, достаточно высокий уровень этичности в отношении к информации.

– Вы сказали, что гражданские журналисты – это люди, за которыми не стоят редакции. Какие в таком случае могут быть механизмы их защиты?

– К сожалению, механизмов полной защиты нет. Их, собственно, нет и у журналистов в условиях враждебной среды, которую создала Россия в Крыму. Но для гражданских журналистов дело еще и отягчается тем, что нет юридической поддержки, нет редакции или издания, которое бы заступилось за своего сотрудника, нет адвокатов, которые готовы были бы через редакцию оказывать помощь сотруднику, если у него появилисьпроблемы с силовыми структурами.

Здесь можно только опираться на собственный профессионализм, на знание реалий и пытаться максимально сдержанно описывать событие, которое происходит, не вдаваться в какие-то эмоции. То есть сохранять стандарты журналистики, переносить их из профессиональной журналистики в гражданскую. Это необходимо для того, чтобы невозможно было обвинить человека в предвзятости, в субъективности. Потому что все эти обвинения рано или поздно могут закончиться уголовным или административным преследованием. А российские суды и российские силовики научились прекрасно интерпретировать такие обвинения в статьи уголовного или гражданского кодекса. Сохранение журналистского профессионализма и этики – это, наверное, единственная защита.

Это если не говорить о международных организациях, которые помогают и защищают журналистов. Пока мы не видим достаточного эффекта от работы таких организаций. В Крым они не заходят, потому что у них нет такой возможности из-за российских силовиков и властей, которые просто не дают мониторинговым группам работать на полуострове, и плюс проблемы, связанные с пересечением границы, в том числе с получением разрешения от украинской стороны. Это все усложняет наблюдение за соблюдением прав журналистов в Крыму, гражданских в том числе, и уменьшает эффективность работы таких международных организаций.

– Мы знаем, что на гражданских активистов и журналистов в Крыму оказывается давление. Расскажите о таких случаях.

– Самый яркий пример, который я сам наблюдал, – это задержание гражданских журналистов: в январе 2017 года проходили очередные обыски на окраине Симферополя, там традиционно собрались крымские татары, активисты, чтобы поддержать человека, у которого шел обыск, поддержать его семью. Тогда многие стримили это в Facebook, описывали и фотографировали, публиковали все это в социальных сетях. Спустя несколько десятков минут после начала обыска задержали одновременно 10 человек, их посадили в автобус силовиков и отвезли в суд. На них оформили административные правонарушения, интерпретировав их деятельность как митинг, который они якобы устроили одновременно, с телефонами в руках. Когда они приехали к Киевскому суду Симферополя, там было уже несколько десятков активистов, которые их ждали, и каждый из них достал телефон – в знак солидарности с теми людьми, которых задержали. Каждого задержанного осудили на 13 суток административного ареста. Они отбыли их в изоляторе. Это такая совершенно типичная картина отношения к гражданским активистам и журналистам, которые занимаются распространением информации в Крыму.

– Тема гражданской журналистики стала активно обсуждаться после ареста Наримана Мемедеминова. Немного подробностей этого дела: в чем суть, особенности, что ему грозит?

– Нариман Мемедеминов уже попадал в поле зрения российских силовиков. Его задерживали по обвинению в проведении несанкционированного массового мероприятия. Это при том, что все, что проводится в Крыму – это одиночные пикеты, никаких митингов просто нет возможности проводить. Одиночные пикеты, которые разрешены даже российским законодательством. Несмотря на это, людей все равно сажают, их все равно судят. И вот Мемедеминова точно так же судили и оштрафовали на 10 тысяч рублей (4,3 тыс. гривен). Штраф выплачивали с помощью «Крымского марафона»: собрали 10-рублевые монеты, которые таким «унизительным» образом используют для оплаты штрафов. Это тоже вид протеста крымскотатарских активистов.

И после этого стало понятно, что от него не отстанут. Он очень активно работал в социальных сетях, он освещал многие события, которые происходят в Крыму, но которые остаются за кадром официальных СМИ. В том числе день, когда проводилось более 80 одиночных пикетов, а потом другой день, в который было более 80 судебных заседаний по этим одиночным пикетам. Он активно участвовал в освещении этих событий. Я предполагаю, что это такая своеобразная месть силовиков за те дни. Они нашли канал в YouTube, который Мемедеминов вел еще в 2013 году, где нашли видео, которое, по мнению силовиков, свидетельствует о распространении экстремизма. Это видео мы еще не видели, мы не знаем результатов экспертиз, которые наверняка будут представлены в суде. Но тем не менее, Мемедеминов арестован, находится в заключении, его семья осталась без кормильца. Я боюсь, что это вот такой первый случай давления уже в уголовном плане на гражданских журналистов, которые работают в Крыму.