Украинцы и россияне: перевернутое «братство»

Принято считать, что миф о братском статусе россиян и украинцев умер сразу после аннексии Крыма и начала войны на Донбассе. Родственные чувства соседей действительно охладели после этих событий. Но миф о близости, изменившись, продолжает работать в умах украинцев. Хотя и не так, как этого хотелось бы россиянам.

До 2014 года о возможности военного конфликта между Украиной и Россией всерьез рассуждали единицы. Политических экспертов, осмелившихся предположить подобный сценарий, тут же обвиняли в проплаченном разжигании вражды. Публичные опасения на эту тему были уделом маргинальных групп на ультраправом фланге украинской политики.

С высоты пережитого опыта подобная близорукость поражает. Ведь перед глазами были и множество исторических примеров – войн метрополий со своими бывшими колониями, и современные военные конфликты на постсоветском пространстве, и дикая антиукраинская пропаганда российских СМИ, старт которой был дан еще в далеком 2004 году. Причин политической слепоты украинцев всего две: вера в эффективность международного права, так называемой системы международной безопасности, и подверженность большинства украинского общества мифу о братской близости русского народа.

Даже те из нас, кто прекрасно знал, что такое политическая мифология и каково ее предназначение, те, кто не разделял на рациональном уровне братских симпатий, были усыплены этой мифологией. Ведь элементы мифа – близость культур, общая история, семейные связи – действительно казались факторами, не позволяющими ни одному российскому правительству убедительно объяснить собственным гражданам необходимость военной агрессии. В головах действовал логический ряд: братство значит близость, близость значит дружественность. В этой оптике стихотворение поэтессы Анастасии Дмитрук «Никогда мы не будем братьями» воспринималось как эмоциональное художественное преувеличение на злобу дня. А отнюдь не как гениальное пророчество.

Аннексия Крыма и война на Донбассе стали шоком для украицев и навсегда изменили логическую структуру мифа о братстве. Но не уничтожили его, как многие считают. Замечено, что наибольший уровень жестокости комбатанты проявляют в гражданских войнах или войнах между культурно близкими народами. Классическими примерами этого стали российская гражданская война и сербскохорватский конфликт. Обычно ученые объясняют этот феномен психологическим компенсаторным механизмом. Убивать, эмоционально тяжело. А убивать похожих на себя – еще тяжелее. Поэтому комбатант, который вынужден объяснять самому себе, по какой причине ему необходимо убивать столь похожих на него людей, наделяет противника поистине демоническими свойствами, дегуманизируя его намного сильнее, чем если бы враг был представителем не близкой культуры. В результате этого он проявляет к противнику намного более высокий уровень агрессии, как бы компенсируя своей ненавистью похожесть объекта агрессии на самого себя. Согласитесь, чтобы полезть с кулаками на близкого родственника, надо разозлиться намного сильнее, чем на постороннего человека.

Что-то подобное произошло и с украинским обществом. Миллионы украинцев сознательно или неосознанно воспринимали русский народ как родственный, а Россию – как близкое государство. Аннексия и война стали «ударом в спину» со стороны близкого родственника. Глубокое эмоциональное отношение не может поменяться в одночасье. Поэтому, несмотря на то, что за «Никогда мы не будем братьями» последовало «Никогда братьями и не были» и «Они врали, что были нам братьями», на самом деле логическая структура украинского мифа о братском русском народе звучит как: «Мы братья, а они нас предали, наплевав на все мнимое и реальное родство». «Братство» не исчезло как считают многие, оно превратилось в братство преданное и попранное. А это в свою очередь, вызывает куда более сильные негативные чувства. Не только злость, как к жестокому врагу, но и удивление, возмущение, непонимание причины (ведь братья же!), досаду. И, как следствие всей совокупности эмоций, более сильную ненависть. Согласитесь, что если бы Украина подверглась агрессии со стороны далекого культурно отличного государства, ваша реакция была бы не столь эмоциональной. Чужие друг другу ничего не должны, а родственники всегда ранят сильнее.

Поэтому, если до конфликта миф о братстве работал на сближение между нашими народами, сближении до неразличимости, то теперь этот же миф работает в обратном направлении – на усиление непонимания, ненависти и вражды. Аргумент о том, что мы по прежнему братские народы, лишь усиливает этическую неприемлемость действий России. Интересно, предполагали ли авторы концепции триединства русского народа, что когда-нибудь их оружие выстрелит в обратном направлении?

Денис Мацола, крымчанин, политолог, социальный активист, вынужденный переселенец

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции