Впервые попав в Северную Корею в числе журналистов, освещавших визит в эту страну последнего советского министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе, я испытала целый букет ощущений. Началось с того, что у трапа самолета встречающие разбили нас на пары и бесцеремонно распихали по машинам – в каждой рядом с водителем сидел "переводчик". Пока происходил этот малоприятный процесс, представитель российского посольства шепотом предупреждал, чтобы мы не вздумали демонстрировать свое отношение к увиденному и услышанному ни в машине, ни в гостинице, а то, мол, местные спецслужбы увезут так далеко, что никакое посольство не поможет. Дипломат и предположить не мог, насколько близки мы были к "провалу".
Я оказалась в одной машине с фотографом министра – единственным из нас, ранее побывавшим в Пхеньяне. Зная, как легко меня рассмешить, он не преминул воспользоваться случаем – едва мы въехали в город, подмигнул: "Смотри внимательно, сейчас это "у…бище" покажется". 70-метровая прижизненная статуя Кима-старшего не замедлила материализоваться, сверкая на солнышке бронзовой головой. Я аж зашлась в кашле, чтобы не рассмеяться. А наш "переводчик", ловко выудив из-за пазухи блокнот и карандаш, немедленно поинтересовался значением нового слова. "Высшая степень восхищения", – не моргнув глазом, объяснил мой коварный спутник.
Несмотря на столь легкомысленное начало, впечатление от знакомства с Пхеньяном осталось гнетущее: неестественно чистый город без людей. То есть люди, кончено, были, но увидеть их удавалось рано утром, когда они тянулись на работу, и вечером, когда тот же унылый поток растекался по домам. Да еще колонны детишек в одинаковых костюмчиках, бодро куда-то марширующих. Кое-какую неофициозную информацию нам тогда раздобыть все же удалось: о продуктах, выставленных в витринах магазинов как в музее, чтобы получавшие скудные пайки по карточкам голодающие корейцы не забывали, как выглядят яйца, галеты и прочие изыски кулинарии. О небоскребах, построенных к международному молодежному фестивалю, жилыми в которых были только первые несколько этажей – дальше коммуникации не доходили. О соседях, "стучавших" друг на друга. О регулярно пропадающих неизвестно куда людях, "просто" не вернувшихся домой с работы. Для себя я тогда сделала вывод: замутить сознание общества идеями чучхе, превратить в лагерь целую страну – чего даже Сталину в свое время не удалось – у Кимов получилось лишь потому, что они полностью изолировали свою маленькую вотчину от проникновения любой информации извне.
Но я недооценила соотечественников. В течение каких-то пятнадцати лет оказалось возможно оболванить значительно большую по размерам страну, не закрыв ее по-настоящему от остального мира. И даже при том, что у доброй половины путинской братии, в том числе с богатым чекистским прошлым, дети учатся за границей, и капиталы там не просто спрятаны, но до недавних разоблачений особо отличившихся персонажей, еще и бесперебойно работали. На благо своих владельцев и того самого "ненавистного Запада", который они добросовестно клеймили перед согражданами. Ситуация, вызывавшая когнитивный диссонанс у думающей публики по обе стороны границы.
На самом деле все логично. За последние годы путинская опричнина показала свою суть. Ее типичные представители, как водится в таких сообществах, в кризисные времена начали грызть друг друга. В конце концов из них выделилась часть, причем очень важная и "близкая к телу" – те, кого "зарубежные перспективы" не прельщают. Они не страшатся санкций и с удовольствием бы прикрыли всю Россию, по примеру Кимов, а заодно показали "кузькину мать" заклятым соратничкам по путиномии, поскольку те слишком "обыностранились".
Все это кажется бредом, сном разума целой страны, в XXI веке погружающейся в параллельный мир средневековья
Происходило это разделение "среди своих" по мере того, как сам Путин, предпринимая все менее цивилизованные действия во внешнем мире, становился нерукопожатным, а значит, терял интерес к политической пенсии в стенах одного из уважаемых международных институтов. А когда после взятия Крыма и войны с Украиной такая перспектива окончательно растаяла, эти люди укрепили свои позиции. Их тайные и явные страстишки вполне конкретны и ограничены пределами родины, благо эти пространства велики. Им не нужен весь мир с его новыми возможностями, Илонами Масками и Стивами Джобсами. Он им чужд, слишком сложен и непонятен. Их мирок узок и незатейлив – феодальный уклад; главное – быть удельным князьком и иметь безраздельную власть над своей территорией, благо территория эта огромная и недра ее, находящиеся в их полном распоряжении, глубоки и богаты. Такие примитивные неуемные аппетиты не так уж сложно удовлетворить: охотничьи угодья и поместья на Кавказе или в Сибири, шубохранилища и золотые унитазы, колбасные фабрики и свечные заводики. И послушная, незаметная, молчаливая обслуга: егеря, банщики, девушки по вызову, прикормленные менеджеры, журналисты и министрики – чтобы тихо делали свое обслужье дело, не задавали вопросов и не мельтешили перед глазами. Фильм Центра управления расследованиями о Сечине показывает нам главного персонажа во всем его местечковом величии.
Неудивительно, что особое раздражение новых путинских феодалов вызывают те, кто смеют думать своими головами и даже высказывать мысли вслух. Это и несистемные оппозиционеры, и независимые журналисты, и правозащитники, и просто активные граждане. Новые феодалы отвоевывают себе все больше территории. Одних пытаются "обезвредить", помахав морковкой, пригласив на какие-то посты в системе (как, к примеру, Кудрина – возглавить Счетную палату). Других "закатывают" бешеным думским принтером или выдавливают из страны. Вооруженные дядьки преспокойно на виду у равнодушной публики дубасят безоружных подростков и детей, бросают их в кутузку, угрожают родителям. Три конвоира, словно в средневековой пыточной, приковывают кандалами к постели в кардиореанимации подследственного директора театра. Спецслужбы, дабы запугать шуструю молодежь, а заодно повысить показатели по отчетности, создают "экстремистскую" молодежную организацию, чтобы ее "разоблачить". А юную, 17-летнюю на момент задержания, Аню Павликову, обсуждавшую политику с друзьями по кафешкам, держат в больнице СИЗО как одну из "организаторов-экстремисток".
Все это кажется бредом, сном разума целой страны, в XXI веке погружающейся в параллельный мир средневековья. Глядишь, доживем до гигантского бронзового Путина на Воробьевых горах. Разве что его верные оруженосцы к тому времени окончательно разворуют казну, и материала на архитектурные изыски не останется.
Галина Сидорова, московский журналист
Взгляды, высказанные в рубрике "Мнение", передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: