Геннадий Афанасьев: Тюремный Робин Гуд

(Предыдущий блог – здесь)

Очень скоро вертухаи заметили, что я успешно ассимилировался среди заключенных, а те, в свою очередь, не проявляют ко мне никакой агрессии. Спланированный сценарий ФСБ не удался. Никакого насилия не произошло. При таком изменившемся раскладе удерживать меня в общей камере для режима стало чревато последствиями, так как я активно набирался от остальных арестантов того, от чего меня уберегали последние полтора года. Произошла незамедлительная передислокация в специальный блок для особо опасных преступников. Я привык уже к режиму такой строгости, которого боялось большинство рядовых заключенных. Тут при входе в эти помещения всегда дежурил охранник, вооруженный и полностью экипированный. Только в сопровождении таких крепких ребят производилось конвоирование по тюрьме. Приятного мало.

Специальный блок для особо опасных преступников состоял из ряда двойных камер, оснащенных устройствами видеонаблюдения и звукозаписи, а также замурованными окнами, чтобы воспрепятствовать какой-либо межкамерной связи. Единственным и довольно ощутимым плюсом была возможность спать столько, сколько душе будет угодно на своей койке, а не посменно всей толпой на грязных коричневых простынях, которые физически некогда постирать из-за нескончаемого потока арестантов.

Теперь в «хату» я заходил уже без особого страха. Часть ранее мучивших меня вопросов сама собой отпала. Я верил, что надежда на светлое будущее еще есть. Постепенно учился не бояться. Опасность, конечно, всегда сохранялась. Необходимо было следить за каждым своим шагом и ожидать провокаций отовсюду. Поэтому, входя в камеру, кроме серьезности и крайней сосредоточенности, на лице ничего нельзя было прочитать. Твой сосед должен сразу был понять, что возможные шутки могут плохо закончиться и поэтому следует вести себя как равный. Новый сокамерник был высоким, худощавым, тридцатилетним лысеющим мужчиной. Звали его Азамат, родом из Северной Осетии. Как про него говорили другие, получил прозвище местного Робина Гуда. Азамат боролся против местных чиновников и бизнесменов, которые украли миллионы долларов, выделенных на помощь семьям, чьи дети погибли в бесланской трагедии. Эти люди могли позволить себе все, что хотели, насиловали, позорили и убивали всех тех, кто попадался им на глаза. Московские начальники выдали им квоту, поэтому местные жители были бессильны, ведь защитить их было некому. Вот тогда самые смелые вышли на тропу войны. Негодяи получили то, что заслужили, и мой сосед ни о чем не сожалел, даже несмотря на полученный срок в виде восемнадцати лет лишения свободы.

В жизни и быту Азамат оказался абсолютно порядочным и воспитанным человеком, но одновременно он обладал весьма горячим кавказским характером, к которому нужно было научиться адаптироваться и приноровиться. В такие моменты учишься находить дипломатические решения, лавировать среди проблем, находя лучшие выходы из сложившихся обстоятельств. Огромным плюсом нашей совместной отсидки стали его знания о тюремной жизни, которые сокамерник с удовольствием передавал мне. Мне приходилось разделять все те обязанности, которые раньше выпадали только на его плечи, и я очень быстро стал плести «коня», мастерить «ружье», «застреливаться» и делать еще много другого, что еще не раз поможет мне в будущем. Такие знания, умения и навыки выживания в критических условиях очень сильно закаляют и делают человека невероятно находчивым, где бы он ни оказался.

Но в целом делать в камере было нечего. Единственным развлечением служило настенное радио, на волнах которого я старался найти какую-либо информацию о ходе дела над моими «подельниками». В некоторые дни, когда солнце нагревало каменные стены тюрьмы особенно сильно, нахождение внутри камеры было сродни пребыванию в духовке. Ни встать, ни сесть не возможно. Абсолютная апатия, в которой невозможно заниматься ничем, кроме хватания ртом воздуха. В такие моменты я в очередной раз задумывался о том, что же я, двадцатитрехлетний крымский фотограф, делаю тут, да и в такой компании. Но одновременно убеждался, что каждая новая встреча неслучайна. Большинство из тех людей, которые оказывались со мной рядом, становились бесценным уроком, готовившим меня к дальнейшему.

Когда я пропал из следственного изолятора, подконтрольного Федеральной службе безопасности России, долгое время никто не знал о моем местонахождении. На все запросы родственников, консулов, адвокатов и правозащитников работники системы ФСИН отвечали молчанием или ссылались на подписку о неразглашении. Я мог бы долго еще оставаться потерянным, если бы в один из дней в тюрьму не заглянула местная Общественная наблюдательная комиссия. Для меня визит правозащитников стал спасительным дождем в жару. Когда ты не один в тюрьме, вырастают крылья за плечами и от ощущения поддержки появляется трудно передаваемое чувство того, что все по силам.

Меня вызвали в камеру для свиданий, идти к которой пришлось через лабиринты всего этого гигантского, зловонного следственного изолятора. В конце пути меня ожидали трое мужчин среднего возраста. Быстро перезнакомившись, они принялись интересоваться жалобами и претензиями к режиму. К тому моменту я еще совсем не привык говорить то, что думаю, прямо в глаза вертухаям, да и, по правде говоря, толком не знал, какие именно я имею права в стенах этих казематов. Поэтому я замялся и стушевался. Внезапно один из правозащитников охнул и указал другим на мои ноги, на которых красовались огромные гематомы, оставленные оперативником Федеральной службы безопасности после суда над ребятами. Члены ОНК мгновенно начали замерять и фотографировать полученные травмы, собирая попутно описание того, как все это оказалось на моем теле. Это стало одним из первых шагов по сбору фактов в копилочку доказательной базы издевательств надо мной.

После распространения информации о моем месте пребывания, а также о том, что в отношении меня распускают руки, в следственный изолятор потянулись адвокаты, родственники и журналисты, что, конечно, повлияло на то, чтобы меня этапировали.

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции

Все блоги Геннадия Афанасьева читайте здесь