Специально для Крым.Реалии
Подлинные мотивы и механика аннексии Крыма существенно отличаются от того, что российские власти рассказывают местному населению в течение последних шести лет. На момент вторжения «зеленых человечков» в украинском регионе отсутствовали социальная база для оккупации и массовые пророссийские настроения. Сам факт того, что Москва пустила в ход войска и уличный криминалитет, говорит о том, что жители полуострова были для российских властей всего лишь статистами.
В феврале 2014 года Москва начала операцию по захвату украинского полуострова под видом проведения нелегального «референдума». Агрессию в Крыму и на Донбассе с подачи российских пропагандистов стали именовать «русской весной», подчеркивая, что война против Украины представляла собой как бы следующий этап политического укрепления русской нации.
Крымчан ежедневно «обрабатывают» массированной пропагандой, дабы скрыть от них, почему российский президент Владимир Путин решился на захват полуострова и почему республиканская верхушка, пусть и со скрипом, согласилась участвовать в кремлевской авантюре?
Для ответа на этот вопрос необходимо вспомнить, какие настроения царили в регионе на момент аннексии. В январе-феврале 2014 года, когда протесты в Киеве против режима Виктора Януковича достигли пика, крымчане (например, жители Симферополя) жили в привычном ритме. Местный актив Партии регионов отправлял бюджетников на «Антимайдан», подконтрольные им медиа в вялотекущем режиме транслировали пропаганду, нацеленную не столько против протестующих, сколько в поддержку действовавшего на тот момент режима.
Никто в Крыму всерьез не ждал приезда «поездов дружбы» со стороны материковой Украины и не опасался несуществующих радикалов, о которых трубили в российском телевизоре
Никто в Крыму всерьез не ждал приезда «поездов дружбы» со стороны материковой Украины и не опасался несуществующих радикалов, о которых трубили в российском телевизоре. В памяти крымчан были еще живы воспоминания об Оранжевой революции, которая завершилась без серьезных политических катаклизмов. В 2004-2005 годах все обошлось спокойно по очевидной причине: Кремль не стал жестко вмешиваться в украинские дела. В 2014 году события в Украине стремительно развивались в трагическом ключе во многом из-за силового давления россиян.
В Крыму на момент аннексии не было массовых пророссийских настроений. В Кремле об этом хорошо знали. Москва пустила в ход «зеленых человечков», понимая, что местная публика сама не поднимется. Российский диверсант Игорь Гиркин, участвовавший в аннексии полуострова, впоследствии признавался, что никакой массовой поддержки оккупации в республике не было.
Российский спецназ силой сгонял депутатов Верховной Рады Крыма на голосование по «референдуму». Основная масса силовиков заняла выжидательную позицию и была готова присягнуть новой власти в Киеве. На сторону оккупантов перешло только местное командование спецподразделения милиции «Беркут».
Основная масса политически активных крымчан, невзирая на мифы кремлевской пропаганды, никогда не стремилась «присоединиться» к России. В качестве аргумента можно привести результаты выборов в Верховную Раду Украины, состоявшихся осенью 2012 года. Партия регионов тогда получила в Крыму 52,34%, за КПУ отдали голоса 19,41% крымчан, ВО «Батькивщина» получила 13,09%, партия УДАР и ВО «Свобода» по 7,17 и 1,04% соответственно. В Севастополе «регионалы» заручились поддержкой 46,9% избирателей, коммунисты получили 29,46%, «Батькивщина» 5,86%, УДАР и «Свобода» по 5,04 и 1,37% соответственно.
Голоса, отданные за Партию регионов, никак не указывали на уровень пророссийских настроений среди крымчан. Регионалы получили более 52% за счет использования административного ресурса, свободного доступа в эфиры республиканского ТВ и массированного партийного пиара за бюджетный счет. В регионе, скорее, имели место просоветские настроения среди людей преимущественно старшего возраста. Указанная публика, как правило, голосовала за коммунистов или ПСПУ.
В Крыму просоветские силы и сторонники украинских национал-демократов имели примерно одинаковую поддержку – в пределах 20-25%. Электорат «регионалов» не имел ни внятной политической окраски, ни выраженных антиукраинских настроений. Крымские сторонники Виктора Януковича в большей степени голосовали за абстрактную «стабильность», нежели за особый статус русского языка или интеграцию в Таможенный союз.
Формально самая «русская» политическая сила в республике – «Русское единство» – во главе с нынешним подконтрольным Кремлю главой Крыма Сергеем Аксеновым на момент аннексии имела в республиканском парламенте только три мандата. «Регионалы» по итогам местных выборов 2010 года контролировали 80 мандатов из 100.
Для Москвы крымчане были лишь статистами
Весной 2014 года желающих протестовать против официального Киева в республике было настолько мало, что «восставших крымчан» пришлось завозить из соседней России. Сам факт того, что президенту Путину пришлось использовать армию, указывает на то, что для Москвы крымчане были лишь статистами. Основную работу проделывали военные, кремлевские функционеры, присланные для организации «референдума», и уличный криминалитет, нападавший на журналистов и проукраинских общественников.
На полуострове не было социальной базы для аннексии. Москва в 2014 году никого в Крыму не «спасала». Последующие события подтвердили, что администрация российского президента в последний момент решилась на «присоединение». Кремль, как показала история с блокадой полуострова и бюрократические кульбиты «переходного периода», вообще не имел никакого представления, что делать с захваченной территорией после оккупации.
По одной из версий, изначально российские власти планировали создать в Крыму непризнанное «государство» по аналогии с Приднестровьем с последующим длительным процессом интеграции в Россию. Кремль решился открыто захватить Крым, рассчитывая на «русское восстание» на украинском юго-востоке, которое в итоге не произошло, так как русские граждане Украины в основной массе отвергли идею «Новороссии».
С другой стороны, администрации российского президента нужно было как-то спасать рейтинг Владимира Путина, угасающий на фоне масштабных протестов в Москве и других крупных городах страны. «Крымнаш» стал своего рода геополитическим наркотиком, который на первые полтора-два года дезориентировал российское общество и разобщил политическую оппозицию. Тактически Владимир Путин и его близкое окружение укрепили свои позиции внутри страны. При этом они обрекли крымчан на санкции, международную изоляцию, жизнь в режиме осажденной крепости и массу социально-бытовых неудобств.
Сергей Стельмах, крымский политобозреватель (имя и фамилия автора изменены в целях безопасности)
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: