18-20 мая 1944 года в ходе спецоперации НКВД-НКГБ из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал были депортированы все крымские татары (по официальным данным – 194 111 человек). В 2004-2011 годах Специальная комиссия Курултая проводила общенародную акцию «Унутма» («Помни»), во время которой собрала около 950 воспоминаний очевидцев депортации. Крым.Реалии публикуют свидетельства из этих архивов.
Я, Сейтумер Мустафаев, крымский татарин, родился в 1936 году в Крыму, в городе Бахчисарае по адресу: улица Чурук-Су, дом № 25.
Состав семьи: мама Себия Мустафа кызы; папа Бекир, сестра Себия Бекирова; брат Сейт Ибрам Бекиров; братишка Бекиров, сестренка Эмине Мустафаева, бабушка.
К моменту депортации был учеником 1 класса школы.
У нас был большой дом, одна корова, лошадь с телегой, куры, 10 пчелиных ульев.
Отца мобилизовали в Красную армию, и о нем ничего не было известно
Мама была из очень богатой семьи. По наследству у нас имелись золотые украшения с изумрудом, много золотых монет, фес (женский головной убор – КР) и бель кушак (женский пояс – КР) с золотыми монетами и изумрудом. Она окончила бахчисарайский Зынджырлы медресе, читала отлично на арабском языке.
Отца мобилизовали в Красную армию, и о нем ничего не было известно. В сопротивлении немецким войскам и в партизанском отряде никто из нас не участвовал. В трудовой армии из нашей семьи никого не было. Никакие события накануне депортации, предвещавшие насильственное выселение, нам не были известны.
Весь город собрали на площади Бахчисарая, погрузили на машины и повезли на железнодорожный вокзал, где стояли эшелоны
18 мая 1944 года советские солдаты пришли выселять в 4 часа ночи без предупреждения, официального объявления и разъяснения куда и за что. Заставили маму вывести пятерых детей на улицу. Продукты, вещи и одежду брать не разрешили. Солдаты под дулом автомата повели нас на городскую площадь.
Весь город собрали на площади Бахчисарая, погрузили на машины и повезли на железнодорожный вокзал, где стояли эшелоны с вагонами для погрузки. С утра до вечера в грязные вагоны как скотину грузили людей, которых согнали со всех районов Бахчисарая. Так мы – пятеро детей, мама и бабушка – 18 мая 1944 года были выселены.
Вагоны эшелона были грязными после транспортировки скота. Каждый вагон набивали битком: люди были без воды, еды и медицинского обслуживания. Во время остановки поезда люди выбегали за водой и едой. Когда поезд трогался, кто успевал, тот догонял поезд, а кто не успевал – оставался в степи. Умерших выносили и оставляли в степях на съедение шакалам, хоронить было некому. Больных людей без медицинской помощи ожидала та же участь.
Не было никаких продуктов, горячего питания и кипятка. Никаких врачей, медсестер в эшелонах не было. Более десяти суток нас везли, люди питались тем, что успели взять из дома, и делились между собой. Нас везли в Среднюю Азию.
Под этот навес привезли около 10 семей – это больше 100 человек. Спали на земле
После выгрузки в городе Намангане нас посадили на арбу и везли по районам и степям Наманганской области. Нас привезли на хлопковое поле и выгрузили под шепан (навес), место, где сушили хлопок. От нашего места до ближайших сел было 5-10 км. Под этот навес привезли около 10 семей – это больше 100 человек. Спали на земле, стелили под себя камыш, гузапаю (стебли хлопка).
Ели то, что могли найти, в том числе траву. У кого была золотая монета, менял на пуд муки. Не помню в каком году начали давать гуманитарную помощь в месяц один раз. От голода за 2-3 месяца много людей умерло. Умерших крымских татар местные люди грузили на брички как дрова и увозили хоронить. У нас не было сил хоронить наших людей.
В это же время умер наш братик. Мама сама отнесла, своими руками выкопала могилку и похоронила братишку. На следующее утро она посетила могилку и увидела, что шакалы съели тело. После этого мама собрала детей и убежала в город Самарканд. Наша мама вместе с детьми приехала к своей сестре в Самаркандский район, станцию Джамбай.
Мама после долгих мучений решила оставить нас в коридоре НКВД и сказала: «Живые ваши и мертвые ваши»
Жизнь была трудная, им самим кушать было нечего, и мама решила нас сдать в детдом, так как нас настиг голод, мы все опухли, нас ели вши. Пешком 30 км до Самарканда в НКВД и обратно каждую неделю мама таскала нас с собой. Нас отказывались брать в детдом, так как мы были крымскими татарами, просили разные справки о муже: где воевал и где погиб. Тогда мама после долгих мучений решила оставить нас в коридоре НКВД и сказала: «Живые ваши и мертвые ваши». Мы уже были без сил и опухшие, не могли ходить.
5 лет я пробыл в детдоме и вернулся домой к маме. Она работала уборщицей на заводе, жила за городом в бараках около кирпичного завода. Мама в свободное от завода время работала формовщицей на кирпичном заводе. Мама воспитывала нас без отца.
Однажды пришел участковый милиционер, и, поговорив с мамой, забрал меня в отделение, где было 20 человек моих сверстников. Нас отправили учиться в ПТУ на строителя-каменщика в Ташкенте. После окончания ПТУ нас вернули в Самарканд, на суперфосфатный завод. Мы начали строить завод и дома для рабочих.
Каждый вечер выводили меня на допрос, обвиняя в нарушении комендантского режима. Мне грозили дать 20 лет
Проработав месяц и получив зарплату, решил обрадовать маму, поехал домой. Но я не знал о приказе НКВД о запрете передвижения с одного села в другое. Рано утром в 6 часов приехала милиция и забрала меня в районное отделение НКВД в поселке Чархин. Посадили в старинный зиндан (традиционная подземная тюрьма-темница в Средней Азии – КР). Это был подвал со слоем воды в 20-30 сантиметров. В углу были кирпичи, я их сложил под ноги и 10 суток простоял. Каждый вечер выводили меня на допрос, обвиняя в нарушении комендантского режима. Мне грозили дать 20 лет. Тогда мне было 13 лет. Я там сильно заболел от сырости и меня забрали в больницу в тяжелом состоянии.
Еще я хочу рассказать о случае в 1960 году. В это время я служил в армии. Наш политрук мне сказал: «Если бы я был на месте Сталина, я утопил бы всех татар в море».
Началось национальное движение. Я включился в его ряды и в 1968 году приехал в Крым, но был снова выселен с родины. Над нами издевались хуже фашистов-оккупантов. У нас был грудной ребенок, нас выселили с гостиницы на улицу. «Вы предатели», – говорили нам. Сколько бы эти фашисты-оккупанты нас не уничтожали, наш народ стоял насмерть, не отступая ни шагу назад. Мы жили в парках под открытым небом. Наши жены с детьми терпели это все ради родины. Некоторые не дожили до этих дней.
Писать одно, а переносить мучения в холодных камерах – другое, и мы это все прошли после 1968 года. И сейчас наш народ продолжает мучиться на самостроях в открытом поле ради жизни на родине.
(Воспоминание от 20 января 2010 года)
К публикации подготовил Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: