18-20 мая 1944 года в ходе спецоперации НКВД-НКГБ из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал были депортированы все крымские татары (по официальным данным – 194 111 человек). В 2004-2011 годах Специальная комиссия Курултая проводила общенародную акцию «Унутма» («Помни»), во время которой собрала около 950 воспоминаний очевидцев депортации. Крым.Реалии публикуют свидетельства из этих архивов.
Я, Рамазан Гафаров, крымский татарин, родился 15 мая 1932 года в селе Буюк Ламбат (ныне Малый Маяк) города Алушты Крымской АССР.
На момент выселения в состав семьи входили: отец Асан Гафаров (приблизительно 1890 г.р.), мать Эмине Гафарова (приблизительно 1900 г.р.), брат Осман Гафаров (1915 или 1916 г.р.), сестра Айше Гафарова (1917 или 1918 г.р.), сестра Зубиде Гафарова (1919 или 1920 г.р.), сестра Фатма Гафарова (1921 или 1922 г.р.), сестра Мусемма Гафарова (1923 или 1924 г.р.), брат Усеин Гафаров (1925 или 1926 г.р.), я, Рамазан Гафаров и брат Сеяр Гафаров (1938 г.р.).
На момент депортации семья проживала в селе Буюк Ламбат города Алушты Крымской АССР. В 1940 году я пошел в 1-ый класс. Жили в частном, татарского типа, доме с глиняной крышей из 4-х комнат. Имели небольшой приусадебный участок и домашний скот: корова с телкой, 10 овец, 5 коз. Из нашей семьи никто не был мобилизован в Красную армию, так как отец был непризывного возраста, а брата Османа не призвали в связи с тем, что он был дорожным мастером, числился в резерве, обеспечивал ремонт дороги-трассы в пределах села Коуш (с 1945 года Шелковичное – КР) Бахчисарайского района. После оккупации Крыма немцами брат Осман также работал дорожным мастером, был связан с партизанами Южного соединения партизан Крыма, тайно передавал сведения о немцах. В конце 1943 года кто-то из местных жителей донес немцам, что брат Осман связан с партизанами, и его арестовали, он сидел в тюрьме в Ялте в отделе СД. Сидел в тюрьме до тех пор, пока в апреле 1944 года советские войска не освободили Крым. При освобождении города немцы не успели расстрелять узников тюрьмы. Каким-то способом им удалось освободиться, убежать из лагеря и остаться живыми, после чего он вернулся домой к семье.
Мои дяди, материны братья, колхозники Сервер Курчи и Сулейман Курчи были мобилизовали 5 мая 1944 года в трудовую армию в город Тула. Точную дату их возвращения из трудовой армии не знаю. Нашу школу в селе Малый Маяк (она была двухэтажной) при отступлении Советской армии сожгли, чтобы она не досталась немцам.
Не успели порадоваться освобождению от немцев, как 18 мая 1844 года, рано утром, в 4 часа утра в наш дом вошли трое советских военных с автоматами
В нашей семье о предстоящем выселении крымских татар никто не знал и представить такое не мог. Все были очень рады, что освободили Крым от немцев, и люди начали восстанавливать хозяйство, работать, свободно общаться. Не успели порадоваться освобождению от немцев, как 18 мая 1844 года, рано утром, в 4 часа утра (мне было 12 лет, все хорошо помню) в наш дом вошли трое советских военных с автоматами. Все мы, дети и родители, спали. Нас нахально разбудили и дали на сборы 15 минут. Из-за спешки и испуга родители и мы, дети, почти ничего не успели взять с собой. Все осталось в доме: живая скотина и имущество. При выселении нам никакого документа не предъявляли, и мы своих документов не успели взять с собой. Автомашины наготове стояли возле дома и каждую семью в нашем селе сразу сажали на машины и увозили в сторону Симферополя.
Впоследствии привезли на железнодорожный вокзал и сразу начали, нахально подгоняя автоматами, грузить стариков, женщин и детей в скотские, грязные вагоны. При заполнении вагонов людьми сразу закрывали двери. Каждый вагон был переполнен и никаких условий в них не было: ни туалетов, ни воды, ни вентиляции. О приготовлении пищи и говорить не стоит: на чем и из чего будешь готовить, если каждая выселенная семья толком ничего не успела взять с собой? Из каждых двух семей разве что одна в спешке взяла что-нибудь из питания.
Во время следования в пути в нашем вагоне парень-инвалид умер в вагоне, его пришлось во время остановки на станции оставить прямо на вокзале без захоронения. Также были случаи, когда выкидывали умерших людей, стариков и детей прямо во время движения. Во время депортации в нашем вагоне не было организованного питания. Помню на какой-то остановке дали какую-то баланду, ее кто-то в спешке успел взять, а кто-то нет, и так было до конца пути следования. Во время следования в пути никакой медицинской помощи больным не было оказано, и вообще медперсонала во всем составе не было.
Дату начала депортации – 18 мая 1944 года – помню, а время следования до конечной остановки составило приблизительно 18-20 дней. Наш состав двигался в сторону Средней Азии и прибыл на станцию города Ташкента. А оттуда на автомашинах начали развозить по районам республики Узбекистан.
На второй же день всех – голодных, раздетых, даже больных – погнали на хлопковые поля на работу
Наша семья, слава Аллаху, в целости попала в Аккурганский район, в совхоз «Пятилетка», отделение № 5. С первого дня приезда в места выселения, местный народ и начальство относились к нам враждебно. Хотя они были мусульманами, как и мы, обращались с нами как со скотом, не жалели ни стариков, ни женщин, ни детей. На второй же день всех – голодных, раздетых, даже больных – погнали на хлопковые поля на работу. Люди бессильные, голодные, падали, работая при жаре. Бригадиры-узбеки подгоняли их кнутом, силой заставляя работать. В обед давали тем, кто работал, чашку баланды из каких-то овощей. Всех нас поселили в домах без дверей и окон, не говоря уже о постели. Спали прямо на полу, расстелив солому.
В таких тяжелых нечеловеческих условиях люди не выдерживали издевательств и умирали от голода, болезней и условий труда. От такой жизни в нашей семье, состоящей из десяти человек, в первые месяцы выселения умерло трое: отец, мать и сестра. Хоронить их было некому, все еле двигались от голода и болезней. Я точно хорошо не помню, как их хоронили, а вообще люди были бессильны, хоронили неглубоко и шакалы вытаскивали и съедали мертвецов.
Вначале была команда каждый день отмечаться, а потом в месяц один раз. Кто нарушал эти предписания, наказывался лишением свободы 25 лет
В местах выселения были комендатуры, никому никуда не разрешали выходить, не говоря уже о выезде с мест выселения к своим родственникам. Вначале была команда каждый день отмечаться, а потом в месяц один раз. Кто нарушал эти предписания, наказывался лишением свободы 25 лет. После смерти Сталина эти комендатуры были отменены.
Через несколько лет после выселения сестры подросли, стали работать, жизнь немного улучшилась и в нашей семье больше никто не умер.
В местах спецпоселений в 1944-1956 годах для развития нашего народа, его языка, культуры, обычаев абсолютно никаких условий не было – все запрещалось и наказывалось. Даже после опубликования лживого указа ПВС СССР от 28 апреля 1956 года о снятии ограничений с депортированных народов никаких изменений для крымских татар не произошло и народ не вернули на родину, в Крым, не говоря уже о возмещении ущерба при выселении (за оставленные дома, хозяйства, инвентарь, скот, имущество), а главное, морального ущерба.
Были случаи издевательств над нашими парнями и изнасилования местными жителями наших девушек в местах спецпоселений, никто в этом не разбирался и не наказывал обидчиков.
В местах выселения мы и остальные члены нашей семьи не смогли дальше обучаться в учебных заведениях, даже окончив 7-10 классов. Не было возможности, все работали, чтобы выжить.
После выхода Указа ПВС СССР от 28 апреля 1956 года о снятии с народа ограничений и обвинений целого народа в измене активисты начали поднимать вопросы о возвращении народа на родину, в Крым. Мне не пришлось участвовать в Национальном движении за возвращение народа, но знал и слышал, что народ наш в обращениях в высшие органы государства требовал справедливости, а активистов за это судили и сажали в тюрьмы.
Были случаи, когда силой семьи вывозили за пределы Крыма и с ними обращались очень жестко, не по-человечески
На родину я вернулся в 1977 году, хотя было очень трудно. Купил полдома в поселке Зуя. К своему родному дому в селе Буюк-Ламбат, где я родился, даже близко не подпускали. Даже в поселке Зуя к нам каждый день приходил участковый инспектор и грозил насильственным выселением, если мы сами не покинем Крым. Много было издевательств со стороны власти по отношению к нашим соотечественникам, которые уже устроились или хотели устроиться, жить и работать: не давали работы, не разрешали покупать дома. А кто купил как-то дом, то тому били окна, даже были случаи тракторами сносили, ломали, отключали воду, свет, перепахивали огороды. Были случаи, когда силой семьи вывозили за пределы Крыма и с ними обращались очень жестко, не по-человечески.
Немного легче стало после распада СССР. Люди стали возвращаться массово сами на родину и тогда, нам, тем кто приехал раньше, легче стало жить и общаться. Но все равно при демократическом государстве Украине нашему народу ничего не было сделано хорошего по настоящее время. Но все еще есть уверенность в справедливости решения нашего национального вопроса со стороны государства.
Адрес проживания: Крым, Белогорский район, село Долиновка.
(Воспоминание от 28 декабря 2009 года)
К публикации подготовил Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: