На рубеже ІІ и І века до н.э. Крым из далекой окраины греческого мира внезапно превратился в один из его ключевых узлов. Сначала впервые в истории объединенный под одной властью, затем он оказался вовлеченным в долгую и беспощадную войну с Римом и, в конце концов, вошел в состав Pax Romana. О том, как полуостров пережил крупнейшую войну в своей древней истории – читайте в новом материале Крым.Реалии.
ІІ век до н.э. принес в Крым разительные перемены. Крымская Скифия, мелкий обломок некогда могущественной кочевой империи, стала резко набирать силу. Постепенно строя города-крепости и оседая в них, скифы полуострова перенимали у соседей навыки земледелия и ремесленничества, с одной стороны обогащаясь, а с другой – не теряя воинственности. И за несколько десятилетий Крымская Скифия превратилась сперва в головную боль, а затем – и в смертельную угрозу Херсонесскому государству. В частности, в первой-начале второй четверти этого века в руки скифов попали все херсонесские владения в Западном Крыму, кроме городов Керкинитида (на месте нынешней Евпатории) и Калос Лимен («Прекрасная Гавань» у нынешнего поселка Черноморский).
Чтобы обезопасить себя, Херсонес направил послов на другую сторону Черного моря, в крупное и сильное Понтийское царство, которым на тот момент правил Фарнак І. В 179 году до н.э. между городом и царством был подписан договор о взаимопомощи, по которому правитель Понта клялся:
«Я всегда буду другом херсонесцам и, если соседние варвары выступят походом на Херсонес или на подвластную херсонесцам страну, или будут обижать херсонесцев, и они призовут меня, буду помогать им, поскольку будет у меня время, и не замыслю зла против херсонесцев никоим образом, и не пойду походом на Херсонес, не подниму оружия против херсонесцев и не совершу против херсонесцев ничего такого, что могло бы повредить народу херсонесскому, но буду содействовать охране его демократии по мере возможности, пока они останутся верными дружбе со мной, поклявшись той же самой клятвой».
На некоторое время это помогло, но во второй половине ІІ века до н.э. новый скифский царь Скилур резко активизировал свою экспансионистскую политику. Так, например, между 140 и 120 гг. до н.э. Ольвия, крупный греческий полис на месте нынешнего Николаева, попала в зависимость от Крымской Скифии, выплачивала ей дань и чеканила на своем монетном дворе медяки с профилем Скилура. А ведь это была дальняя граница Скифии, что уж там говорить о ближайших крымских землях!
В общем, в третьей четверти века Херсонес потерял и уцелевшие ранее Керкинитиду и Калос Лимен: то ли они были взяты скифами штурмом, то ли добровольно разрушены и оставлены своими греческими жителями. В последнее же двадцатилетие были разорены и ближайшие к Херсонесу усадьбы на Гераклейском полуострове. Скифы неумолимо приближались к городским стенам, в которые отчаявшиеся граждане вмонтировали надгробные плиты – не то из-за нехватки стройматериалов, не то прося так защиты у духов предков.
Примерно в это же время, между 120 и 110 годом до н.э., вероятно, после и вследствие падения Керкинитиды, в Херсонес прибывает и небольшой отряд понтийских войск. Он расположился не в самом городе, а на мысе по соседству, у гавани под названием Ктенунт. Географ Страбон помещал мыс примерно в 2,5 километрах от городской стены, но точное местоположение гавани неизвестно – она могла быть и к западу, и даже на современной Северной стороне Севастополя. На этом месте солдаты возвели укрепление, состоявшее из стены и рва, протянувшихся через весь мыс. Еще Страбон писал, что понтийские воины «засыпали вход в залив до города, так что можно было легко пройти туда сухим путем, и из двух получился некоторым образом один город», но создание такой дамбы маловероятно даже в наше время, так что, скорее всего, речь шла о каком-то виде понтонного моста, соединившего Ктенунт и Херсонес. Скифы осадили понтийское укрепление и несколько раз пытались взять его штурмом, но безуспешно: едва они заваливали ров соломой, как защитники разводили костры и отбивали атаку.
Очевидно, именно осада Ктенунта стала последней каплей, переполнившей чашу терпения нового понтийского царя Митридата VI Евпатора, и он отправил Херсонесу на помощь одного из своих лучших полководцев – Диофанта, сына Асклепиодора, из Синопа. Так начались Диофантовы войны в Крыму, принесшие военачальнику славу, а его государю – новые владения. Традиционно этот период датируется 110-107 годом до н.э., в последнее время предпринимались попытки сместить или растянуть хронологию на несколько лет, но всеобщего признания они не получили – так что не будем вводить новшества и мы.
Итак, скорее всего, весной 110 года до н.э. Диофант, будучи «другом и благодетелем» херсонеситов и «пользуясь доверием и почетом» со стороны Митридата, прибыл в Херсонес. При этом, насколько можно судить, инициатором активного наступления против скифов был сам полководец, уговоривший царя действовать.
Первое, что сделал Диофант после прибытия в город – на местном флоте (под началом наварха Теотима) переправился со всем войском на другую сторону Каламитского залива и высадился на побережье возле Керкинитиды. Этот маневр не укрылся от нового скифского царя Палака, по-видимому, разместившегося неподалеку от Херсонеса. «Большое полчище» скифов атаковало Диофанта, полагаясь на внезапность и количественное превосходство, но не тут-то было! Скорее всего, битва разыгралась на Сакской пересыпи (узком перешейке между морем и озером Сасык-Сиваш), где преимущество в численности утратило свое значение. Ход битвы нам неизвестен, но полководец «поневоле приняв битву, обратил в бегство скифов, считавшихся непобедимыми». Это была первая, но не последняя победа войск Митридата над скифами.
В ознаменование успеха Диофант поставил на месте сражения трофей (в прямом смысле – дерево, украшенное доспехами и оружием побежденных), и с тех пор и до ІІІ века н.э. на том месте функционировало святилище (руины открыты в 1974 г.). А в нескольких километрах к востоку, там, где заканчивается пересыпь, Диофант основал новый город, названный им в честь своего правителя Евпаторием (позже это имя, получив женский род, по ошибке отойдет соседнему городу). Каменную стелу с надписью о победе воздвиг в самом Евпатории командир отряда понтийских войск Аристоник. Сейчас руины этого поселения известны как городище Кара-Тобе в нынешнем селе Прибрежное.
Там же, в окрестностях озера Сасык, обитала немногочисленная группа тавров, отколовшаяся от своих сородичей в Крымских горах еще в IV веке до н.э. – их Диофант тоже «подчинил себе», но, скорее всего, мирным путем.
Закончив основание города, Диофант отправился в Боспорское царство, где «совершил в короткое время много важных подвигов». Точно установить, чем занимался понтийский полководец на Боспоре, не представляется возможным, но кое-что кажется весьма правдоподобным. Во-первых, ІІ век до н.э. ознаменовался сильным сближением царства и Крымской Скифии, так что перспектива скифо-боспорского союза была вполне реальной. Видимо, чтобы не допустить выступления боспорян на стороне скифов, Диофант и прибыл в Пантикапей. А во-вторых, что еще более гипотетично, но все равно возможно, понтийский полководец мог уговорить последнего боспорского царя Перисада V оставить свое государство в наследство Митридату. Страбон сообщал, что крымский правитель «был не в силах противиться варварам, которые требовали большей прежнего дани, и поэтому передал свою власть Митридату Евпатору». Однако более вероятно, что Перисад был женат на одной из дочерей понтийского царя Митридата V Эвергета, отца Евпатора, и у него до старости не было сыновей. Видимо, поэтому он и рассматривал нового правителя Понта, брата жены, в качестве возможного преемника.
Вернувшись в Херсонес, возможно, осенью того же 110 года до н.э., Диофант пополнил свое войско отборными горожанами «цветущего возраста» и проник в середину Скифии – думаю, двигаясь вдоль современной дороги Севастополь – Симферополь. Скифы после предыдущего разгрома были настолько деморализованы, что сдали полководцу царские крепости Неаполь (тогдашняя столица Скифии на территории нынешней столицы Крыма) и Хабеи (локализация дискуссионная, я придерживаюсь мнения, что это – городище Кермен-Кыр у села Мирное), по-видимому, вовсе без боя или с минимальным сопротивлением.
В результате Диофант не только устранил угрозу Херсонесу со стороны скифов, но и подчинил их Понтийскому царству, «за что благодарный народ почтил его приличными почестями, как освобожденный уже от владычества варваров». На этой оптимистической ноте в конце года полководец отправился домой.
Но уже в следующем, 109 году до н.э. «скифы обнаружили врожденное им вероломство, отложились от царя и изменили положение дел», так что все предыдущие достижения Диофанта утратили свое значение. Насколько можно судить, Палак, бежавший из Крыма на север, вступил в соглашение с Тасием, царем сарматского племени роксолан, пришедшего из степей Поволжья как раз во II в. до н.э. и кочевавшего вокруг Азовского моря. Вероятно, уже весной Палак возвратился на полуостров, занял свою столицу и объявил о возрождении независимой Крымской Скифии. И это настолько обеспокоило Митридата Евпатора, что он «по этой причине снова выслал с войском Диофанта, хотя время склонялось к зиме», т.е. понтийский полководец прибыл в Херсонес поздней осенью 109 года до н.э., аккурат перед сезоном штормов.
А о том, удалось ли Диофанту одолеть соединенные скифо-сарматские силы и восстановить власть Митридата над Крымом, мы узнаем в следующий раз.
Продолжение следует
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: