1 сентября 1889 года (13 сентября по новому стилю) появился на свет один из наиболее выдающихся лидеров крымскотатарского народа – Джафер Сейдамет. В честь 130-летия со дня рождения «крымского Петлюры» – литератора и публициста, в переломную эпоху ставшего военачальником и дипломатом – Крым.Реалии публикуют уникальные мемуары Сейдамета.
Продолжение. Предыдущая часть здесь.
Мен Сеит (продолжение)
[Номан] Челебиджихан из-за своего серьезного темперамента не смог подружиться с Меном Сеитом. Они мало разговаривали друг с другом, хотя Челебиджихан также очень уважал жертвенность Мена Сеита в 1905 году. Но Челебиджихан больше не ожидал от Мена Сеита органичной, серьезной работы. Увы, Мен Сеит слишком много пил. Это, в свою очередь, очень плохо влияло на Челебиджихана. Алим Сеит в целом разделял мнение Челебиджихана о своем старшем брате. Я же, вопреки всему, считал важным душевность и веру, которая наполняла Мена Сеита, и пытался укрепить свою дружбу с ним, думая, что это окажется полезным для нашего взаимопонимания с революционерами 1905 года. Он также очень симпатизировал мне. Ему нравилось, что я в состоянии терпеливо слушать. Он давно никому не рассказывал так подробно об этом важном периоде своей жизни. Я слушал его часами. Перед моим отъездом из Петрограда он предложил мне важное дело. Он настаивал, что я должен приехать вновь и начать учебу в университете. Я, в свою очередь, поскольку не окончил гимназию в России, не мог заставить себя заново мучиться с экзаменами. Мен Сеит знал декана юридического факультета. Он подошел к нему, поговорил и принес обещание моего приема в университет на основании степени бакалавра права, полученной мною в Париже. Я решил приехать в Петроград в конце лета. Челебиджихан этому очень обрадовался. Моя кузина Фатьма и Алим Сеит тоже обрадовались.
Мен Сеит связывал возможность революции в России с военной ситуацией. Он не видел возможности революции, если Россия не потерпит поражение. Он также не верил в победу немцев. Он считал возможным, что под влиянием Франции и Англии в результате войны в России произойдут некоторые реформы. Он утверждал, что если Россия захватит Проливы и Стамбул, то уже не удастся восторжествовать над царизмом во внутренней политике России, равно как и над российским империализмом в заграничной политике. Он разделял взгляд, что Османская империя рухнет, и Анатолия станет маленьким, незначительным государством, подобным Бухаре. Уверенный в своих взглядах, он смеялся над нашими приготовлениями к революции и издевался над ними.
Хотя мое пребывание в Петрограде длилось недолго, я был очень доволен проведенным там временем. Хотя я не посещал города и не ходил в театры, я был удовлетворен тем, что нашел возможность подробно поговорить на интересующие меня темы.
Возвращение в Москву
В Москве я вернулся к прежнему образу жизни. Шли дни, мой русский язык становился все лучше, мое окружение расширялось... Нигде я не ждал весны с таким нетерпением, как тогда в Москве. Московские холода и снегопады сказались на мне. Правда, климат здесь был не такой влажный, как в Петрограде; сухой, свежий холодный воздух хорошо влиял на тело, но холод был холодом. В таком воздухе согреться было невозможно. Но нам предстояло еще долго ждать до весны. В конце февраля [1915 г.] температура немного поднялась. Взгляды всех обратились на Дарданеллы. В начале марта газеты по нескольку раз в день начали издавать специальные приложения, разлетавшиеся вмиг. В те дни у меня тоже нервы были напряжены, я с беспокойством ждал развития ситуации, мой страх и тревога росли.
Они не войдут в Босфор
Второго или третьего марта мы пошли с женихом моей учительницы на обед к его украинскому кузену-купцу. В доме было также множество других гостей. Стол был накрыт обильнее обычного, все были веселы. На этот раз перед едой было выпито больше водки, чем обыкновенно. В конце трапезы слуга принес свежее специальное газетное приложение. Хозяин внезапно воскликнул: «Да здравствуют наши союзники... Французский и английский флот прошли Дарданеллы и вот-вот войдут в Мраморное море. Стамбул опустел... Наша историческая цель сбывается. Подходим к Стамбулу, Святой Софии»... Я не смог сдержаться и сказал: «Они не войдут в Босфор. Они не возьмут Стамбул». Мои слова подействовали на собравшихся, как холодный душ. Хозяин попытался обратить все в шутку, сказав: «Мы возьмем Стамбул и сделаем вас там губернатором». Я ушел раньше, чем планировал, и уже никогда туда не ходил. Но на этом дело не закончилось. Судьба распорядилась так, что я еще встретился с этим человеком при обстоятельствах, которых я не предвидел в своих самых смелых фантазиях. Но об этом я расскажу позже.
5 марта [18 по новому стилю] я, как и все российские мусульмане, глубоко вздохнул с облегчением. Нас обрадовало известие, что силы Антанты понесли большие потери и не смогли удержаться на Босфоре.
Операция на аппендиксе
В конце марта я внезапно заболел. Я лежал в своей комнате. Навестить меня пришел мой российский друг, музыкант. Ему не понравилось мое состояние, и он сразу вызвал врачей и велел меня обследовать. Оказалось, что это аппендицит – и он немедленно позвонил профессору Иванову, владельцу чистой частной больницы в Серебряном переулке в Москве, и поместил меня туда. После обследования профессор решил на следующий день сделать операцию. В ту ночь я остался в больнице.
Я вспомнил своего брата, который преждевременно умер в раннем возрасте от того же недуга, мне было очень жаль, что со мной нет никого из семьи – я колебался, сообщить ли отцу по телеграфу. В конце концов, я отдался судьбе и согласился на операцию.
После операции профессор заявил, что это было крайнее время для процедуры, потому что в месте соединения аппендикса и кишечника уже начал образовываться гной. Он меня утешил, что все прошло хорошо, и дал на память вырезанный кусочек, помещенный в баночке со спиртом. Крымские студенты и торговцы, которые услышали о моей операции, навещали меня и присматривали за мной... Я оставался в больнице две недели, потом еще около двух недель отдыхал в комнате в городе. Мой друг музыкант часто навещал меня и приглашал к себе домой. Наконец, попрощавшись со всеми, я вернулся в Крым. Когда я приехал домой, пошел в другое здание, за нашим домом, где в то время жила семья...
Когда я поднимался по лестнице, моя мать, увидевшая, как я иду медленно и осторожно, заплакала. Она обняла меня за шею, крича: «Сынок, что случилось с тобой, что случилось»... В нескольких словах успокоив ее и братьев и сестер, которые собрались вокруг меня, я начал смеяться. Мое веселье убедило их, что со мной и правда ничего плохого не случилось. Я рассказал обо всем подробно. Они радовались, целовали меня и обнимали. Мама сказала, что во сне видела, что у меня неприятности, но я их преодолел. Также она сказала, что поведала отцу о своем сне. Примерно через два часа отец приехал из Ялты. Когда я рассказал ему о своей операции, он повернулся к матери и сказал: «Твои сны снова сбылись». Все мы глубоко верили в пророческую силу снов нашей матери. Вскоре ко мне в гости пришли с визитом родственники, друзья и знакомые, чтобы навестить после операции и пожелать полного выздоровления. Я отдыхал дома около двух недель, а затем отправился в окрестные села и Ялту.
Продолжение следует.
Примечание: В квадратных скобках курсивом даны пояснения крымского историка Сергея Громенко или переводы упомянутых Сейдаметом названий, а обычным шрифтом вставлены отсутствующие в оригинале слова, необходимые для лучшего понимания текста.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: