«В городе массированно накручивали страх»: журналистка Татьяна Рихтун о севастопольском сопротивлении аннексии

Украинская журналистка Татьяна Рихтун – главный редактор проектов общественно-политического направления на телеканале «UA:Киев» – в 2014 году была главным редактором севастопольского сайта «Гражданская оборона» и директором пресс-центра «IPC-Севастополь». После аннексии она была вынуждена выехать в Киев.

В марте 2014 года на Татьяну Рихтун напали возле штаба Военно-морских сил Украины после того, как она направила камеру на российского солдата с пулеметом. Позднее «самооборона Севастополя» ворвалась в редакцию «IPC-Севастополь» и захватила здание, не позволив журналистам продолжать работу. В День сопротивления Крыма российской оккупации Татьяна Рихтун рассказывает о тех событиях в эфире Радио Крым.Реалии.

– Было ли, по-вашим наблюдениям, какое-то сопротивление аннексии в Севастополе? В России его принято считать «городом русской славы», который единодушно «вернулся в родную гавань».

– Если в Киеве был Майдан – зеркало – то в Севастополе было Зазеркалье. Людей, которые сопротивлялись и хотели украинского будущего города, постепенно превращавшегося из военной базы в просто южный город, было не так много по сравнению с огромным количеством военных, по большей части российских, которых вполне устраивал статус военной базы. В Севастополе был Евромайдан, то есть люди, выходившие на акции протеста – просто их было не так много, как в Киеве. Это не были массовые митинги в центре города, но такие люди и организации были. Были депутаты городского совета, которые поддерживали события на Майдане. Приезжали люди из Киева, которые проводили пресс-конференции у нас, в пресс-центре, и рассказывали, что там нет никаких «бандеровцев», что там идет гражданское сопротивление власти, что это все организованно и цивилизованно, что это мирный протест, а не то, как это преподносилось российской пропагандой.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Все несчастья в Крым приходят из Москвы»

– Можно ли сказать, что в Севастополе аннексия началась раньше, чем в остальном Крыму, учитывая базирование там Черноморского флота?

– Я могу точно сказать, что операция по захвату Крыма началась намного раньше, и именно в Севастополе. И это было даже не 23 февраля (2014 года – КР), когда был избран «народный мэр» Алексей Чалый, который стал лицом операции. Еще 20 ноября 2013 года он провел пресс-конференцию с несколькими сторонниками, которые впоследствии получили должности в новом правительстве, а один стал сенатором. Они ухватились за инстинкт страха местных жителей: Чалый заявил, что «евроинтеграция дважды заходила в Севастополь» вместе со смертями. Он имел в виду первую оборону города в Крымскую войну и вторую – во Вторую мировую: то есть если вы последуете этим курсом евроинтеграции, вас уничтожат. В Севастополе все это очень хорошо помнят, потому что в школах с первого класса детям преподавали севастополеведение, где рассказывали про эти события. Так что страх массированно накручивался в городе с ноября 2013 года. В феврале все уже боялись «бандеровцев», у людей было полусумасшедшее состояние. Стоит отметить, что у Чалого задолго до этих событий были свои медиаресурсы – сайт «Форпост» и «Независимое телевидение Севастополя». Насколько я знаю, с 2012 года, после того как телеканал набрал влияние, в кабинете директора «НТС» появился сотрудник определенных органов, который контролировал ситуацию, и они перестали взаимодействовать с нашим пресс-центром, ведь мы «американские агенты». Впоследствии они были масштабно задействованы в аннексии.

– Вы как журналист освещали тогда события в Севастополе?

– У нас была редакция сайта «Гражданская оборона», основная специализация – расследования. С другой стороны, был «Информационный пресс-центр», который помогал журналистам, приезжающим в город, и проводил пресс-конференции. Мы не сопротивлялись – мы просто делали свою работу, освещали происходящее. Другое дело, что у них, наших оппонентов, была задача рассказать свою историю, ретранслировать это победобесие. Когда в Украине вырос интерес людей к тому, что мы пишем, мы стали очень неудобны для российской пропаганды.

– Вы пострадали физически во время съемки российских военных. Как это произошло?

– Российский лидер говорил, что их там нет. Была задача показать, что это не мирные жители и не севастопольцы блокируют воинские части – что это всего лишь фон для российских военных. Когда я пыталась показать, что именно российские военные блокируют штаб Военно-морских сил Украины, снимала их на камеру – это закончилось для меня контузией. Судя по приему, как меня быстро и технично вырубили, это был военный. Когда через пару минут я пришла в сознание, рядом уже никого не было. Это случилось 3 марта (2014 года – КР). Меня ударили, забрали камеру, нас лишили возможности делать свою работу. Я пошла в милицию, написала заявление. Когда я уже уехала, мне еще звонили следователи и зазывали приехать, мол, они задерживают людей – вдруг среди них есть те, кто вас ударил? Вплоть до конца 2014 года предлагали вернуться.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Видели «русский мир» в «розовых очках»

– Также у вас был конфликт с так называемой «​самообороной Севастополя»​?

– Они просто захватили пресс-центр – это было уже поближе к референдуму. Поскольку мы предоставляли свои услуги иностранным журналистам, то были крайне неудобны. В общем, так называемая «самооборона Севастополя» ворвалась к нам и искала шесть килограммов взрывчатки, которую я якобы должна была отвезти в Балаклаву. Им не повезло дважды. В пресс-центре со мной тогда был представитель Human Rights Watch, российский гражданин Алик Мнацаканян. Его пытались выставить «бандеровцем», но российский паспорт в этом плане очень подвел. Во-вторых, у нас не забрали телефоны, и поскольку я работала в общественном совете при администрации Севастополя, мы вызвали адвоката, позвонили коллегами в Киев, подняли волну. Когда «самообороновцы», не найдя у нас взрывчатку, нашли бронежилеты, они пытались вменить нам незаконное хранение спецсредств. В итоге в день референдума я уже была в Киеве. Наш сайт еще какое-то время работал, но всем журналистам поступали угрозы о том, что они вообще не будут работать в городе, если продолжат сотрудничать с Рихтун на прежнем сайте. Одна из моих журналисток даже до сих пор судится в Европейском суде по правам человека по поводу запрета на профессию и была вынуждена вообще уехать из страны.

– Как бы вы вообще охарактеризовали ситуацию с медиа в Крыму и Севастополе после 2014 года?

– В этом году мы – правозащитная организация «Зміна» и Крымская правозащитная группа – решили собрать все в одну книгу и посмотреть на свободу слова в Крыму в 2013-2019 годах. Я вынуждена сказать, что не все знала о масштабе сопротивления в лице журналистов, о том, как и сколько их пострадало. К сожалению, ООН не выделяет Севастополь, но, по ее данным, в Крыму работало более 3 тысяч СМИ на момент аннексии. В 2015 году, после первой волны перерегистрации по российским законам, стало меньше 300 СМИ. Это невероятное сокращение за год, и сжимание свободы слова таким образом тоже произошло. В Севастополе практически не появилось новых СМИ за это время, а те, что появились – пусть коллеги меня извинят – я не могу назвать таковыми. Трудно назвать журналистами людей, которые пишут практически доносы, просто публичные. Тематика материалов сузилась, как и доступ к источниками информации. Город возвращается к статусу военной базы, поэтому здесь в этом плане все более жестко. Я думаю, что целью захвата Крыма был именно Севастополь – как говорят, непотопляемый авианосец.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)