Сколько в России православных? Ответить на этот вопрос сложнее, чем может показаться. С одной стороны, к этой конфессии относят себя 75% россиян – эту цифру не так давно с гордостью привел глава Русской православной церкви, патриарх Кирилл. С другой – лишь 4% опрошенных ВЦИОМ заявили, что регулярно исполняют религиозные обряды, 28% сказали, что делают это "эпизодически". При этом социологи считают, что Россия – одна из немногих стран Европы, где в последние годы наметилась десекуляризация – проникновение элементов религии в общественную жизнь. Возникло явление, которое называют "новым благочестием". Что это такое?
Социоантрополог Тобиас Кельнер из университета Виттен-Хердеке в Германии изучал взаимодействие православной церкви и политики в России, несколько лет посвятив полевым исследованиям во Владимирской области и Санкт-Петербурге. Он считает, что десекуляризация в современной России вызвана двумя факторами: попыткой власти использовать религию для своей легитимизации и консервативным запросом масс на "новое благочестие".
Результатом поездок Кельнера в Россию стал сборник статей "Православная религия и политика в современной Восточной Европе: о множественном секуляризме и запутанности", вышедший под его редакцией в университете Астона в Великобритании. Радио Свобода побеседовала с Тобиасом Кельнером.
– Почему вас заинтересовала тема взаимодействия религии и политики, веры и власти?
– До этого я провел в России другое исследование: заинтересовался взаимодействием предпринимательства и православия. Я заметил, что некоторые предприниматели жертвовали деньги, например, на строительство церквей или памятников и таким образом решали проблемы с местной властью. За счет религии они завязывали новые контакты, использовали церковные дела для того, чтобы делать политику или реализовывать свои интересы, так или иначе имевшие политический характер.
– Где вы сталкивались с этим?
– Я провел исследование во Владимире и Владимирской области, целый год там работал и жил, и в Санкт-Петербурге. Там у меня была ассистентка, она мне помогала.
– Каким образом и насколько российский бизнес становится "православным"? Имеет это отношение к религии, или это скорее идеология?
– И то, и другое. Корень всего этого – религия. Бывают моменты, когда человека одолевают трудности. Он стремится себе объяснить, почему это случилось с ним. Священник объясняет причины проблем очень простым способом: значит, человек сделал что-то не так. Духовник спрашивает: может быть, ты был в прошлом не совсем честен? И таким образом связывает беды человека с его индивидуальной историей. Есть у меня такой пример. Один предприниматель попал в аварию и получил перелом позвоночника. Он обратился к батюшке, и тот напомнил ему, что в прошлом этот бизнесмен торговал иконами, а это с церковной точки зрения запрещено. Предприниматель принял объяснение, перестал этим заниматься и стал более религиозным, воцерковленным человеком, начал жертвовать на церковь. Но меня больше интересовал политический момент, когда администрация города говорит, например: нам нужен такой-то памятник, или хотелось бы построить новый храм. Кто это оплатит? У предпринимателей, конечно, деньги есть. Если они в этих проектах не хотят участвовать, власти могут оказать на них давление, например, посылают разные инспекции. И бизнесмены начинают этим заниматься, чтобы избежать подобных проблем.
И нынешняя власть, и церковь консервативны
– Как осуществляется эта трехсторонняя взаимосвязь: церковь – власть – бизнес?
– Власти и церковь – главные акторы в этом треугольнике, а предприниматели – своего рода прокладки, они играют с обеими сторонами. Они слабее, чем церковь или администрация города, например.
– Бизнес между властью и церковью? Для чего? Эти двое не могут общаться напрямую?
– Такое тоже возможно, но, тем не менее, если в деле участвуют предприниматели, значит, там появляются солидные финансовые ресурсы. У многих таких бизнесменов возникают тесные контакты со священниками, с тем или иным конкретным батюшкой. Они жертвуют деньги на церковь и попадают внутрь системы. Поэтому они легко обеспечивают связь между властью и церковью.
– Теперь мы подходим к вашему новому исследованию о взаимодействии непосредственно власти и церкви. Для чего они друг другу нужны?
– Во-первых, идеологическая связь: и нынешняя власть, и церковь консервативны. Во-вторых, те и другие сформировали новую элиту российского общества. А это значит, что они взаимосвязаны, их представители достаточно часто встречаются, обсуждают какие-то проблемы, так что в этом есть человеческий момент.
– Вы пишете, что они встречаются по иерархии, соответственно своему рангу. Кто с кем?
– Встречи происходят на одном уровне. Например, губернатор решает проблемы с местным митрополитом или архиепископом, патриарх, конечно, с президентом, на местном уровне люди из монастырей контактируют с администрацией города. Возможность связать местный уровень и, скажем, региональный и федеральный есть. Это, опять же, нередко делают предприниматели. Если они жертвуют достаточно большую сумму на какое-то локальное церковное событие, можно повысить его уровень до регионального или даже федерального.
– Вы отмечаете, что противоречия между верой и идеологическими потребностями власти очень хорошо видны в истории с пропагандируемым в последние годы праздником в честь святых Петра и Февронии.
– Идеологическая база здесь – вопрос о рождаемости в России. Она низка, это очевидно, поэтому тема семьи достаточно важна для властей. Кроме того, речь идет о нравственности, и тут власть и церковь сходятся в консервативной концепции "традиционных нравственных ценностей". С помощью таких праздников они вместе пытаются создать что-то новое, и именно в консервативном ключе.
– Петр и Феврония – это же муромские святые, из-под Владимира?
– Да, а я изучал религию во Владимире уже с 2006 года и видел, как их культ становится более важным и развитым в последние годы. Я побывал в Муроме, разговаривал с людьми из администрации, из Владимирской епархии, которые занимались этим действом – организацией "праздника семьи, любви и верности". Есть День святого Валентина, который отмечают в Западной Европе и в США, но это шло с Запада и, значит, россиянам, по мнению властей, не подходило. Они старались сделать что-то свое, изучали, искали, и вот был найден такой русский праздник. В принципе в качестве сугубо религиозного праздника он отмечается уже давно.
Этот праздник теперь уже имеет политический контекст
Но Светлана Медведева, жена премьер-министра России Дмитрия Медведева, сейчас возглавляет комитет по всем делам, связанным с этим праздником, который теперь уже имеет политический контекст. Проводится большой фестиваль, совсем не христианский по характеру, в нем участвуют такие люди, как, например, певец Дима Билан, совершенно светский человек. Все это мало связано с православием. У молодых людей стало очень модно ездить в Муром, где они стараются в этот день пожениться. Но это время поста, и церковное венчание невозможно. И именно поэтому появился дополнительный праздник, не в июле, а в сентябре (в 2012 году Священный синод Русской православной церкви установил второе празднование в память о перенесении мощей Петра и Февронии в 1992 году – РС). Мало кто о нем не знает. Все это достаточно искусственно, и люди не очень хорошо об этом отзываются. Они специально едут в Муром, и там узнают, что, оказывается, венчание невозможно.
– По вашим наблюдениям, российский ландшафт наполняется религиозными символами, которые не несут непосредственно религиозной задачи. Как они используются?
– Если это церковь, религиозный памятник, то религиозный смысл тут очевиден. Но кроме того, это попытка создать "настоящий русский ландшафт". Допустим, раньше на каком-то месте был памятник Ленину, красная звезда. А сейчас это золотые купола и так далее. Это "новая Россия", такой взгляд на нее: русский ландшафт, каким он должен быть. Это попытка светский ландшафт сделать более "православным". Квазиправославным, потому что там есть, конечно, религиозный компонент, но это попытка смешать все, что есть в наличии: русскую историю, религию, культуру и архитектуру. Вот такие золотые купола.
– А что первично: религиозный мотив или идеологический, исходящий от секулярной власти?
Сейчас появилось толкование православия как признака этнической принадлежности: я русский, значит, я православный
– Мне кажется, что идеологический. Не так важно, как люди обращаются к этим символам, важно, чтобы было понятно, что это настоящий русский символ. Россия – пример того, как десекуляризация набирает силу. Сейчас появилось толкование православия как признака этнической принадлежности: я русский, значит, я православный. Вера не важна, практика не важна. Очень много людей, которые плохо знают, что надо делать в церкви, как все связано, что все это значит. Они действительно не воцерковленные, редко бывают в церкви, поэтому я не уверен, что этот процесс можно считать десекуляризацией в полном смысле слова. Хотя внешние признаки налицо. Вот один пример. Батюшка Антоний – священник православной церкви из города Боголюбова. Там родители учеников выбрали (в рамках курса "Основы религиозных культур и светской этики" – РС) светскую этику, но священник обратился к директору школы и сказал, что раз таков выбор родителей, значит, так тому и быть, однако у города есть история, и она связана с местным монастырем. Поэтому монастырь нужно посещать, и это не религиозный момент, а исторический. Такова практика, это не спускается сверху.
– Такие дискретные низовые процессы?
– Да, отец Антоний сказал директору, что Боголюбово – популярный город, один из символов России, в том числе и в религиозном смысле, и поэтому очень важно, чтобы ученики знали о религии и посещали монастырь. Бывает, что на таких "исторических" экскурсиях священники в монастыре молятся вместе с учениками. У другого батюшки, отца Владимира, был знакомый в МЧС. В 2014 году они устроили в школе праздник: к столетию начала Первой мировой войны поставили спектакль "День милосердия, или Милосердная сестра". Там была и религия, и военная подготовка, два в одном. Отец Владимир решил, что это нужно делать именно в рамках предмета "Православная религия", что он включает в себя и патриотическое воспитание. Он пригласил людей из МЧС, и 10-летние школьники надели противогазы и ползали по-пластунски, как в армии.
– Можно сказать, что происходит легитимация власти с помощью религии?
– Конечно, такие попытки есть. Но все же картина сложнее. Легитимация власти и религия тесно связаны, однако иногда присутствует и конфликт с властью. Есть вещи непредсказуемые, например, возмущение народа при передаче Исаакиевского собора церкви или недоразумение с Днем семьи. Люди в России сейчас повсеместно и постоянно сталкиваются с религией. Не так существенно, ходит ли человек в церковь каждый день. Русская идентичность строится на религиозной базе.
– И успешно строится?
– Мне кажется, да. Если мы посмотрим на Москву или Санкт-Петербург, там есть разные тенденции, но в малых городах это происходит успешно.
– Что будет после Путина? Эти тенденции как-то изменятся?
В российском обществе следует ожидать крена вправо, и церковь будет играть в этом решающую роль
– Церковь и власть сейчас тесно связаны, и мне кажется, что эта связь останется и после ухода Путина. Он успешно использовал консервативный тренд. Я думаю, этот тренд сохранится и приобретет еще большее значение. Путин по-прежнему обладает популярностью и правит очень давно, а следующий президент, кто бы он ни был, начнет с нуля. Он неизбежно почувствует давление со стороны церкви, со стороны националистически настроенных слоев, фундаменталистов. Ему будет трудно этому давлению противостоять. Сейчас, возможно, кажется, что Путин использует церковь в своих интересах. Будущему президенту это делать будет труднее. Я предполагаю, что в российском обществе следует ожидать крена вправо, и политика станет еще более националистической. Я также думаю, что православная церковь будет играть в этом решающую роль.
Картина, которую описывают многие политологи и согласно которой Путин диктует в России все, далеко не всегда подтверждается на местном уровне. Конечно, есть импульс, который идет сверху и приводит в движение какие-то силы, но также важно, что на местном уровне расставляются собственные акценты, активируются локальные связи и господствует собственное понимание политики. То, что сверху приходит в качестве инициативы, зачастую не реализуется в полном объеме. А кроме того, общие установки задаются достаточно рыхлые. Что такое патриотизм? Это понятие можно наполнить чем угодно, от гражданского активизма до военных парадов. Люди подхватывают идею, но встраивают в нее собственное понимание и приспосабливают ее к своим потребностям. Кто-то внедряет в школы преподавание религии, кто-то приглашает казаков, кто-то отправляется в монастырь и молится, кто-то занимается военной подготовкой со школьниками.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: