Революция в Крыму закончилась на переломе 1920 и 1921 года. Но и 100 лет спустя те события продолжают оставаться еще одним камнем преткновения в отношениях различных этнических и социальных групп внутри полуострова и государств вокруг него. Как Крым пережил 1917-1921 годы? Почему история этого периода не до конца осмыслена? И есть ли шанс на примирение наследников противоборствующих сторон?
(Продолжение, предыдущая часть здесь)
Украинизация (продолжение)
Главным центром общественно-политической жизни Крыма в целом и украинизации в частности в 1917 году был, без сомнения, Севастополь. От двух третей до трех четвертей состава Черноморского флота были украинцами, хотя среди офицеров их доля оставалась небольшой.
В марте полулегальный до этого кружок «Кобзарь» (8-10 членов) стал центром кристаллизации пробуждающегося украинского движения. На кораблях и в наземных частях, например, в Качинской школе авиации, возникали украинские организации или секции в солдатских комитетах, один представитель от флота принял участие во Всеукраинском национальном конгрессе.
4 апреля в Севастополе на собрании от 300 до 500 делегатов была создана Черноморская Украинская громада. А в полдень 9 апреля (дата 7 апреля – ошибочна) в городе состоялась первая украинская манифестация с сине-желтыми и малиновыми знаменами и портретами Тараса Шевченко. Адмирал Александр Колчак лично приветствовал участников марша. Вечером того же дня в цирке Труцци, на собрании более чем 6 тысяч человек, был утвержден устав Громады и избран президиум из 24 человек. Кроме традиционных культурно-просветительских целей, Громада задекларировала необходимость украинизации армии и поддержку автономии Украины. К концу апреля она объединяла уже 30 корабельных и гарнизонных организаций.
Несколько делегатов от Севастополя и Симферополя отправились на Всеукраинский войсковой съезд 5-8 мая.
Еще один марш прошел на Троицу 21 мая (дата 10 мая – ошибочна), он был театрализован – с волами, запряженными в телеги, с «запорожцами» в жупанах – и с Оксаной Колчак, женой адмирала, в вышиванке. В этот день впервые над кораблями и батареями ненадолго поднялись украинские флаги. Третья крупная манифестация состоялась в июне. Установилась тесная организационная связь Севастопольской громады с Одесским украинским войсковым советом.
23 мая Симферопольский клуб имени гетмана Петра Дорошенко обратился к Центральной Раде с просьбой воплотить в жизнь резолюцию об украинизации воинских частей, а на следующий день организовал 10-15-тысячный Шевченковский праздник, в котором приняли участие делегации из Севастополя и Феодосии. На нем было провозглашено создание из украинцев запасных частей столичного гарнизона Первого Симферопольского полка имени Дорошенко.
Однако создание новой части затягивалось, так что 28 мая по улицам города прошел военный парад под национальными флагами и лозунгами «Да здравствует Украина!», «Украинцы, объединяйтесь!». 13 июня солдаты-украинцы под знаменами и с музыкой направились к начальнику гарнизона с просьбой сформировать украинский полк и выделить для них отдельную казарму. В результате было принято компромиссное решение о создании при каждом запасном полку отдельных украинских батальонов. Однако не все украинцы поддержали идею такого выделения, да и из Киева не спешили присылать помощь.
Параллельно в расквартированном в Евпатории 7-м морском полку возник Союз украинцев, объединивший 500 военных, а в Феодосии украинизировался батальон 35-го пехотного полка. Всего национальными стали 4 батальона, несколько отдельных рот и батареи в Евпатории и Керчи.
Политическую деятельность среди украинцев полуострова вели представители Украинской партии социалистов-революционеров («украинские эсеры») и Украинской социал-демократической рабочей партии («украинские эсдеки»), независимые от российских структур. Эсеры обзавелись отделениями в большинстве крымских городов, опирались не крестьян, а радикальную интеллигенцию и моряков, требовали преобразования России в федерацию национально-территориальных республик. Особенно сильными позиции украинских эсеров были в Севастополе – благодаря ячейкам на кораблях несколько партийцев входили в местный совдеп и прошли на выборах в городскую думу. Эсдеки концентрировались лишь в крупнейших городах, разделяли марксистские взгляды, но выступали за автономию Украины и активно поддерживали крымскотатарское движение.
Краткие итоги
Свержение царизма в марте 1917 года привело не столько к замене власти, сколько к ее фрагментации. Общероссийским явлением стало двоевластие. С одной стороны, формально рычаги управления находились в руках Временного правительства наверху и старых органов местного самоуправления (дум и земств) внизу. С другой – значительную силу представляли собой разнообразные совдепы, главным образом потому, что опирались на «человека с ружьем» – солдатские комитеты и новую милицию. Декреты советов нередко противоречили, а то и отменяли распоряжения министерств и местных ведомств (например в Керчи совдеп принял решение о снижении цен на 10-50%, и городской управе пришлось согласиться).
Однако в регионах с большой концентрацией войск (а Крым благодаря Черноморскому флоту относился к таковым) существовал еще один центр принятия решений – армейское командование. Да, авторитет офицеров был серьезно поколеблен, так что рядовые могли и не выполнять их приказов без согласия совдепа. На деле же германские пули представляли собой физическую опасность, которую нельзя было отменить революционным декретом, так что не слушать командиров вовсе не получалось. Да, генералы хотя бы на бумаге, но подчинялись центральному правительству, а не принимали решения самостоятельно. На деле же штабы вели свою игру, лавируя среди различных политических сил. Для Крыма таким третьим центром было командование флота (особенно в период Колчака) и штаб Одесского военного округа.
Ну и четвертым центром в регионах с многонациональным населением, каковым был и Крым, становились национальные организации, особенно после того, как получали в свое распоряжение вооруженные силы. В нашем случае речь идет о Мусисполкоме. Формально он признавал верховенство Временного правительства, фактически проводил собственную политику. Нелишне напомнить, что Украину к автономии, а затем и к независимости привела Центральная Рада – орган власти именно четвертого типа. У крымских татар был образец для подражания.
Но как будто этого «четырехвластия» было мало, единство внутри главных центров силы также отсутствовало. Предполагалось, что делами всей губернии будет заведовать комиссар, общественные комитеты станут ему помогать, а местное самоуправление останется в рамках давно определенных полномочий. В реальности старые думы и земства избирались по недемократической цензовой процедуре, так что между ними и новыми комитетами, образованными самыми разными путями, возник перманентный конфликт. В большей части уездов уже в первые два месяца органы самоуправления включили в свой состав представителей революционных организаций, так что последние даже стали составлять в них большинство (кроме Симферополя и Севастополя). В Бахчисарае и Ялте комитеты были в несколько раз больше дум. А комитеты Бердянска и Мелитополя вообще отстранили от управления старую местную власть. Все это привело к необходимости перевыборов.
В совдепах тоже не было согласия. По мере ухудшения позиций меньшевиков с правыми эсерами и укрепления большевиков с левыми эсерами в совдепах проходили перевыборы – так что они превращались в арены столкновений по вопросам земли и мира. Кроме того, хотя формально все советы были независимыми, в реальности они оглядывались на позицию Петроградского Совдепа и регулярно собирались на съезды для выработки общих решений. Примечательно, что крымские совдепы формально входили в Румчерод – Центральный исполнительный комитет Советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одессы, избранный на съезде в Одессе 10-27 мая, – но при этом никакой общей советской организации в Крыму не было.
Вся эта ситуация имела два важных следствия. Во-первых, государственный аппарат был если не окончательно разрушен, то почти полностью парализован, так что Россия не могла справиться с главными вызовами: войной и голодом. Из-за двоевластия, местами переходившего в анархию, и развала армии нельзя было эффективно продолжать войну и снабжать население продовольствием. В результате не просто революционные, а радикальные идеи находили все большую поддержку в обществе, что вело к углублению кризиса – возникал порочный круг. А во-вторых, из-за противоположных взглядов на будущее революции (остановка против углубления) столкновение двух властей было лишь вопросом времени.
Как писали 28 июня 1917 года «Южные Ведомости», «наблюдавшийся недавно общественный подъем и оживление сменились упадком энергии, самодеятельности, общим равнодушием, доходящим местами до размеров самой безнадежной апатии. Дух революционный испарился. Мы вступили в полосу мертвого штиля, несущего гражданское небытие».
Место весенней эйфории заняла летняя апатия.
Продолжение следует.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: