«Медовый месяц давно прошел»: «Крымнаш» перестает быть российской «скрепой»?

Только 39% россиян считают аннексию Крыма «полезной» для России. Весной 2015 года таких было 67%. Об этом говорят данные свежего социологического опроса российского Фонда общественного мнения. С чем связано изменение отношения россиян к аннексии? Об этом в эфире Радио Донбасс.Реалии говорили политолог Олеся Яхно и российский журналист Леонид Радзиховский.

– Олеся, в пятилетнюю годовщину аннексии Крыма что в России называют «воссоединением», если подводить итоги, что изменилось в положении всех игроков этого треугольника «Украина-Россия-Запад?

Яхно: Мне кажется, что многое изменилось, как внутри, так и между всеми участниками треугольника. Я считаю, что у людей, которые с восторгом говорили «Крымнаш», сейчас такого восторга точно нет. И, на мой взгляд, это связано с тем, что на тот момент аннексия Крыма считалась проявлением силы Российской Федерации, проявлением силы власти.

А на данный момент вряд ли так считают. Потому что сильное государство – это не прийти и отобрать что-то силовым способом. А когда оно может влиять позитивными образцами, уровнем экономики.

Украина и Запад изменились. Крайних позиций, которые звучали в Украине в 2014-2015 годах, сейчас нет. Украина в своем отношении к этой ситуации, к войне и оккупации тоже выстроила более или менее целостную позицию. Политический компромисс и компромисс между гражданами есть в отношении наших территорий. Мы не собираемся ни от чего отказываться, менять, но при этом мы не будем силовым способом отвоевывать эти территории. То есть это мирно-дипломатический способ их возврата, плюс усиление собственной обороноспособности.

Касательно Запада, мне тоже кажется, здесь много трансформации. В 2014-2015 годах война и аннексия принимались как, прежде всего, ситуация исключительно России и Украины. Запад считал, что Украине стоит пойти на какие-то уступки, как это было в 2015 году, когда Украина начала реализовывать политическую часть Минска. Но дальше все увидели, что никакие уступки не работают, это не остановит Россию. Россия направлена на то, чтобы обваливать институции самого Запада. И здесь произошла колоссальная трансформация между восприятием Крыма и Донбасса как локальной войны, до вызовов для безопасности и самого Запада.

И недавно в резолюции Европарламента, которая получила 403 голоса, был пункт о том, что угроза поведения Российской Федерации есть не только в Черном море, но и в Балтийском, и в Средиземном морях.

Запад понимает, что если Россия так себя ведет в Черном море, имеется в виду акт агрессии в Керченском проливе, она может в какой-то момент вести себя точно так же к другим морским государствам. Поэтому я считаю, что произошли большие трансформации в восприятии ситуации, а инструменты, нам хотелось бы, чтобы они были более эффективными и начали работать.

– Многие еще тогда, в 2014 году, проводили параллели то ли с аншлюсом Австрии, то ли с аннексией Судет. При этом 18 марта запустили на полную мощность, в присутствии Владимира Путина, Балаклавскую и Таврическую теплоэлектростанции с турбинами Siemens. Владимир Путин регулярно ездит в европейские страны. На практике каких-то выводов нет, видимой изоляции России нет?

Яхно: Мне кажется, она есть на уровне политических элит и институций, которые понимают масштабы вызовов. За последние два-три года было много прецедентов вмешательства Российской Федерации в самые разные ситуации, начиная от Солсбери, заканчивая шпионскими скандалами, кибератаками.

Есть прослойка бизнеса, который, возможно, не всегда осознает политические риски. И Россия действует как недемократическая страна, но при этом использует демократические институции или инструменты для обвала ситуации в тех странах, где есть демократия.

Европа, если мы говорим не о политиках, а о бизнесе, отчасти все еще перестраивается с понимания, что нельзя сотрудничать с теми, кто хочет развалить те позиции, которые столько лет считаются европейскими ценностями.​

– А в чем выражается это отрезвление бизнес-элит? Мы видели решение лоббирования Германии проекта «Северный поток-2», как раз наоборот происходят некоторые победы России.

​Яхно: И да, и нет. Все-таки политические решения, которые касаются санкций или четких политических оценок, становятся более жесткими по отношению к Российской Федерации. Европейский союз продлил санкции против физических и юридических лиц.

США все время вводят новые санкции против представителей Российской Федерации. И недавние документы санкций, один из них касался Крыма и что никто из политиков не признает аннексию законной. Было заявление НАТО с призывом деоккупировать Крым. Политические оценки становятся более жесткими.

Что касается экономики, даже тот же «Северный поток», был принят важный документ изменения в газовую директиву Еврейского союза. Где хотят разделить влияние на этот проект поставщика Российской Федерации и дальше, чтобы этим управляла не Россия, разделить эти функции. Не все так однозначно.

– Касательно отношения россиян, с чем вы связываете, что 39% сейчас считают аннексию Крыма полезной? Раньше было 67%. Можно ли возлагать надежды на это изменение общественного мнения?

Яхно: Я считаю, что это важное изменение. Потому что в 2014-2015 году аннексия Крыма воспринималась как сила Российской Федерации, идея «вставания с колен». Мне кажется, российские граждане думали, что если Россия «вернула» Крым, как они считают, значит у России много ресурсов, она сильное государство. А оказалось, что это не так. Изоляционизм не может быть перспективным.

Аннексию Крыма никто не признал из соседей, та же Беларусь, Казахстан. В стратегическом плане, мне кажется, Россия проиграла и многие граждане это понимают. Что получили российские граждане после аннексии Крыма? Санкции, настороженное отношение со стороны соседей, исключение из ряда международных институций. Изоляционизм.

Радзиховский: Все заключается в том, какой вопрос задать. Если бы сегодня тех же самых людей спросили, как вы относитесь к идее, что Крым уйдет из России назад к Украине, то можете не сомневаться, 98% скажут, что они категорически против этого. Это ведь вообще вопрос слова. Слово «аннексия» принято в Украине, в России это слово никто не произносит, говорят «воссоединение». Действие может быть одно и то же, а смысл другой.

Конечно, с одной стороны, медовый месяц давно прошел, но с другой стороны, этот «крымский консенсус», как его называют, никуда не делся и является одним из фундаментов действующей власти.

– Из того же опроса 26% россиян сказали, что аннексия оказала скорее положительно влияние на международное положение России. Мы же видим изоляцию, новые санкции. Как вы объясняете такое мышление россиян?

Радзиховский: Да никак, просто они повторяют то, что телевизор говорит.

– Может ли этот крымский консенсус через какое-то время в России быть разбит и начаться дискуссия, что Крым на самом деле украинский?

Радзиховский: «Крымский консенсус» разбитым быть не может, это «скрепа», глубинное убеждение. Вообще в территориальных спорах никто никогда не отступает.

Яхно: Я считаю, что исторический вопрос Крыма не закрыт, хотя бы потому что это историческая родина крымских татар. Российская витрина Крыма гораздо хуже украинской, потому что до аннексии там никогда не врывались в мечети во время молитвы, не была военная база, не была «серая зона», не нарушали права человека.

Проблема не только в том, что Россия предприняла силовые действия, продолжает заниматься военным шантажом и так далее. А в том, что хорошей перспективы нет в этой политике. Если в России сейчас никто из политиков не может выйти и отказаться от Крыма, это не означает, что в долгосрочной перспективе вы делаете необратимым этот процесс.

А Украина сделала выводы из всей этой ситуации, начиная от наличия армии, спецслужб, так и к подходам в отношении Крыма.