Гражданские войны, передел нефти и внешние игроки: какое будущее ждет Ливию

Долгожданные президентские выборы в Ливии, намеченные на 24 декабря, на день 70-летия независимости, так и не состоялись – из-за полной невозможности их провести в воюющей стране, разодранной на настоящие феодальные уделы, руководимые лидерами вооруженных группировок и кланов. Спустя 10 лет после свержения Муаммара Каддафи ливийцы так и не смогли продемонстрировать, что способны вновь собрать собственное государство в единое целое – в том числе выбрать его главу. Избирательные комиссии распущены, а новая дата выборов, 24 января, хотя и объявлена, но кажется всем совершенно нереалистичной.

24 декабря – один из главных ливийских праздников. В этот день в 1951 году король Ливии Мухаммад Идрис (позднее, в 1969 году, свергнутый в результате переворота Муаммаром Каддафи) объявил о независимости страны от Италии (а в реальности – от Великобритании и Франции, под управление которых страна перешла после Второй мировой войны). Ливия стала тогда первым в мире арабским государством, получившим независимость по решению ООН, и одним из самых первых независимых государств Африки. При этом Ливия превратилась в очень своеобразную конституционно-теократическую монархию, во главе которой стоял важнейший для всей Северной Африки тарикат (суфийский религиозно-политический орден) Санусийя, руководимый королем Идрисом.

Сегодня, спустя 70 лет, никакого единого независимого государства Ливия фактически не существует.

Президентские выборы в Ливии планировалось провести в два тура – 24 декабря 2021-го и 24 января 2022 года. Изначально 1-й и 2-й туры были намечены еще на декабрь 2018 года и на начало 2019-го, но они были отложены из-за начала наступления армии Халифы Хафтара на столицу страны Триполи.

Однако за три дня до даты голосования, 21 декабря этого года, глава Высшей национальной избирательной комиссии Ливии в Триполи издал указ о роспуске по всей стране всех избирательных комиссий (там, где их вообще удалось сформировать). На следующий день ливийский Центризбирком предложил отложить первый тур президентских выборов как минимум на месяц, до 24 января.

Вынужденная отмена выборов президента стала результатом яростных споров всех сторон ливийского конфликта (формально на время примирившихся друг с другом) об основных правилах, регулирующих голосование. Договориться им не удалось ни о чем – в том числе о расписании дня голосования, методике подсчета бюллетеней, правомочности основных кандидатов и границах полномочий следующего гипотетического президента страны. Официальный список кандидатов так и не был представлен, а избирательная кампания фактически не начиналась.

В начале февраля этого года так называемый "Форум ливийского политического диалога" под эгидой ООН в Женеве вроде бы избрал переходную исполнительную власть Ливии, которая должна руководить страной до всеобщих выборов (после президента в Ливии планируется и избрать новый, признаваемый всеми парламент). Главой этого переходного правительства стал ливийский бизнесмен и инженер Абдель-Хамид Дбейба, которого считают протурецким политиком, имеющим близкие отношения с Реджепом Эрдоганом. Но фактически его власть не простирается дальше Триполи и еще нескольких подконтрольных районов. В сентябре этого года враждебная ему Палата представителей Ливии (сторонники Халифы Хафтара), заседающая в Тобруке, выразила Дбейбе вотум недоверия.

Интересно, что заявления на регистрацию кандидатом для участия в президентских выборах в Ливии подали почти 100 человек. Но среди них настоящих, обладающих властью, вооруженной поддержкой и влиянием известных претендентов оказалось мало – и это все были очень знакомые имена.

В первую очередь, конечно, президентом захотел стать самозваный фельдмаршал, а де-факто просто крупнейший полевой командир страны Халифа Хафтар, со штаб-квартирой в городе Бенгази. За его спиной стоят Саудовская Аравия, ОАЭ, Египет, а ранее и Россия. Также свои кандидатуры выдвинули Акиля Салех, председатель не признанной почти никем в мире, но при этом вполне легитимной Палаты представителей Ливии (в городе Тобрук, пользуется поддержкой Италии), действующий глава переходного Правительства национального единства, уже упомянутый Абдел-Хамид Дбейба и Фатхи Башага, бывший глава МВД распущенного в этом году Правительства национального согласия (в Триполи), которым руководил Фаиз Сарадж – также друг Эрдогана, а еще и президента Франции Эммануэля Макрона.

Кроме того, заметную роль в ливийских делах начал играть укрепившийся на сахарском юго-западе страны Сейф аль-Ислам Каддафи, один из оставшихся в живых сыновей бывшего диктатора Муаммара Каддафи, давно заявлявший о президентских амбициях. При этом, как пишет, например, ВВС, несколько ливийских высокопоставленных чиновников и сотрудников спецслужб (и из Триполи, и из Тобрука) теперь называют именно младшего Каддафи, а не Халифу Хафтара, "кандидатом от России" на этих выборах – которые теперь пройдут неизвестно когда.

Восстание против Муаммара Каддафи, начавшееся под демократическими лозунгами в 2011 году на фоне общих событий "арабской весны", в итоге привело к фактическому распаду Ливии на большое количество самостоятельных государственных образований. За последние 10 лет в Ливии идет уже третья гражданская война – хотя в реальности фактически они перетекали одна в другую и никогда не заканчивались. На территории Ливии образовалось как минимум двоевластие, хотя везде действует и огромное количество средних и мелких группировок, отрядов и банд, часто выступающих самостоятельно, а иногда – перебегающих из одного лагеря в другой.

Это, например, регион "Западные горы" с центром в городе Зинтан, фактически обладающий своей маленькой, но очень боеспособной армией, "Зинтанскими бригадами". Или важнейшая Мисрата (Мизурата) к востоку от Триполи, где расположен крупнейший в Ливии работающий морской порт, – сейчас это сравнительно преуспевающий город-государство, закрытый для прочих ливийцев. Власть здесь принадлежит совету местных влиятельных торговцев, имеющих свою армию. Уже несколько лет Мисрата окружена цепью блокпостов, пускающих внутрь только тех людей, за кого может поручиться головой какой-то городской житель. Еще восточнее, а также на юго-западе от Триполи расположены несколько нефтеналивных портов поменьше, находящихся под контролем так называемой "Гвардии защиты нефтяных объектов" со штабом в Адждабии.

Далее всю восточную часть населенного ливийского побережья, автономную Киренаику, все так же контролирует Халифа Хафтар, которого с самого начала поддерживала Палата представителей (Бенгази). Столица Триполи и почти весь запад побережья, то есть часть условной Триполитании, контролируют разные силы, включая признанное ООН Правительство национального единства во главе с Дбейбой. А юго-запад Ливии, так называемый регион Феццан, объявивший о своей автономии, отчасти принадлежит Сейфу аль-Исламу Каддафи. Причем всех их кто-то поддерживает и финансирует из-за границы – чаще тайно, но иногда и открыто.

По оценкам ООН, в Ливии сейчас может находиться до 20 тысяч иностранных наемников, в первую очередь из Турции, России, Судана и Сирии, которые сражаются на разных сторонах. При этом официально признает присутствие своих военных в Ливии только турецкий президент Реджеп Эрдоган, ссылаясь на военный союз, заключенный им несколько лет назад с бывшим главой признанного ООН Правительства национального согласия в Триполи Фаизом Сараджем (оно официально действовало до появления Правительства национального единства Абделя-Хамида Дбейбы).

О том, какое будущее теперь ждет Ливию, и о чудовищно запутанной тамошней военно-политической обстановке в интервью Радио Свобода рассуждает политолог-арабист, знаток Северной Африки Кирилл Семенов:

– Выборов президента Ливии все ждали, о них говорили и писали, после свержения Каддафи их не было, десять лет идет война – и вот опять все сорвалось. Что случилось на этот раз? Я знаю, что якобы о переносе даты выборов попросили сразу несколько главных кандидатов на пост президента, а также депутаты Палаты представителей в Тобруке.

– Причин на самом деле очень много. В целом выборное законодательство в Ливии совсем не было проработано, была нарушена очередность всего мирного конституционного процесса. Сперва главные участники ливийского конфликта планировали принять Конституцию, а лишь потом устроить выборы. Но Конституцию также принять не получилось – и тогда всё переиграли и решили вначале провести выборы президента. Но когда стали к ним готовиться, оказалось, что существует множество проблем – по каким законам их проводить, кто эти законы будет принимать.

В итоге законы приняла Палата представителей, то есть тот орган, который фактически заменяет сейчас парламент, – и даже не поставив на голосование, просто через профильные комитеты. Когда Акиля Салех, председатель этого парламента, их все подписал, это вызвало, естественно, негодование всех его оппонентов. Ведь Салех и этот парламент фактически многими ливийцами воспринимается лишь как одна из воюющих сторон, действующая на стороне Хафтара.

Этот клубок противоречий запутывался начиная с минувшего лета. Появлялись все новые препятствия – например, оказалось, что за того же Хафтара почти никто не хочет голосовать, у него, по опросам, набиралось не более 9 процентов. Но это столько же, сколько и у других кандидатов! А потом вдруг стал по опросам лидировать Дбейба – и, естественно, многие другие кандидаты в итоге пришли к выводу, что лучше бы вообще выборы отложить.

– Помимо всего, ситуацию в Ливии все последние десять лет отличало то, что информация о новых конфликтах или, наоборот, перемириях, часто устаревала на момент ее поступления. Сейчас говорят, что буквально за считаные дни до этих сорвавшихся выборов силы Халифы Хафтара опять атаковали ряд объектов его противников. И – что одновременно разные политики в самой столице Триполи, со своими боевыми отрядами, и в первую очередь Абдель-Хамид Дбейба, начали выяснять отношения между собой. Что там происходит?

– Хафтар вступил в новый конфликт, с двумя важными "игроками" в оазисе-муниципалитете Сабха (в регионе Феццан), где сформировался собственный клубок противоречий. Это, во-первых, сторонники Сейфа аль-Ислама Каддафи, который пользуется здесь большим влиянием, и, во-вторых, там же Хафтар начал вооруженные действия против некоторых местных командиров, которые поддерживают Правительство национального единства Дбейбы в Триполи.

Но этот конфликт пока что не такой большой. Более напряженная ситуация возникла в Триполи – в связи с конкуренцией различных столичных группировок. Связанный с Правительством национального единства Президентский совет Ливии отстранил от должности одного из руководителей тамошнего военного ведомства (фактически военного округа), вместо него назначив другого человека. Этот отстраненный генерал связан с некоторыми самостоятельными вооруженными группировками – они посчитали себя ущемленными и постарались "все вернуть назад", подкрепив свои претензии танками и артиллерией, которые они ввели в центр ливийской столицы. Но в итоге вроде бы этот инцидент удалось разрешить – оскорбленный генерал, представитель этих группировок, пока что временно возвращен на прежнюю должность.

– Какая фигура в Ливии сейчас обладает наибольшей политической и военной мощью – Сейф аль-Ислам, Халифа Хафтар, Дбейба или кто-то еще? Я знаю, что у многих политических сил в Ливии наибольшее отторжение вызывают как раз сын Каддафи и Хафтар, по понятным причинам, и они добивались исключения именно их из списка кандидатов.

– В настоящий момент оказалось так, что самая интересная фигура – это Абдул-Хамид Дбейба, нынешний глава Правительства национального единства. Это, по-моему, первый политик, получивший властные полномочия после революции 2011 года, которому удалось достичь хоть каких-то подвижек – и в сфере экономики, и решить некоторые социальные проблемы, улучшить жизнь населения в тех районах, на которые его власть распространяется. Этот человек стал достаточно популярным.

Но, конечно, многие действия его рассматриваются оппонентами как популистские – например то, что он начал раздавать всем молодоженам достаточно большие деньги. С другой стороны, население, само собой, это вполне устраивает. Как бы к этому ни относиться, то, что он эти средства изыскал, так или иначе улучшив положение как минимум какой-то части ливийцев – это факт. За Дбейбу, по различным оценкам, готовы сегодня проголосовать от 40 до 50 процентов опрошенных. При этом, естественно, за ним стоит определенный административный ресурс.

Что касается Сейфа аль-Ислама Каддафи, то он по популярности занимает вторую, по всем опросам, позицию. Во многом это, конечно, результат протестного бурления в ливийском обществе. Поэтому, сколько людей за него реально проголосовало бы на выборах, если бы Сейф аль-Ислам был признан кандидатом, и если бы выборы состоялись, неизвестно. Но опросы говорят, что, возможно, это примерно 18–25 процентов.

Тем не менее, у Сейфа аль-Ислама есть большие проблемы. Во-первых, группа его поддержки все-таки весьма ограниченна, это в основном убежденные каддафисты. Во-вторых, при любых раскладах, если бы он выиграл выборы, его просто-напросто в Триполи никто бы не пустил. Если бы даже он стал президентом, он так бы и остался сидеть в своей штаб-квартире Сабхе. В любом случае эта кандидатура, скорее всего, "непроходная", потому что большинство ливийцев все равно будут против него выступать и ни в коем случае не согласятся на возвращение к власти в стране семьи Каддафи. У очень многих есть и личные мотивы, они будут и мести его опасаться, и так далее.

Далее еще две кандидатуры по популярности – это Халифа Хафтар и Фатхи Башага. Хафтар – главком "Ливийских арабских вооруженных сил", так теперь называется его бывшая "Ливийская национальная армия". Только следует иметь в виду, что это громкое название лишь одной из вооруженных группировок, хотя и очень большой. Башага – бывший министр внутренних дел в правительстве Фаиза Сараджа. У них примерно по 9 процентов голосов, судя по опросам. Интересно, что на вопрос "Кому бы вы отдали предпочтение, Хафтару или Башаге, если бы на выборах было только два этих кандидата?" ливийцы ответили, что все-таки Башаге.

То есть Халифа Хафтар после последнего своего поражения на подступах к Триполи потерял политический вес и многих сторонников. Но он по-прежнему обладает, опять же, пресловутым административным ресурсом. Правда, этот самый ресурс у него сосредоточен исключительно на востоке страны. И если он даже попытался бы там силой заставить всех проголосовать за себя, то вряд ли это дало бы ему преимущество – на востоке Ливии населения гораздо меньше, чем на западе.

– Правда ли, что ливийские выборы, и президентские, и парламентские, сильно противоречат интересам ряда иностранных государств? Не преувеличивается ли в целом роль Москвы, Анкары, Парижа, Вашингтона или Каира в ливийских делах в последнее время?

– Я считаю важным отметить, что ошибочно полагать, что сейчас Кремль считает своими фаворитами Хафтара либо, например, Сейфа аль-Ислама Каддафи. Скорее всего, Сейф аль-Ислам – фаворит официальных российских СМИ и каких-то российских структур, которые давно активно с ним работали и как-то его пытаются использовать в пропагандистских целях. В действительности я думаю, что линия Москвы в Ливии гораздо более прагматична – и что российское руководство, МИД России и так далее понимают, что ни Хафтар, ни Сейф аль-Ислам Каддафи в жизни не смогут не только консолидировать страну, но просто обладают малыми шансами занять президентский пост.

Поэтому теперь для России вполне приемлемой кандидатурой стал Абдул-Хамид Дбейба, с которым Кремль также неплохо работает – в том числе начав налаживать прямые контакты в военной сфере. Делегация Минобороны России не так давно побывала в Триполи. Это важный момент: в Москве даже и в военной сфере теперь не воспринимают Хафтара как единственного перспективного политика. Да, Россия и раньше поддерживала контакты с предыдущим правительством Фаиза Сараджа – но с его военными московские эмиссары никаких отношений не имели. Сейчас активно развивается сотрудничество Москвы с Дбейбой, подписываются новые контракты, в том числе российских нефтедобывающих компаний: "Татнефть" недавно начала работу возле Триполи, а "Газпром" вообще уже год, по-моему, там работает. Создана какая-то российско-ливийская межправительственная комиссия.

Поэтому говорить, повторю, что Кремль поддерживает Хафтара или Сейфа аль-Ислама Каддафи, это преувеличение. Хотя, безусловно, и с ними Москва продолжает работать, и их ни в коем случае нельзя списывать со счетов. Вне зависимости от того, чем завершится нынешний этап ливийской истории, связанный с выборами, точнее, уже с их отменой, и Хафтар, и Сейф аль-Ислам Каддафи еще долго будут играть важную роль в своей стране.

– В целом, это вечный спор: насколько верно то, что судьба Ливии решается не в Ливии? И больше ли влияние "внешних игроков", чем влияние игроков локальных? Или, наоборот, меньше?

– Сложно давать такие оценки, что больше, что меньше, все это, конечно, взаимосвязано. Но, увы, предполагать, что в настоящий момент ливийский народ самостоятельно способен решить свою судьбу, к сожалению, невозможно. Да, слишком велико влияние внешних сил, и, действительно, без внешнего участия ни одно решение не может быть реализовано. Мы видим эти бесконечные берлинские конференции, парижские конференции и так далее, на которых раз за разом "решается судьба Ливии".

Даже если вспомнить последнюю "Битву за Триполи", так там также на поле боя все решалось, скажем прямо, не только ливийцами, или не совсем ливийцами. В сражении участвовали различные группировки наемников и ЧВК из различных государств, и эти государства финансировали стороны конфликта. Кадровые турецкие военные вообще не скрывают, что участвовали в этих событиях.

Но, знаете, в целом раздавать оценки, плохо это или хорошо, тоже вопрос неоднозначный. Например, в Йемене внешнее влияние в разы меньше, и в мире нет почти никакого интереса к йеменскому конфликту со стороны таких крупных игроков, как США, Россия или Евросоюз. И мы видим, что там ни одно перемирие в принципе не работало. А вот близость Ливии к Евросоюзу и деловые интересы там России, Турции и так далее и заставляют все-таки их более активно заниматься вопросами ливийского урегулирования. Возможно, это даже способно позитивно сказаться на процессе урегулирования – все-таки уже долго в Ливии не ведется никаких крупных боев. Может быть, это в том числе заслуга и внешних сил?

– Вот мы вновь упомянули словосочетание "ЧВК". Как быть с подтвержденным участием наемников из России в ливийской войне на стороне Халифы Хафтара? Что, все эти годы Москва делала ошибочную, ложную ставку на него? Сейчас эти наемники, правда, ушли куда-то в тень – говорят, даже переместились в Чад, где идет своя война, но, конечно, с ливийским конфликтом связанная.

– Нужно посмотреть на все в целом глазами Кремля. И что мы увидим? Что вмешательство России в Ливии, каким бы оно ни было, через ЧВК или в иной форме, позволило Москве стать важным игроком на ливийском поле, скажем прямо. Поэтому говорить, что это все Кремлю не принесло дивидендов, нельзя. Москва начала и продолжает влиять на ситуацию там – чего и добивалась.

Даже то, что теперь с Россией начало активно взаимодействовать и Правительство национального единства в Триполи, и его военные структуры, говорит о том, что Путину есть что предложить им. Россия готова предпринимать непосредственные шаги, например, для обустройства новых вооруженных сил Ливии, о чем прямо шла речь на упомянутых мной переговорах в Триполи делегации российских военных с Мухаммадом аль-Хададом, начальником Генштаба армии ПНЕ. А еще они говорили о том, что Москва теперь будет выступать главным посредником между этими формированиями и силами Хафтара. Всё, что сделала Россия в Ливии, все-таки нужно это признать, имело и смысл, и заранее поставленную задачу. И всё Кремлю удалось.

– Есть ли во всех попытках иностранного вмешательства, того или другого, во внутренние ливийские дела какая-то идеологическая составляющая? С учетом очень напряженной в целом нынешней мировой обстановки? Будь то Запад, Путин или Эрдоган, или саудовский принц Мохаммед – для них Ливия важна как поле битвы с кем-то или с чем-то еще, я имею в виду какую-то идеологию? Или – за что-то? То есть, поясню, – ведь у всех без исключения в основе лежит-то просто огромное стремление рано или поздно заполучить всю ливийскую нефть?

– Именно так – дерутся за нефть. Сейчас и в самой Ливии, кстати, у всех превалирует прагматичный подход. Если разная идеология и имела какое-то значение в начале конфликта, то теперь, например, в Бенгази Хафтар жмет руку Башаге и встречается с представителями кланов Мисраты (которые также выставили своих кандидатов в президенты). А раньше такое представить было невозможно, это были абсолютные антагонисты, которые обзывали друг друга преступниками, террористами и другими нехорошими словами.

Все заново перемешалось. Внешним игрокам и наблюдателям, вроде нас с вами, теперь стало еще сложнее отслеживать все эти переплетения внутри Ливии, кто за кем стоит и так далее. Но идеологического противостояния почти уже нет. Очень условно можно сегодня, к примеру, хоть кого-то там называть "братьями-мусульманами" (которые запрещены в РФ до сих пор). В Ливии их столько теперь! Причем разных групп этих "братьев", и ведь одни вроде бы готовы сотрудничать с Хафтаром, а другие не готовы. И салафиты сражаются уже также на двух сторонах – одни сидят в Триполи, другие поддерживают Хафтара. Все это теперь устаревшие стереотипы и названия, к которым мы раньше привыкли, обсуждая тамошнюю войну, – "исламисты" или, наоборот, "светские силы". Такого в Ливии уже просто нет.

– Вы сами как знаток Ливии верите в то, что можно будет когда-нибудь вообще говорить о настоящих выборах, о серьезном подсчете голосов в настолько нестабильной, разодранной на клочки вечной войной стране? Кто и как будет считать голоса? Можно ли будет этим подсчетам верить?

– Да посчитать голоса там как раз можно. Главная проблема – чтобы, во-первых, люди пришли на выборы и, во-вторых, чтобы у всех были равные возможности для голосования. То есть одно дело, например, если люди пойдут на выборы, подпихиваемые штыками бойцов Хафтара, а другое, если добровольно – даже вне зависимости от того, как потом будут их голоса считаться. Поэтому сейчас в Ливии просто-напросто нет условий для проведения хоть каких-то честных выборов.

– Возможно ли, что когда-нибудь все эти толпы вооруженных боевиков, которые за годы привыкли лишь воевать друг с другом, перейдут к мирной жизни?

– А это не только толпы боевиков, это всё граждане Ливии! Каждая вооруженная группировка является представителем какого-то ливийского территориального клана – Мисраты, Зинтана и так далее. Это не идеологически противостоящие друг другу силы, а региональные противники, прежде всего. И, конечно, если каждый муниципалитет Ливии потом будет получать свою ренту от нефтедобычи, если удастся найти какой-то консенсус для сохранения их самоуправления, их местного влияния, в том числе в вооруженных силах, возможно, исход будет позитивным. Нужно лишь одно – понимать местную специфику и отказаться от каких бы то ни было лекал политического устройства, выработанных за пределами этой страны.

Сайт заблокирован?
Обойдите блокировку!

читать >