В США и Великобритании вышла монография Шона Макмикина "Война Сталина: Новая история Второй мировой". Впервые за последние два десятилетия в западной историографии подробно анализируется и поддерживается тезис Виктора Суворова о том, что Советский Союз готовил нападение на Германию летом 1941 года.
В России и Восточной Европе общество расколото в восприятии "Ледокола". Свежее исследование киевских социологов показало: лишь в Западной Украине большинство респондентов полагает, что весной-летом 1941 года Красная армия планировала нападение на Третий рейх. Именно там, в Северной Буковине, Восточной Галиции и на Волыни, были сосредоточены основные силы Первого стратегического эшелона. Многие историки не согласны с мнением Суворова и считают его выводы скороспелыми.
Главная идея новой работы Макмикина ясна уже из заголовка – Вторая мировая представляла собой войну Сталина, задумавшего захват всей планеты. Все остальные линии этого конфликта являлись второстепенными. Макмикин утверждает, что СССР хотел учинить мировую революцию и в 1939–1945 гг. продвинулся к этой цели неслучайно. Американский историк в интервью Радио Свобода объяснил, как он пришел к такому заключению.
Главной идеей Сталина было использовать войну между Гитлером и другими державами для экспансии коммунизма
– Я считаю, что книга скорее разделена на ряд ключевых мотивов, чем содержит один тезис. Один – это то, что коллективная безопасность никогда на воспринималась Сталиным серьёзно, хотя на Западе воображали, что он обладал тем же мировоззрением. Но коллективное сопротивление Гитлеру вовсе не обязательно было целью Сталина.
Он занимался территориальным ревизионизмом, но более фундаментально – его главной идеей было использовать войну между Гитлером и другими державами для экспансии коммунизма.
Я подробно показываю, что 1941 год является советским военным поражением. Я считаю, что главная моя архивная находка – это информация об активном планировании и агрессивном развёртывании Сталиным военных баз на границе СССР и Германии. Со стороны СССР шла масштабная военная подготовка, оперативно-штабные игры. Последние мобилизационные планы СССР мая 1941 года включали фразу "упредить противника". Они собирались ударить по немцам, когда те не были готовы.
И мое исследование, и работы других историков не дают ответа на вопрос о точной дате планировавшегося нападения СССР на Германию. Я изучал Особую папку политбюро. Ясно, что советские войска до последней минуты не были готовы к войне, более того, мы видим, как они панически пытались замаскировать свои аэродромы и танки в последний момент. У них это не вышло, они не успели. Если посмотреть на тексты военных планов, ясно, что у них были какие-то пожелания, но не было четкого плана. Они рассчитывали, что заметят немецкую мобилизацию, смогут ответить на неё и сорвать: думаю, это было наивно. Я не считаю, что они были готовы. Видно, что после немецкого вторжения на границе около Люблина, Сталин отдал приказ, и в какой-то степени его военный план пытались осуществить. Но он просто не сработал, поскольку не было большого воодушевления для его воплощения.
Я много пишу о ленд-лизе. СССР испытывал большие сложности в 1941–42 гг., после крупного наступления немцев они потеряли много танков и самолетов. В эвакуации у СССР были мощные заводы, изготавливавшие самолеты и танки. Но сталинские предприятия не могли работать на полную мощность, и СССР потребовалась западная помощь для их функционирования. Американцы стали поставлять грузовики, джипы, студебеккеры, много сырья, в частности алюминия. Поставки транспортных средств серьезно повлияли на военную кампанию в 1943–45 гг.
Я думаю, что для американской аудитории моя книга будет интересней, чем для российской. Подозреваю, что в России не очень дружелюбно воспримут эти сведения о ленд-лизе и о боеспособности и мобилизации советской армии. Я очень хотел побывать в России, в музее ленд-лиза, но он закрыт и, думаю, уже не откроется.
– Вы сейчас говорили о событиях 1941 года. Но книга называется "Война Сталина". Какой вы видите его глобальную роль?
– Это книга не только о противоречиях 1941 года. Мне важно было показать все лики сталинской войны. В частности, я рассматриваю азиатскую политику Сталина с 1931 года, когда Япония напала в Маньчжурию, и до августа-сентября 1945 года.
Сталин в определённом смысле манипулировал Гитлером, когда в 1939 году в Европе началась война
Я хотел показать, что Сталин в определённом смысле манипулировал Гитлером, когда в 1939 году в Европе началась война. Нацистская Германия поначалу столкнулась с Польшей, Францией и Британией. Советский Союз планировал оставаться нейтральным, но использовал возможность и вторгся в Польшу через пару недель после того, как это сделали немцы. Это была война, которой Сталин по-настоящему хотел! Он надеялся, что Германия, Франция и Англия разгромят друг друга. Поляки же надеялись, что Британия и Франция окажут им более серьёзную военную поддержку. Польша даже попросила помощи у Советского Союза, не зная, что тот уже обещал Гитлеру довершить расчленение Речи Посполитой. Вот чего хотел Сталин. Поэтому так интересно то, что случилось в 1941 году.
В каком-то смысле план Сталина был подобным и для Азии. В Азии он смог держаться строгого нейтралитета, подписав пакт в 1941 году. Нейтралитет настолько строгий, что даже интернировали несколько американских лётчиков, которые приземлились на советской территории после бомбардировки Японии. К тому времени, когда СССР вступил в войну на востоке, американцы, британцы и китайцы уже готовились к победе над Японией, а поставки ленд-лиза шли в СССР и через Дальний Восток.
Здесь сценарий Сталина сработал превосходно. А в Европе он надеялся, что Гитлер и западные страны уничтожат друг друга. Цель была такая – поощрять между ними войну, и потом, когда война их ослабит, советская армия сможет их захватить.
Гитлер с удивительной скоростью захватывал Польшу, Данию, Норвегию, Францию – за недели. Это разрушило сталинские планы. И Гитлер напал на СССР до того, как тот подготовился. Поэтому случилась такая катастрофа. И только с помощью западных союзников СССР смог справиться с этой ситуацией. Важной была позиция американского президента Рузвельта, который считал, что нужно сначала ударить по Германии. Это для него было важнее войны в Азии, где она началась для США. Это походило на абсурд, но такова была политика его администрации: "Первым делом – Германия!" И сперва помочь армии Сталина в 1941 году.
– Ряд историков оспаривают существование операции "Снег" – провокации советской разведки, столкнувшей США с Японией в 1941 году, и считают это выдумкой тщеславного ветерана КГБ Виталия Павлова. В книге вы упоминаете эти происки советского агента влияния. Каковы основные доводы в пользу того, что "Снег" был?
– Об этой операции свидетельствует только один источник, и на этом основании её отрицают. Я сделал публикацию в "Уолл-стрит джорнал" и получил много откликов, и многие были поражены этой историей: "Я никогда о ней не слышал". Мы знаем уже два десятка лет, что Гарри Декстер Уайт – который был вторым в команде министра финансов Генри Моргентау и составил много меморандумов, которые Моргентау подписывал, – поставлял сведения Советам, встречался с представителями советской разведки.
И ведь не только Павлов, были и другие, сообщавшие об этом ранее. И Уайт передавал сведения не только советским представителям, но и американским коммунистам, агентам влияния, а те уже пересылали в СССР. Это уже не отрицается, и не только специалисты знают, что Уайт был советским агентом. Мы знаем и что ключевой американский экономический архитектор, который работал с Джоном Мейнардом Кейнсом на совещаниях, на которых вырабатывался мировой финансовый порядок, включая создание Всемирного банка и МВФ, тоже был советским агентом.
Можно обсуждать масштаб их влияния в Вашингтоне, насколько они могли манипулировать внешней политикой Моргентау и Рузвельта.
У Рузвельта были свои причины для такого драконовского контроля над экспортом в Японию после её вторжения в Индокитай. США установили Японии если не де-юре, то де-факто нефтяной запрет. Рузвельт действовал сообразно линии, которую долго проводил. Но что касается советских агентов влияния, то это интересно в том смысле, что влиять на политику можно не подковёрными играми, а реальными действиями.
И в случае Гарри Декстера Уайта – записки, которые он сделал после встречи с Павловым, о которой Моргентау не знал, попали к президенту. Мы знаем, что окончательный ответ США по поводу дипломатического компромисса с Японией был дан 26 ноября 1941 г. – так называемая "нота Халла" – и после нее военное руководство Японии решило атаковать Перл-Харбор, и Уайт был её, собственно, настоящим автором.
У нас нет причин сомневаться, что у Сталина была четкая позиция по Японии. У нас есть расшифровки переговоров Сталина с министром иностранных дел Японии Мацуокой в марте-апреле 1941 г. Нам понятно, для чего Сталин подписал пакт о нейтралитете. Главное достижение моей книги в том, что мне удалось объединить две истории, и объяснить, как они между собой связаны. Сталин подписал пакт о нейтралитете, что автоматически направляло внимание Японии на США, Великобританию и других игроков Тихоокеанского региона.
– Почему путинская пропаганда на Западе была столь успешна в решении именно этой задачи – представить Сталина то ли пугливым параноиком, опасавшимся нападения, то ли просто традиционалистом, который восстанавливал границы Российской империи?
На Западе не пытались досконально исследовать, чего же Сталин действительно хотел
– У меня нет собственных источников информации о путинской стратегии или психологии людей, которые для него работают. Думаю, общая стратегия – реабилитация роли Сталина в Великой Отечественной войне, что-то вроде этого. На Западе всегда присутствовала определённая наивность при взгляде на Сталина: возможно, он воспринимался жестоким диктатором, но союзником во Второй мировой войне. Многие на Западе не пытались досконально исследовать, чего же Сталин действительно хотел, поскольку Британия и США были его союзниками и оказали ему серьезную помощь в годы войны, не погружаясь в размышления о сталинских планах. Я думаю, что многим россиянам важно верить в достижения советских времён – и, если таковые вообще были, то это победа над Гитлером в схватке с фашизмом. Эта история значительно перекручивается, упрощается, особенно при Путине. Я понимаю почему: в каждой стране есть нечто подобное, на Западе тоже существует разновидность этой версии о "хорошей войне", лакированной – с невниманием к ряду "неудобных" фрагментов. Думаю, не так сложно для Путина поддерживать подобную картину, потому что многие россияне хотят в нее верить. Встречается критический взгляд на сталинские империалистические цели, коммунистический подход во внешней политике, его бинарное видение мира. Но думаю, большинству людей просто не хочется всерьез задумываться об этом, и они видят ретушированную версию истории. И повторю, у нас на Западе есть похожая версия, и в какой-то степени путинская версия войны Сталина неплохо совпадает с западной версией "хорошей войны". И это довольно сложно преодолеть.
– Про сталинский террор известно в равной степени в России и на Западе. Многие российские историки и немало людей в России признают агрессивность внешнеполитической стратегии Сталина. На Западе же заключение Суворова о том, что Сталин в 1941 году хотел напасть на Гитлера, было признано очень малым количеством людей, почти никем. Почему? Неужели в этом вопросе путинская пропаганда менее эффективна в России, чем на Западе?
– Хороший вопрос. Думаю, на Западе существует определённое невежество, "Ледокол" был, в общем, отвергнут профессиональными историками. Многие учёные потратили немало времени на то, чтобы представить устоявшийся взгляд на внешнюю политику Сталина, на цели его войны, делая упор на том, что Сталин также был озадачен нападением Гитлера, "Барбаросса" для него стала громом средь ясного неба.
Исследовать этот аспект досконально сложно для западных историков, им непросто получить доступ в российские архивы, изучить там источники. Даже после того, как многие документы были опубликованы – например, в томе "1941 год" – вопросы остались. Такие авторитетные западные историки, как Дэвид Гланц и Габриель Городецкий, отклоняют этот тезис, и он так и не вошёл по-настоящему в общий контекст западной историографии. Но его серьёзно рассматривал Ивен Модсли – историк дипломатии, и Ричард Раак – эти историки были готовы исследовать этот вопрос. Однако общий консенсус – вздорный, большинство на Западе отвергает это открытие.
Наблюдается также определенная пассивность, многие просто следуют авторитетам. А в России и ряде восточноевропейских стран дебаты об этом идут уже три десятилетия, многие исследуют этот вопрос тщательно, смотрят на свидетельства, доказательства, основательно дискутируют.
– А в чём корни столь стойких представлений многих представителей западного академического мира о том, что Советский Союз был миролюбив?
Официальной позиции Советского Союза доверяли многие наивные люди на Западе
– Я думаю, наивность и пассивность вынуждают следовать тому, что утверждала советская пропаганда. Тому, что сообщали "Правда" или ТАСС, речам Молотова, тому, что Сталин и Литвинов говорили на публику о внешней политике. Официальной позиции Советского Союза доверяли многие наивные люди на Западе. Конечно, надо исследовать доказательства, чтобы критичнее подойти к утверждениям советской пропаганды. И мы обнаружим то, во что люди верили в те времена, и в нынешней исторической литературе. Многие историки оказались слишком ленивы для того, чтобы разглядеть пропаганду и оценить её по достоинству.
Также присутствует значительная проекция – многие люди на Западе опасались Гитлера и надеялись на коллективную безопасность: должен быть совместный договор, чтобы удержать Германию от агрессии, и предполагалось, что СССР тоже хочет этого, Сталин, Литвинов и Молотов видят мир таким же образом. Не было понимания, что СССР был ревизионистской державой, как и Третий рейх, и претендовал на страны Балтии, Финляндию, восточную Румынию, не признавал границы Польши, хотел получить часть земель на Дальнем Востоке. Это всё следует исследовать критически, смотреть на документы, и я думаю, немногие готовы этим заниматься.
– Когда и почему вы начали собирать материал для этой книги?
– Я всегда интересовался этой темой, ещё со школьной скамьи. Я серьёзно начал исследовать этот вопрос пять или шесть лет назад. До этого я много времени посвятил изучению Первой мировой. Когда книга Суворова вышла, я слышал о ней и немного следил за дискуссиями вокруг неё. В то время я и сам был слегка напуган радикальностью его тезиса. Он был относительно новым для англоязычной историографии – реальная политика Сталина. Американский историк Ричард Раак написал несколько серьёзных статей по этому вопросу и провёл основательное исследование в американских и немецких дипломатических архивах. Хотел бы еще упомянуть работы Мельтюхова и Солонина. Ивен Модсли – один из ведущих западных военных историков – основательно работал над этим вопросом, и его работы повлияли на меня, особенно его книга о Восточном фронте.
Другой аспект истории – советский шпионаж, деятельность агентов влияния в Вашингтоне. Показательно, что и известный диссидент Владимир Буковский принял участие в дискуссии об этом. Николай Толстой, изучавший сталинскую внешнюю политику, особенно период пакта Молотова – Риббентропа, развивает весьма интересную теорию о причинах бойни в Катыни, связывая её со вторжением в Финляндию и франко-британскими планами возможных бомбардировок советских нефтепромыслов в Баку. Его книга "Тайная война Сталина", опубликованная в начале 1980-х, оказала на меня определенное влияние.
– Как долго вы работали над книгой?
– Я пришёл к идее лет семь назад, когда писал книгу о русской революции. В частности, я работал в РГАСПИ, в архиве на Большой Дмитровке в Москве. Я трудился там над разными задачами, моей первоначальной целью была работа о российской революции, особенно ленинские фонды. Я начал исследовать сталинские фонды, фонды Молотова и Микояна, мне просто было интересно посмотреть, что там? Заказывал случайные папки и корреспонденцию и хотел вернуться, чтобы серьёзно потрудиться над книгой.
Я начал писать книгу в 2017-м, закончил первый черновой вариант в 2019 году. Пандемия странным образом помогла мне, замедлив весь процесс, и я провел много времени, проверяя работу, я мог консультироваться с другими историками. Коллеги сообщали мне о различных источниках и книгах. Мне пришлось много чего добавить, и на протяжении года пандемии я внес много исправлений в черновик. Так что это стало благословением небес: пандемия позволила мне дольше поработать над рукописью.
– Обычно преподаватели, когда пишут книгу, обкатывают её основные положения в лекциях и на семинарских занятиях. Как воспринимали американские студенты ваши идеи?
– Бард-колледж, где я преподаю, – не совсем типичный исследовательский университет, у нас нет аспирантов. Но есть магистерские программы для учителей истории – студентов, которые хотят стать хорошими преподавателями. Я, конечно, представлял некоторые части своей работы на лекциях и семинарах на протяжении года, на курсах по советской истории и истории Второй мировой. Отзывы были позитивные, многие студенты хотели исследовать события 1941 года, сталинские военные планы, планы мобилизации. Студенты были удивлены той информацией, которую я им преподнес. Думаю, что советская история является чем-то малоизвестным для американских студентов, они приходят с убеждениями и идеями из выпускных классов школы, массмедиа и кинофильмов. Их удивляет общий подход к предмету, который я представляю. И, я думаю, что все, кому я представляю факты о ленд-лизе, удивлены размахом и разнообразием этих поставок. У меня был опыт критической отдачи от студентов, и это здорово, ведь они могут задавать интересные вопросы, которые помогают разобраться в том, что ново, а что нет, и какие сведения будут наиболее интересными для читателей.
Не всегда можно чётко объяснить, зачем американцы так помогали СССР
Я считаю, что мои студенты не отличаются от моих читателей, интересующихся многими вещами. Например, международной политикой в конце 1930-х годов или гражданской войной в Испании, о которой я тоже писал, или сталинской стратегией в Азии. Много вопросов о том, что происходило в 1941 году, знал или не знал Сталин о планах нападения Гитлера, был ли СССР более подготовлен к войне, как действовал Сталин, чего он ожидал и что было бы, если бы Гитлер не напал. Американские студенты интересуются историей Пёрл-Харбора, и кто первый напал, и играл ли СССР какую-то роль в том, что Япония напала на США. У многих американцев существует интерес к этому. Как и о ленд-лизе, например, есть вопросы: зачем это было сделано, какова была цель этой политики?
Не всегда можно чётко объяснить, зачем американцы так помогали СССР. На ранних этапах войны в 1941–42 годах они просто хотели удержать Советский Союз в войне, но почему они именно в 1943 году так радикально увеличили помощь? Советником Рузвельта по ленд-лизу был Гарри Гопкинс, но я не смог ответить на вопрос, имело ли это стратегическое значение. Студенты задают правильные вопросы, хоть на некоторые я не могу однозначно и быстро ответить.
– Кто финансировал работу над книгой?
– Мой проект не получил официальной поддержки от государственных или негосударственных учреждений. В Бард-колледже существует собственный исследовательский фонд, на гранты которого могут подавать все сотрудники только один раз. У нас есть небольшой бюджет: на все поездки я получил только половину запрошенных средств. Это ограничило мои возможности, мне пришлось оплачивать какие-то поездки из своего кармана. Целью гранта была поддержка исследования о действиях Сталина во время войны и роли ленд-лиза в обеспечении сталинской армии. Многие историки экономики говорили о том, что это сыграло небольшую роль, что армия не очень зависела от поставок, а я хотел посмотреть на цифры. Во многом меня поддержал мой работодатель, оплативший мои поездки в Россию, Болгарию, Францию. Однако главную часть исследования я смог провести на месте, недалеко от колледжа, в библиотеке, где есть документы Гарри Гопкинса. Часть материалов находится в Вашингтоне. Я немало ездил и в региональные библиотеки.
– В каких российских архивах вам удалось получить больше ожидаемого, а в каких – меньше?
Я нашел потрясающие документы о советской международной политике
– Очень сложно было попасть в военные и дипломатические архивы, и там даже нельзя самому просмотреть описи. Ты можешь назвать только интересующие тебя темы, а сотрудники сами подбирают и приносят тебе документы. И эти документы не всегда полезны. Но я нашел потрясающие документы о советской международной политике, в которых речь шла о территориальном ревизионизме СССР, о так называемой коллективной безопасности. Это то, чего я ожидал, и даже больше – хорошо, что это подтвердилось. В РГАСПИ я отыскал много интересных материалов. Хотя фонд Сталина хорошо известен исследователям, многие тома опубликованы, я нашел там новые материалы: например, документы Особой папки политбюро – о чём оно совещалось в последние мирные недели 1941 года. Хотя они и были открыты, многие исследователи к ним не смогли добраться и тщательно с ними поработать. Это богатый ресурс и очень впечатляющий.
Личная переписка Молотова и Сталина, детали берлинских переговоров, в которых участвовали Молотов и Гитлер в ноябре 1940 года, дают возможность увидеть их общение в режиме реального времени, всё по минутам расписано. РГАЭ – экономический архив, и я, сам того не ожидая, отыскал там документы, которые предполагал найти в другом месте: например, документы НКВД о строительстве аэродромов в 1941 году, и был потрясен, насколько это классный материал! Так что сведения из разных архивов дополняли друг друга.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: