Крым.Реалии публикуют записки крымскотатарского активиста, политика и журналиста Наримана Джеляла, арестованного в Крыму. Первую часть читайте здесь.
Шестое сентября
Утром проснулся в камере ИВС города Симферополь. Поспать толком не удалось. Полночи слушал разговоры охранников об их непростой жизни, жалобы на начальство и сослуживцев, мечты и желания. В камере все время горел свет. Яркий свет, что тоже мешало. Обед и ужин, предложенный охранником я не взял. Спасибо Левизе (супруга Наримана Джеляла – ред.) – доедал переданный ею рацион.
Глубоко уснул уже к утру, пока не разбудили на обход. Пришлось раздеться до нижнего белья и ответить на пару вопросов, пока другие сотрудники проверяли мои вещи.
Уходя, мне объяснили, что скоро заберут в суд.
Я позавтракал предложенной овсяной кашей и, собравшись, ждал. Где-то через час меня вызвали.
Какое блаженство было надеть очки (их взять в камеру не разрешили). И, хотя зрение у меня не так, чтобы совсем плохое, я ощущаю дискомфорт, когда не вижу хорошо лица людей, их мимику и взгляд.
Двое сотрудников ФСБ – в маске и без посадили меня в УАЗ серого цвета и повезли в управление на ул. Франко. Завели в знакомый уже «стакан».
Ждал я не долго. Молодой сотрудник в галстуке пригласил меня, предложив оставить вещи.
В кабинете находился следователь и мои друзья – адвокаты Э. Авамилева и Н. Полозов (Эмине Авамилева и Николай Полозов – ред.).
Следователь Власов сообщил, что нам предстоит допрос в качестве подозреваемого. И мы попросили возможности поговорить конфиденциально. Нас проводили туда же, где расположены «стаканы» и небольшое помещение.
Я давал показания в тяжелом, стрессовом состоянии, проведя значительную часть времени с мешком на голове под психологическим давлением и в ожидании физической расправы
Мы согласовали позиции по предстоящему допросу: я отказываюсь от данных ранее показаний в качестве свидетеля в виду того, что: 1) мое дело и дело Ахтемовых Асана и Азиза объединили в одно; 2) мне после задержания неоднократно отказывали в праве на адвоката, свидетельские показания я давал без него; 3) я давал показания в тяжелом, стрессовом состоянии, проведя значительную часть времени с мешком на голове под психологическим давлением и в ожидании физической расправы.
И, конечно, я отказался давать новые показания уже в качестве подозреваемого.
После этого мы пообщались со следователем, который сообщил, что будет ходатайствовать у суда только о моем аресте.
Эмине ханум и Николай давали много полезных советов, сообщив, что «снаружи» все кипит.
«Твою фотографию не видел, наверное, только бездомный», – пошутила Авамилева.
Я попросил ее всем передать привет, сказать, что я в порядке и, несмотря на переживания, крепок духом.
Мы решили «разгонять» этот процесс как политический, и что я полностью к этому готов. А все обвинения в отношении меня абсолютно ложны.
На этом мы попрощались, а Эмине ханум попросила следователя передать мне еды. И сразу всучила шоколадку.
Я вернулся в «стакан». Было около 13.00 – 13.30. В соседней камере кто-то шевелился, но я не предал значения. Однако через короткое время окошко в двери открылось и какой-то сотрудник, увидев меня, произнес: «А вы не Ахтемов?» Закрыл окно и открыл соседнее. Когда он ушел, я начал:
Асан?
– Да.
– Это Нариман. Азиз с тобой?
– Да.
– Как ты? Уже лучше?
– Да.
– Вас били?
– Азиза немного, а меня сильно.
– Током?
– Да.
– Асан, вас ждут ваши адвокаты. Тебя готов защищать Айдер Азаматов, а Азиза – Шабанова С. (крымский адвокат Сафие Шабанова – ред.).
(Накануне на столе следователя я видел отказ Азиза от услуг адвоката по соглашению).
– Нам сказали, что если будем требовать своего адвоката, то будет плохо.
Мы замолчали. Асан говорил неохотно. Я переживал, думая: это от усталости или у него сложилось такое отношение ко мне.
Мы дружили несколько лет. Его братишку Азиза тоже знаю. Хотя больше общаюсь с его отцом Эскендер агъа. Мы живем на одной улице.
Асан с виду хрупкий парень. Но когда мы виделись на очной ставке, он был особенно изможден, держался за живот и дрожал, то ли от холода, то ли от причиненной ему боли.
– Асан, лишнего не говорите, здесь слушают. Но я должен знать: «Вы сделали то, в чем вас обвиняют?».
Здесь Асан заговорил иначе, надрывным голосом с явной сильной эмоцией.
- Нариман, ты же знаешь, что я бы ни за какие деньги не согласился такое сделать!
Никогда за годы общения с Асаном я не слышал от него ни намека на идею, похожую на диверсию
Следует отметить, что никогда за годы общения с Асаном я не слышал от него ни намека на идею, похожую на диверсию. Листовки, флаги, надписи – да, но диверсия?
– Заставили, – выдавил он. Угрожали что-то сделать семье.
Тут в диалоге я упускаю многие детали. Возможно, о них расскажут когда-нибудь другие участники этих событий, а может, я сам.
– Нариман, я не сказал ничего, кроме того, что ты слышал на очной ставке…
– Асан, все в порядке. А нечего больше рассказывать. С твоей семьей все будет в порядке. Я уже передал, чтобы о них не забывали. Твоя и Азиза задача – собраться с духом и пройти этот путь, чтобы увидеть в итоге жен и детей.
Тут кто-то вошел в помещение, и мы замолчали.
В маленькое, 5 на 5 см, окошко в моей камере заглянуло знакомое лицо – Мемет агъа из Бахчи, с которым я тут же и познакомился, пока ждал встречи с адвокатами. Он уже полтора месяца находится в СИЗО. А здесь в управление его привезли на какие-то следственные действия. В руках у него были полные пакеты, и он без промедления открыл окошко в двери и протянул мне манты.
– Сагъ ол, агам («спасибо, брат» на крымскотатарском – ред.), мне только передали еду…
Действительно, незадолго до прихода Мемет агъа сотрудник принес пакет с едой от Эмине ханум. Я сразу попросил передать шоколад, который она мне дала, ребятам.
– Нариман, нам дали шоколад.
– Ешьте, Асан, это от меня.
По его словам, он и Азиз ночевали в бахчисарайском ИВС, и ему с утра дали полбулки хлеба и только в управлении дали воду…
– Сагъ ол, агам, мне только передали еду, а вот ребята в соседней камере, возможно, голодны.
Мемет агъа без промедлений их угостил, несмотря на их вежливое: «Не надо».
Я попросил его передать им яблоки и слойки, которые мне передала Эмине ханум.
– Асан, что у вас есть из вещей?
– То, что на нас, еще носки и трусы.
Спасибо супруге, она через Лемара агъа еще в ночь моего задержания передала много одежды. Я взял свитер и попросил передать ребятам. На их протест и я, и Мемет агъа сказали: «Взять – и все».
– Асан, Азиз. Мы теперь в одном деле. Нас сейчас повезут в суд для избрания меры пресечения. Это будет арест. Одежда пригодится. Пока вам свое передадут, пройдет время. Помните: два адвоката готовы защищать ваши интересы, но без вашего согласия они ничего сделать не смогут. В СИЗО вас разлучат. Старайтесь не откровенничать с теми, кого там увидите. Это могут быть подсадные. Со временем быт наладится…
Говорил им, а сам думал и о себе. Теория и практика. Одно дело – слушать рассказы и наставления других, другое – оказаться в этих обстоятельствах самому.
Записки крымскотатарского активиста, политика и журналиста Наримана Джеляла, арестованного в Крыму, опубликовал 17 сентября адвокат Николай Полозов на своей странице в Фейсбуке.
Дело о «диверсии на газопроводе» в селе Перевальное
3-4 сентября 2021 года в Крыму российские силовики провели обыски и задержали пять человек, в том числе крымскотатарского политика и активиста Наримана Джеляла (Нариман Джелялов по документам – КР). 6 сентября в Крыму арестовали четырех задержанных: братьев Азиза и Асана Ахтемовых, их отца Эскендера и еще одного сына Эскендера Арсена Ахтемова. Также подконтрольный Кремлю Киевский районный суд арестовал крымскотатарского политика и активиста Наримана Джеляла. Он отрицает все обвинения в свой адрес.
7 сентября 2021 года российское государственное агентство ТАСС со ссылкой на ФСБ России сообщило, что задержанные «по подозрению в совершении диверсии на газопроводе в Крыму 23 августа этого года дали признательные показания». По этим данным, на «видео допроса двоих из них, распространенного ФСБ, мужчины подробно рассказали, от кого получали инструкции и как устроили подрыв газопровода в селе Перевальное».
При этом в ФСБ России утверждают, что «диверсия была организована Главным управлением разведки (ГУР) Министерства обороны Украины».
Главное управление разведки Минобороны Украины рассматривает обвинение ФСБ России как «целенаправленную провокацию».
Нариману Джелялу грозит от 12 до 20 лет лишения свободы. Российские власти обвинили его в совершении диверсии в составе организованной группы по п. «а», ч. 2 ст. 281 УК России, а также по ч. 4 ст. 222.1 УК России – незаконное приобретение, передача, хранение, перевозка, пересылка или ношение взрывчатых веществ или взрывных устройств в составе организованной группы. Нариман Джелял отрицает все обвинения в свой адрес.
Власти Украины связывают задержания и аресты крымскотатарских активистов с саммитом «Крымской платформы», который прошел 23 августа.
Бывший омбудсман Украины Людмила Денисова обратилась к Верховному комиссару ООН по правам человека Мишель Бачелет в связи с арестами, которые произошли в Крыму.
После информации об обысках и задержаниях 3-4 сентября 2021 года у активистов в Крыму Прокуратура АРК и Севастополя сообщала об открытии уголовных производств.
Обыски у крымских активистов и журналистов
После российской аннексии Крыма весной 2014 года на полуострове регулярно проходят обыски у независимых журналистов, гражданских активистов, активистов крымскотатарского национального движения, членов Меджлиса крымскотатарского народа, а также крымских мусульман, подозреваемых в связях с запрещенной в России организацией «Хизб ут-Тахрир».
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: