Специально для Крым.Реалии, рубрика «Мнение»
Это не правда, что история не имеет сослагательного наклонения. В реальности, да, не имеет. Но разве сказки Соловьева и Карамзина, небылицы про «монголо-татарское иго», про князя Александра Невского, про фальшивый Тмутараканский камень, другие подделки «летописей» – разве это не сослагательное наклонение, в которое мы почему-то давно верим, как в реальность?
Эта статья – своеобразный эксперимент: а что бы сказал Исмаил Гаспринский, декларировавший в свое время идею единства Российского государства и равенства всех ее народов, прежде всего, русских и татар, если бы воочию увидел итоги русского владычества в ХХ веке – поголовное уничтожение крымскотатарской интеллигенции в 30-х годах, депортацию в 1944 году и лишение Родины, языка, культуры и самого названия «крымские татары»…
Почему Гаспринского не услышали ни в Санкт-Петербурге, ни в Москве?
Говоря современным языком, Гаспринский не только критикует, Гаспринский предлагает, рассказывает, приводит примеры, умоляет. Но тщетно.
«Обращаясь к другой системе политики, проистекающей из уважения к национальности и всестороннему равенству племен, населяющих государство, – учит Гаспринский и советует следовать опыту прогрессивных стран, – мы замечаем, что она, отлично служа делу государственного единства, в то же время споспешествует образованию, прогрессу и выработке лучших форм труда и жизни; как система, имеющая за собой правду и справедливость, она привлекательна и действует среди большинства цивилизованных народов мира. На основе всестороннего равенства и племенной самобытности мирно и счастливо живут в государстве Соединенных Штатов немцы, французы и англичане, в Швейцарии – немцы, французы и итальянцы».
Исходя из исторических реалий Гаспринский уже в 1881 году писал о тщетности попыток русификации, которые Россия не прекратила до сих пор
В качестве примера он также приводит пример тогдашней Австро-Венгрии, Финляндии и Польши, где разные народы уживаются «не ослабляя, а, напротив, укрепляя государственное единство, конечно, в иной форме, чем обыкновенно думают укрепить при действии систем зануздываний и поглощений».
«Было время, когда отношения человеческих индивидуумов не знало иного регулятора, кроме грубой силы, но ныне, слава Богу, немалую роль в этом отношении играют правда и совесть. Мы надеемся на таковой же прогресс в области государственной, общественной жизни, когда, так сказать, общественная совесть подымется до уровня развития совести отдельных индивидуумов», – мечтает Гаспринский.
Исходя из исторических реалий Гаспринский уже в 1881 году писал о тщетности попыток русификации, которые Россия не прекратила до сих пор: «Итак, если мы находим, что обрусение тюрко-татар России невозможно и, следовательно, единение этим путем недостижимо, то, что же остается? Остается возможность единения, сближения нравственного, на почве равенства, свободы, науки и образования».
Все без исключения российские либералы не проявили ни малейшего интереса к национальным устремлениям представителей мусульман Российской империи
Он делает выводы, что «1) незнание, отсюда недоверие мешают сердечному сближению русских мусульман с Россией; 2) распространение отечествоведения и знания среди мусульман посредством русского языка почти немыслимо; 3) если ввести в курс мусульманских медресе элементарное преподавание наук на татарском языке, – то это облегчит доступ знаний в мусульманскую среду без всякого вреда для государства и быстро поднимет умственный уровень духовенства, среднего сословия и рассеет многие дурные предрассудки; 4) облегчение условий печатного дела на татарском языке быстро распространит между ними необходимые полезные и практические сведения; 5) было бы очень полезно … в областях с татарским населением иметь в судах толковых штатных переводчиков, чтобы избавить мусульман от больших потерь и нередко несчастий, охлаждающих их к отечеству, и наконец 6) от этих мероприятий ни интересы русского языка, ни интересы государства никоим образом страдать не могут».
Но российские правители опять не услышали Гаспринского. «Удивительно то, что суждения Гаспринского о сотрудничестве мусульман с русским народом, – пишет Александр Беннингсен («Россия и восток», Казань, Фонд Жиен, Татарское книжное издательство, 1993, стр. 94-97), – не нашли должной поддержки ни в царском правительстве, ни среди монархических партий правого крыла. Его продолжали игнорировать».
И даже надежды передовой мусульманской интеллигенции на либеральность Думы были иллюзией. Все без исключения российские либералы не проявили ни малейшего интереса к национальным устремлениям представителей мусульман Российской империи.
Отношение российских либералов к мусульманам неизменно оказывалось сродни великорусскому шовинизму российских монархов
Зерна веры, посеянные Гаспринским в российских правителей, оказались удивительно жизнестойкими, несмотря на все противоречия с реальными фактами. Даже после поражения российской монархии, потом российского либерализма, после преступлений российского большевизма, а потом и российского коммунизма, после всех репрессий и депортаций! – мусульманские и тюркские лидеры продолжали верить, что с российскими правителями возможно равное сотрудничество. Однако отношение российских либералов к мусульманам неизменно оказывалось сродни великорусскому шовинизму российских монархов.
В свое время Гаспринский много сделал, чтобы казаться либеральным монархистом, хотя на самом деле он отстаивал интересы тюркского мусульманства, предлагал российским правителям равное партнерство в строительстве России, но они всякий раз пренебрегали этим партнерством во вред как себе, так и мусульманам. Многие тюркские мыслители спорили с Гаспринским, указывая на ошибочность его восприятия роли и характера российских правителей.
Например, Ахмед-Заки Валиди Тоган, будущий национальный лидер башкир, в книге «Современный Туркестан и его текущая история», писал, что многие современные им мыслители осуждали Гаспринского за «выраженное подобострастие» перед русскими, и они указывали при этом, что нельзя агитировать русских «сблизиться с нами на правах старшего брата, нельзя позволять им любить и одновременно предавать и обманывать нас» («Россия и восток», стр. 92).
Новыми российскими правителями опять движет такой же махровый шовинизм, как и в период Российской империи, как в монархии, как в Первой Думе, так и в нынешней Российской Федерации
Буквально на днях, в одном из анализов, я наткнулся на размышления Шевкета Мустафаева. Например, журнал «Отечество. Краеведческий альманах. №1. 1990. Москва» писал о периоде первого присоединения Крыма к России: «Народ пребывает в каком-то оцепенении… В середине XIX столетия, а затем уже в 60-70-е годы крымскотатарский народ существует в Крыму как бы в двух параллельных измерениях. Он живет наряду с русскими, украинскими, немецкими семьями, втягиваясь в заботы и проблемы всего края, участвуя в формировании гражданского общества Крыма. И одновременно после 1850 года крымские татары – особый мир, мир народа, потерявшего во многом привычные ориентиры мировоззрения, который стремится как бы самоизолироваться, самоуглубиться...» Почему?
Шевкет Мустафаев восклицает: «Как будто не было великого крымскотатарского просветителя Исмаила Гаспринского, не было целой плеяды прогрессивных писателей, поэтов, общественных деятелей, которые призывали наш народ очнуться от вековой спячки, избавиться от оков мракобесия и начать борьбу с невежеством». Народ опять оказался в оцепенении. По мнению Шевкета Мустафаева, «история дала нам еще один шанс, третий, чтобы определить свою судьбу».
Но в том то и дело, что третий шанс оказался сродни первым двум – как будто бы и не было Исмаила Гаспринского, потому что новыми российскими правителями опять движет такой же махровый шовинизм, как и в период Российской империи, как в монархии, как в Первой Думе, так и в нынешней Российской Федерации. Россия опять, в третий раз, предлагает крымским татарам, говоря словами Гаспринского, «владычество хуже китайского»! Но теперь уже на основе опыта первых двух раз, на основе опыта Гаспринского, крымские татары поняли, что уж на этот раз нельзя позволить российской власти «сблизиться с нами на правах старшего брата, нельзя позволять им любить и одновременно предавать и обманывать нас»
Каждой нации, несмотря на историю и попытки взаимодействия и равенства с российскими правителями, надо строить свою политику, независимую от России, и в своих интересах
Что же остается?
Исмаил-бей Гаспринский был честным, искренним и ответственным публицистом своего времени. Российским правителям оставалось одно – доказать, что он не ошибался в них, хотя, если честно, надежды на возможность коренного изменения национальной политики российской власти, особенно после аннексии 2014 года, уже нет.
Каждой нации, несмотря на историю и попытки взаимодействия и равенства с российскими правителями, надо строить свою политику, независимую от России, и в своих интересах. Это и есть самый глубинный вывод из опыта Исмаила Гаспринского в ХІХ веке, из попытки экстраполировать его мысли и его идеи на ХХ и ХХІ век. Ни надежды на российских правителей, ни вера в них, ни попытки убедить их – не имеют перспективы. Шовинисты просто не понимают, что шовинизм как идеология вреден не только угнетаемой нации, он также и тормоз для нации угнетающей, и, следуя ему, Россия всю свою историю вредила себе же, и поэтому другие страны, которые избрали прогрессивные формы сотрудничества наций, пошли далеко вперед ее в развитии общества.
Начало материала читайте в Исмаил Гаспринский и Крым в ХХ и XXІ столетиях и Исмаил Гаспринский и Крым в ХХ и XXІ столетиях. Продолжение
Валентин Гончар, политолог.
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
