«За намаз – в ШИЗО»: как в российских тюрьмах нарушают права мусульман

Уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова, посетившая на днях ИК-7 в Карелии, намерена обсудить с руководством ФСИН возможность совершения молитвы заключенными мусульманами в часы, положенные для намаза согласно исламской традиции. Сейчас верующим позволяют молиться только в их свободное время. Известны случаи, когда за намаз в «неположенное» время заключенных мусульман избивали или закрывали на длительное время в штрафные изоляторы.

1 ноября в СМИ опубликовали письмо политзаключенного Ильдара Дадина, в котором он рассказал о пытках, избиениях и издевательствах заключенных в ИК-7 в карельском городе Сегеже. Для проверки информации в колонию направилась комиссия СПЧ. Как заявили правозащитники, в учреждении созданы невыносимые условия: заключенных заставляют работать сверх нормы и наказывают за малейшую провинность. Члены СПЧ также отмечали нарушения прав мусульман, которых заставляют есть свинину, а за отказ отправляют в ШИЗО. По воспоминаниям мусульман, отбывавших наказание в Сегеже, им не позволяли молиться, соблюдать пост, читать Коран.

Подобные жалобы на невозможность совершать молитвы, запрет религиозной литературы и отсутствие молитвенных комнат высказывают мусульмане во многих российских пенитенциарных учреждениях.

«В России в колониях никого, конечно, не исправляют, а только ломают и наказывают. Условия отбывания зависят от начальства колонии. Если начальник – садист, то ломать будут по-черному, причем к каждому зеку найдут «свой подход». Мусульманам как раз будут запрещать намаз, пост, будут заставлять есть свинину и все в таком духе», – говорит Султан (имя изменено), отбывавший срок во Владимирской области.

По всей видимости, таким образом служба исполнения наказаний в России борется с так называемыми тюремными джамаатами. Еще в 2013 году начальник управления социальной, психологической и воспитательной работы ФСИН Валерий Трофимов отмечал, что число заключенных, исповедующих «радикальный ислам», растет, несмотря на «адресную индивидуальную работу», которую ведет в отношении них администрация. Трофимов тогда уверял, что радикалы создают экстремистские ячейки – «джамааты» и активно вербуют в них новых членов. Причину успеха проповедников «тюремного джихада» сотрудник ФСИН объяснял схожестью их культуры с уголовной: презрительное отношение к правоохранительным органам и к государству.

Некоторые эксперты действительно отмечают, что в ряде «черных» зон воровские порядки сменили исламские каноны. При этом между приверженцами обоих укладов нередко возникает противостояние. «У нас ссоры случались только с «блатными». Они нас хотели под себя согнуть, а мы отказывались подчиниться. С начальством как бы особо не было проблем, хотя на самом деле им конфликт был на руку. Но вообще мы молились джамаатом (совместно – КР), ели халяль (дозволенную мусульманам пищу – КР), но бороду отращивать не пускали. Еще им (сотрудникам ФСИН – КР) не нравилось, когда русские принимали ислам. Их отсаживали от остальных мусульман, прессовали. Было такое, что те отказывались от религии», – рассказывает Ахмед (имя изменено), отбывавший в колонии одного из регионов центральной России наказание за разбой. Иногда русские принимают ислам не потому, что начинают «искренне верить», а потому, что чувствуют силу за мусульманами: они держатся вместе, поддерживают и помогают друг другу, поясняет Султан. При этом в среде мусульман нет «отверженных». Такая сплоченность обычно вызывает тревогу начальства и верующих в колониях стараются держать в разных камерах в целях «профилактики экстремизма».

«Когда я сидел, мусульман жестко расселяли. Намаз можно делать только втихую в свое свободное время, а не как предписано, и то если (в момент молитвы – КР) никто не зайдет. Если зайдет надзиратель, надо было прерывать молитву, чтобы не получить по почкам. Чуть что не понравилось, например, общаются даже просто между собой соблюдающие (мусульмане – КР) – могли избить толпой, могли закинуть в ШИЗО. Уразу (пост – КР) не подержишь, потому что ночью запрещено есть. Особенно сильно тогда прессовали чеченцев», – рассказывает дагестанец Саид (имя изменено), сидевший в колонии в Саратовской области.

Появление тюремных джамаатов связывают как раз с выходцами из Чечни. После второй чеченской кампании в российских тюрьмах оказались сотни чеченцев, обвиненных в участии в войне (в том числе и в первой чеченской) на стороне сепаратистов и осужденных на большие сроки. Родственники заключенных не раз просили власти посодействовать переводу сидельцев в Чечню, поскольку в колониях других регионов чеченцы подвергались издевательствам и избиениям на национальной и религиозной почве. Начальниками некоторых колоний иногда оказывались бывшие военные, сами участвовавшие в чеченской кампании на стороне федеральных сил, поэтому в тюрьме они старались «отмстили» чеченцам, создавая ужасные условия содержания.

«Для ФСИН любой соблюдающий мусульманин – уже религиозный экстремист. У меня была образцовая колония, но и там использовали рычаги давления. Начинали придираться по каждой мелочи, если что-то не устраивало. Был такой случай: чеченца, который сидел за войну, начало начальство задевать по делу и без, делало режим невыносимым. Он терпел-терпел, а потом пошел «признаваться», как во время войны танк подбил. Ему-то что, срок и так огромный, а зато отстали», – вспоминает Султан. Сам Султан тоже чеченец. Он утверждает, что из-за национальности в московском СИЗО ему к разбою пытались «привесить и экстремистскую статью», требовали сознаться в участии в бандподполье. Тогда на одном из допросов Султан порезал себе горло и следователи отстали.

9 ноября во время посещения колонии ИК-7 в Карелии уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова встретилась с двумя заключенными-мусульманами, которые пожаловались, что распорядок колонии не позволяет им молиться в предписанное время. «Я считаю, что такая проблема есть. И она заслуживает внимания. Время молитв, которые должны проводиться по Корану, и то время, которое отводится по внутреннему распорядку, не совпадает. Мне кажется, что нужно с высшим духовным сообществом обсудить вместе с ФСИН возможности найти компромисс, чтобы люди могли молиться тогда, когда по Корану им нужно это делать», – заявила Москалькова.