«Севастопольский миф» в российской пропаганде

Специально для Крым.Реалии

В классическом романе «1984» (за хранение и чтение которого в советские времена почти гарантированно можно было попасть за решетку) Джордж Оруэлл подробно описывает основополагающее для тоталитарной практики понятие «двоемыслие» (doublethink). По Оруэллу, «двоемыслие означает способность одновременно искренне придерживаться двух взаимоисключающих убеждений». Двоемыслие охватывало все общество; даже такие выдающиеся мастера культуры советской эпохи, как Ахматова, Довженко, Мандельштам, Мейерхольд, Рыльский отдавали себе отчет, что сталинская политика имеет катастрофические последствия, а вместе с тем (и это документально подтверждено) считали Сталина великим и мудрым политиком. Ну, а о современной неототалитарной России и говорить нечего ‒ там супер-шовинистические наклейки типа: «На Берлин!» или «Тупые пиндосы» лепятся на стекло легковушек немецкого или американского производства, так как отечественную продукцию автопрома все эти «патриоты» предпочитают обходить десятой дорогой...

Ярким примером такого doublethink в современной российской пропаганде и социально-исторической мифологии является утверждение о тождественности античного Херсонеса и современного Севастополя (В. Путин: «Херсонес ‒ это же что? Это Севастополь»), соединенное с не менее распространенным утверждением СМИ и официальной историографии, что Севастополь основала императрица Екатерина II. То есть, что Севастополю одновременно и 2500 лет (историки называют несколько отличные, но не слишком, цифры), и 233 года, что это одновременно и «историческая духовная купель» России, и «исконно русский город». Еще как-то можно было бы рационально понять утверждение об определенной преемственности ‒ мол, мы построили город там, где находился знаменитый античный полис, который потом стал одним из центров распространения христианства в Крыму с целью перенять его славу и исторические традиции... Но нет! Речь идет о тождестве Херсонеса и Севастополя и вместе с тем ‒ о создании последнего как форпоста России на Черном море, как «города русской славы»...

И хотя двоемыслие, как и любой феномен тоталитарной мифологии, напрямую не разрушается рациональными аргументами, попробуем все же расставить некоторые точки над «і» и несколько прояснить историю современного Севастополя.

Еще при президентстве Ющенко в самом центре Севастополя появился монумент Екатерине ІІ, на постаменте которого выбиты слова из указа императрицы об основании Севастополя: «Объявляю сим волю нашу устроить следующие укрепления... Крепость большую Севастополь, где ныне Ахтиар и где должны быть Адмиралтейство, верфь для первого ранга кораблей, порт и военное селение». Монумент открыли 15 июня 2008 года во время официальных торжеств, посвященных 225-летию со дня основания города.

И все бы ничего ‒ если, конечно, «вынести за скобки» принципы внутренней политики императрицы, ‒ но 2008 минус 225 равно 1783, а указ подписан в 1784 году. Что за чудо? Неужели адепты имперской славы не умеют считать? Так как же они тогда умеют «дерибанить» бюджеты и устраивать «откаты»? Нет, считать они умеют. Просто в соответствии с принципами имперской социально-исторической мифологии, основателем почти всех значимых городов северного Причерноморья («Новороссии»!) и Крыма выступает венценосная «мать Отечества». Следовательно, ее имя ‒ символ «исторических прав Великой России» на земли, входящие сегодня в состав Украины. Поэтому реальный основатель Севастополя ‒ адмирал Томас (или, в русифицированном варианте, Фома Фомич) Маккензи (Мекензи) мало кого сегодня интересует.

А вот в Российской империи, несмотря на официальную пропаганду, хорошо знали, кто есть кто. Скажем, в Военной энциклопедии (СПб, 1914) написано: «Мекензи Фома Фомич (Томас) ‒ основатель города Севастополя». А в заметках участника событий, будущего адмирала Дмитрия Сенявина сказано: «Назначив места под строения, доставив туда надобное количество всякого рода вещей и материалов, адмирал 3-го числа июня месяца адмирал [Маккензи] заложил четыре здания. Первое ‒ часовню во имя Николая чудотворца... Другое ‒ дом для себя, третье ‒ пристань очень хорошую против дома своего, четвертое ‒ кузница в адмиралтействе. Здания эти все каменные, приведены к концу весьма скоро и почти невероятно. Часовня освящена 6-го августа, кузница была готова в 3 недели, пристань сделана с небольшим в месяц, а в дом перешел адмирал и дал бал в новоселие 1-го ноября. Вот откуда начало города Севастополя».

Но, похоже, для пламенных патриотов «города русской славы» реальная российская история ‒ это ничто. У них своя мифо-история и своя мифо-логика: сначала город построили (так как построили тогда еще немало домов для матросов и офицеров), а потом основали. Или вся соль в том, что Маккензи назвал город Ахтиаром, а Екатерина II ‒ Севастополем? Так через 13 лет при Павле І его снова переименовали в Ахтиар, а потом снова ‒ уже при Николае I ‒ в Севастополь, аж в 1826 году. Разве это основание утверждать, что в период с 1797 по 1826 годы Севастополя не существовало?

И вообще, странно выглядит, с точки зрения как здравого смысла, так и российской демократической традиции, монумент августейшей особе, о которой Александр Пушкин писал, что голос обманутого ею Вольтера (который считал эту императрицу «большой просветительницей») не спасет имени Екатерины ІІ от проклятия России. Оно и понятно: время ее правления ‒ это время тотального закрепощения крестьянства, когда статус крепостного де-факто уже не отличался от статуса раба. В тогдашних «курантах», как назывались в России газеты, можно было прочитать многочисленные объявления о продаже крепостных душ, или семьями, или в розницу. Издевательства владельцев над своими крестьянами, вплоть до убийств, были нормой ‒ так же, как и взяточничество многочисленных фаворитов «матушки-государыни». А как насчет жестокой расправы Екатерины II с первыми российскими диссидентами Новиковым и Радищевым? Я уже не говорю о ликвидации Гетманщины и Запорожской Сечи, об уничтожении Крымского ханства и вытеснении значительной части крымских татар из Крыма, в конце концов, о создании «черты оседлости» для евреев и издание ряда антисемитских актов, скажем, так называемого «двойного налога» на иудеев...

Ну, а с мифологемой Севастополя как прямого наследника Херсонеса дело еще проще: в последнем на момент основания Ахтиара адмиралом Маккензи никто не жил. Если Севастополь и можно считать продолжателем и преемником истории какого-то поселения, то это рыбацкое татарское селение Ак-Яр («Белый берег»), расположенное на определенном расстоянии от Херсонеса. Но разве это подходит «городу русской славы» ‒ иметь на несколько веков более длинную историю, но чтобы у истоков ее стояли какие-то «басурмане»?

Впрочем, вероятно, у Российской империи-таки был шанс развития Севастополя как прямого продолжателя истории античного Херсонеса и средневекового Херсона (Корсуня), если бы этому не помешала... Российская империя.

Вспомним: тех греков, которые жили в Ак-Яре и других селениях вблизи, как и всех крымских греков, в 1778 году депортировал в северное Приазовье будущий генералиссимус, тогда еще генерал Суворов. Среди поселков, основанных этими переселенцами, был и Херсонес. В Приазовье переселенцы обычно называли новые поселения именами родных мест... Интересно, правда? А во времена правления первого Романова ‒ Михаила Федоровича ‒ была создана «Книга Большого чертежа», где собраны карты Московии и соседних государств. Херсонес в ней фигурирует как город, расположенный на расстоянии около 60 километров от Бахчисарая.

И еще две интересные вещи из этого же ряда: британский путешественник Эдвард Кларк в 1800 году зафиксировал, что «руины Херсонеса еще были прочными и везде были еще даже двери» (можно представить, что деревянные двери простояли под дождями, снегами и ветрами 400-500 лет?); а на рисунках, сделанных сразу после основания Ахтиара, хорошо видны величественные стены Херсонеса и его дома (это еще не руины, о которых писал профессор Кларк). Что же произошло? Об этом тоже написано у Кларка: «Как только пришли россияне, все было сразу разорено. Эти варвары занялись своим любимым занятием ‒ уничтожением. Переворачивали, разбивали, закапывали и истребляли все, до чего могли дотянуться и что могло бы послужить освещению старинной истории этой страны… Под античные храмы закладывались мины, крюками растягивались мраморные блоки…»

Иными словами, Ахтиар, затем Севастополь, а затем снова Ахтиар строился так быстро потому, что камни для сооружений брались из домов и крепостных стен Херсонеса за счет разрушения этого «священного города». Поэтому все следы его последних жителей (потому что, похоже, он не был окончательно оставлен в 1399 году), депортированных Суворовым, были уничтожены, и сейчас о них мы можем говорить только на основании косвенных свидетельств. А если бы этой депортации не было, если бы Херсонес не уничтожили, если бы новый город строили рядом со старым, то о какой-то преемственности можно было бы говоритья? А так... Французский путешественник Жан-Франсуа Гамба, который посетил город через четверть века после Кларка, записал: «Во время своего пребывания в Севастополе мы посетили развалины древнего Херсонеса ‒ кучу лежащих в беспорядке камней, посреди которых мы не увидели ни малейшего следа памятников, несомненно, украшавших этот город греческого происхождения».

То же делалось с античным и средневековым наследием по всему Крыму. Колонизаторов только на словах интересовала историческая преемственность ‒ отсюда названия Симферополь, Севастополь, Евпатория и другие. Реально же они уничтожали захваченные города и поселки, использовали на текущие нужды камни взорванных ими храмов, крепостей и жилых домов, чтобы построить, по словам поэта Максимилиана Волошина, «несколько убогих уездных городов по российским трафаретам...»

Но все это не мешает мифотворцам сегодняшней империи говорить о ее прямой преемственности относительно античных времен, цивилизаторской миссии России, «исторической духовной купели» России и «городе русской славы». Что ж, для утверждения «имперского величия» годится все.

И едва ли не наиболее наглядным примером нынешнего двоемыслия является то, что памятник Екатерине II в Севастополе установлен на улице Ленина.

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции