«Все думали, что я в петлю полезу»

История с увольнением старшего преподавателя Сибирского федерального университета Михаила Константинова получила большой резонанс пару недель назад. Константинов – историк по образованию, автор многих научных работ. Он 27 лет проработал на кафедре гуманитарных наук Торгово-экономического института (в состав СФУ он вошел сравнительно недавно). А в ноябре 2016 года он был отмечен званием "Заслуженный ветеран СФУ". На то, чтобы его уволить, понадобилась пара часов.

Поводом стало то, что Михаил Константинов на занятиях по истории культуры показал студентам фильм Фонда борьбы с коррупцией "Он вам не Димон" и организовал обсуждение киноленты. С преподавателем долго разбираться не стали и объяснений не потребовали – просто попросили уйти. Официальная причина – он дает студентам материал не по учебному плану.

Сейчас, две недели спустя, корреспондент Радио Свобода снова встретился с Михаилом Константиновым: наверняка ведь что-то изменилось в его жизни. Да и в стране многое произошло с тех пор: это и антикоррупционные митинги, собравшие много молодежи, и скандально известные видеоролики из разных городов, запечатлевшие, как преподаватели отчитывают молодых людей за участие в акции. Словом, есть что обсудить с человеком, отдавшим университетскому образованию полжизни.

– Михаил, как у вас дела, что с работой? Смогли устроиться куда-нибудь?

– Я себя сейчас чувствую как в невесомости, очень нехорошо. За всю жизнь у меня было всего два основных места работы: четыре года в сельской школе, а потом – здесь, в Торгово-экономическом институте. Я все время был со студентами и рядом с ними чувствовал себя молодым. Сейчас я, когда вижу что-то интересное, по привычке отмечаю: обязательно надо об этом ребятам рассказать. А потом вспоминаю, что студентов у меня больше нет…

Что касается работы, я пока в поисках. Устроился было пешим курьером, но работодатель в последний момент передумал – я не подошел им по возрасту (Михаилу Константинову 53 года. – Прим. РС). Пробовал пойти менеджером в негосударственный пенсионный фонд – там надо было ходить по учреждениям и убеждать людей заключить с этим фондом договор. Мне сказали – если решим, что вы нам подходите, сегодня вечером перезвоним. Так и не перезвонили.

А сейчас я увидел на остановке объявление: требуются преподаватели. Мы созвонились с руководством этой фирмы, мне подтвердили: да, им нужны люди, которые могут донести нужную информацию до аудитории. Проверили мои документы, в том числе об образовании. И сказали, что надо пройти дополнительную учебу. Так что сейчас меня научат лекции читать (Константинов чуть усмехается) – и можно будет приступать к работе. Я спросил, что это за компания, мне ответили в общем и целом: там что-то связанное с оздоровлением организма. И еще я собираю документы, чтобы встать на учет в службу занятости. Пособие, правда, там символическое будет: у меня зарплата была 9 тысяч рублей – большинство моих коллег работали на 0,75 ставки, больше не давали нагрузки. А зарплаты не повышали лет восемь, наверное.

– Извините за такой вопрос – у вас есть семья?

– Нет, я один. Так что, к счастью, никого не отягощаю в этой ситуации. У меня есть двоюродная сестра – как родная. Мы с ней много говорили после случившегося. Помню, приходит она ко мне и говорит: "Ну что, Буревестник, вляпался?" Она почему-то поначалу считала, что я в петлю полезу, и многие так думали. А у меня, наоборот, в первые дни неожиданно какая-то прямо эйфория началась…

Все мои друзья продолжают со мной общаться. Я услышал и о том, что несколько моих одноклассников, которые живут в других городах, разыскивают меня, чтобы помочь. И – вот такая неожиданность – совершенно неизвестный мне человек, фейсбучный друг, перевел мне 5 тысяч рублей. Как он рассказал, еще несколько его знакомых собираются это сделать. Это очень приятно, я благодарен людям за поддержку. Но особо рассчитывать на нее не намерен – хочу работать и зарабатывать сам.

"Объяснений не попросили"

– Смотрю, на вашей странице в соцсети прямо-таки шквал постов поддержки от студентов. Это неожиданно для вас?

– Да, пишут очень многие – и выпускники прошлых лет, и мои нынешние студенты, причем как активные, смелые ребята, так и те, кого я раньше считал скромнягами, и подумать не мог, что они на что-то подобное решатся. И двоечники пишут. И отличники. И люди из других городов. За все время я получил всего два сообщения с негативом. Девушка, которую я даже не знаю, написала, что меня метлой надо гнать. И еще один человек, по-моему, на тот момент нетрезвый, назвал меня блаженным и предупредил о скором увольнении. Причем оба эти поста появились еще до того, как я был вынужден уйти с работы… Все остальное – слова поддержки. Причем в таких масштабах, которых я и не ожидал.

– Ребята собирают подписи под петициями, требуя восстановить вас на работе. Как вы считаете, они возымеют действие?

– Петиции, открытые письма – все это инструменты, которые должны быть в демократической стране – там, где по-настоящему свободные, независимые СМИ, честные выборы. В этих странах подобные вещи могут влиять на общественное мнение и дать конкретный результат. И власть на них реагирует. В нашем государстве сегодня можно уже определенно говорить о существовании авторитарного режима. И такие петиции – красивые жесты, не более того. Но они дают психологическую поддержку. Я раньше и не представлял, как это важно для меня.

–​ А вы сами планируете судиться за восстановление на работе в СФУ? Или для вас этот вопрос закрыт?

– Меня многие об этом спрашивают. Честно говоря, сейчас у меня для этого нет ни моральных, ни физических сил. Ну а кроме того… Прошло столько времени, а мне никто из коллег даже не позвонил. Никто из 10 человек, рядом с которыми я работал много лет. Был один звонок от бывшей сотрудницы кафедры, сейчас она в другом месте. И даже если я через суд восстановлюсь – вряд ли смогу работать с этими людьми: думаю, обстановочка будет напряженная.

То же и с другими красноярскими вузами – моя история сейчас всем известна, и ни к чему, кроме взаимной неловкости, мое устройство туда не привело бы. Я вот в службе занятости хочу сразу сказать, чтобы преподавательские вакансии мне не предлагали. Мне надо передохнуть. Поищу работу с нормальной зарплатой и нормальным графиком, а то у меня последние 25 лет суббота была рабочим днем. Я бы и ночным сторожем, кстати, с удовольствием пошел. У меня опыт богатый в этом смысле: когда учился в аспирантуре, по ночам сторожил. Отдежурю – и на занятия.

– Михаил, мы говорим об огромной поддержке со стороны студентов. А правда, что вас уволили по доносу одного из них?

– Я вот хочу еще раз рассказать, как получилось с фильмом. Я ребятам изначально показал только первую его часть. Вторую, где Навальный прямо призывает голосовать за него, мы не смотрели и не обсуждали: и я не планировал это делать, и у студентов были занятия после моего. Уже позже они сами захотели досмотреть фильм до конца. Посмотрели, обсудили, мнения разделились. Среди студентов были и те, кто Навального не приемлет, – услышаны были и их аргументы. Один парень неожиданно перевел разговор на Трампа и заявил, что он его сторонник. В общем, поспорили и разошлись. Неделю было тихо. И я вот предполагаю, что кто-то из студентов не руководству донес, а просто поделился дома с родителями впечатлениями. И все дальнейшее исходило уже от взрослых.

Я неожиданно узнал, что в СФУ, оказывается, есть такая удивительная должность, как проректор по безопасности, и информация эта поступила вначале к нему. Потом – к ректору. А оттуда – вернулась в руководство торгово-экономического института. Где и расставили все точки над i. Директор ТЭИ – человек пенсионного возраста, наверняка боится, что его могут попросить освободить место, – видимо, отсюда такая реакция…

– То есть с вами не беседу провели, не выговор сделали за занятия "не по программе", не попросили объяснений, не попытались как-то проверить информацию, а сразу указали на дверь?

– Да. Очень важно именно то, КАК это произошло. Я пришел, как обычно, минут за 15 до начала занятий. И меня сразу пригласили к начальству. Причем я даже не догадывался – зачем. Возможно, этот эффект неожиданности дал о себе знать – я не успел как-то мобилизоваться, собраться. Мы пошли "наверх" с моим завкафедрой. Он в разговоре никак не участвовал, только поддакивал – а говорил директор института, причем на повышенных тонах. А я не терплю этого, я в этом смысле не боец. Я не могу идти на работу, как на войну. Все-таки я студентам преподаю историю мировой культуры – хочется чувствовать себя комфортно. Но, наверное, надо быть тверже в жизни… Так вот, мне сказали написать заявление – я написал. И пошел на занятия. Меня попросили после лекции не уходить. Когда она закончилась, мне сразу же выдали трудовую и все другие документы. С собой у меня была большая сумка – я собрал в нее все свои вещи. И больше там не появлялся. В тот же вечер мне перевели на зарплатную карту деньги – расчет. Все. Больше никогда ни с кем из своих коллег я не встречался и не говорил по телефону.

Два непоротых поколения

– После вашего увольнения в стране произошло многое, что хотелось бы с вами обсудить. Антикоррупционный митинг, в котором участвовало много молодых людей. Появившиеся в сети записи из томских вуза и гимназии: показательно, как преподаватели отзываются об участии в митинге своих учеников… Видео из московской консерватории с непонятного занятия по "традиционным ценностям" и против "пятой колонны". Как вы оцениваете эти истории?

– Многие преподаватели – представители советской эпохи. Если и не учились в то время в вузах, то родились еще при том строе. Это многое объясняет. У нас на кафедре, например, были люди, которые искренне поддерживали действующую власть и верили во все, что исходит от официальных СМИ. В то, что кругом враги. В то, что нет вариантов, кроме Путина, и он велик, пусть даже сами эти преподаватели фактически нищие. В то, что вся внешняя политика России – единственно верная, потому что правильная. Они уверены в величии России, основанном непонятно на чем. Вот такие люди воспитывают молодежь. И их немало. Тех, кто либерально настроен и придерживается взглядов, схожих с моими, и считает, что Россия – часть мира, которая ничем не лучше и не хуже других, – таких людей среди моих коллег не было. Я в этом смысле оказался изгоем.

Но в видеороликах, о которых вы упомянули, поражает еще и глубочайший непрофессионализм педагогов. Вот томский преподаватель, историк, заявляет, что фашизм и либерализм – это одно и то же. Да он после этого не имеет права историю преподавать. Это не то что идеологическая – это фактическая, смысловая ошибка. Он с такими знаниями ЕГЭ не сдал бы – даже в школьных учебниках четко указано, что это противоположные мировоззрения. Это дурак, да еще и плохо ученый дурак. Другой его томский коллега обещает "закопать" всех, кто идет против существующих порядков. А преподаватель московской консерватории обзывает студента дебилом…

Я уже не говорю о том, что все эти разглагольствования, попавшие в видеозапись, – о "врагах народа", о "пятой колонне", о том, что Ксения Собчак – не биологическая дочь Анатолия Собчака, – они-то разве предусмотрены учебным планом? Но ни за них, ни за явную профессиональную безграмотность отчего-то никого не увольняют...

– Эти эскапады со стороны преподавателей вызывают у молодых людей не боязнь, а насмешки, возмущение, студенты в знак протеста встают и уходят с подобных лекций – и это тоже видеозаписи запечатлели… Вообще, современную молодежь долгое время было принято упрекать в аполитичности – мол, замкнулись в своей скорлупе, живут частными, узкими интересами. Последние события продемонстрировали обратное – как вам кажется?

– Активнее всего в последних митингах, действительно, участвовали молодые люди, которым лет 25, плюс-минус. Юность родителей этих парней и девушек пришлась на перестройку и начало 90-х годов. Тогда у нас была свободная страна: независимые СМИ, Госдума дважды поднимала вопрос об импичменте президента, частный бизнес бурно развивался. Вот в такой обстановке прошла молодость родителей нынешних 25-летних. Это первое непоротое поколение. И, соответственно, детей своих они воспитали в том же духе. Вряд ли бы ребята пришли на митинги, если бы их семьи к этому резко негативно относились. Эти молодые люди свободны. Они не знают страха. У них есть чувство собственного достоинства. Они в курсе того, что происходит в мире, и верят, что через выборы страну можно изменить. И они видят при этом, что в России сломаны все социальные лифты: будь ты трижды умным, но ничего не добьешься, если в друзьях у тебя нет "человека от власти".

Это недовольство у молодежи копится, и однажды произойдет переход количества в качество. Уже сейчас молодые встрепенулись, и это очевидно. Скоро ли это приведет к кардинальным переменам – прогнозировать почти невозможно. Но если бы мне в начале 91-го года сказали, что Советский Союз схлопнется за три дня, – я бы тоже не поверил. Вот и сейчас может произойти что угодно. Тот же Навальный, с его бесподобной энергией, способен ответить на запросы, которые есть у молодежи. Хотя, на мой взгляд, Навальному не хватает чувства коллективизма: он стремится не команду собрать, а оставаться единоличным лидером. Есть и другие современные, умные, яркие политики. Владимир Рыжков, например, или мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман.

Мне студенты тоже часто говорили: ну а кто, если не Путин? Я им объяснял: власть специально делает все, чтобы вы не узнали о других людях, которые могли бы его сменить. "Если не Путин, то кто?" – это искусственно смоделированная ситуация. И если не от меня студенты это узнают – то откуда же? Пусть я и нарушил дисциплину, но рассказал им об этом. Ведь сейчас фактически нет каналов связи между государством и обществом. У государства своя жизнь – у нас своя. Но надо же как-то обмениваться мнениями. Если бы в СМИ это было бы возможно, была бы не столь напряженная ситуация. Поэтому я и показал им этот фильм. Хотя понятно, что такие вещи, когда ты слышишь их в "официальной" аудитории, могут у кого-то вызвать отторжение, когнитивный диссонанс.

– Вы упомянули о "первом непоротом поколении". Но ведь наверняка кто-то из ваших коллег тоже к нему относится. И это те люди, которые не поддержали вас при увольнении и избегают сейчас…

– Вы правы. Думаю, дело в том, что некоторые вынесли из 90-х не дух свободы, а впечатления об отсутствии социальных и материальных гарантий. Наверное, это и сыграло свою роль – подействовал страх остаться даже без того немногого, что есть. Хотя меня удивляет эта "прибитость" коллег. Как они могли пройти мимо тех лет, мимо свободы, ничего не взять оттуда? И свобода будто прошла мимо них…

А вы знаете, пожалуй, материальные мытарства тех лет тут все же ни при чем. Я вот работал сторожем, и ничего. Меня это не сломало и сейчас не сломает. Зато я всегда думал, говорил и слушал, что хотел.

Вообще, если бы мы сразу от советской власти перешли к тому, что есть сейчас, было бы не так обидно. Но были девяностые. Мы глотнули свободы – и вот опять затхлость и стукачество…

– С момента вашего увольнения прошло две недели. Что дальше?

– Ну, если я совсем ничего не найду в смысле работы, то подамся в штаб Навального – там вроде бы обещали меня взять. А дальше будут выборы. Я не знаю, какие планы у Путина – будет он до конца стоять или решит все же уступить место кому-то. Но я хотел бы напомнить старую истину: движение – это жизнь. А у нас почти 20 лет один человек находится у власти. В Америке за это время уже три президента сменилось. Но ведь стагнация, отсутствие перемен неизбежно приводят к гниению, и фильм Навального – именно об этом.

Что делать всем нам в этих обстоятельствах? Есть еще одна истина: делай, что должно, и будь что будет. Лучшее, что мы можем в ближайшее время сделать, – пойти на выборы в 2018 году и проголосовать так, как нам велит совесть. Вот говорят, мол, на выборах фальсификаций много. Это так. Но в конечном счете единственная альтернатива выборам – революция, то есть насильственные действия по захвату власти, а этого я бы своей стране и в страшном сне не пожелал. Революция – это кровь миллионов людей, это хаос – так что не дай бог. Ужасно, что в XXI веке жизнь нас ставит перед таким выбором. Но лучше все же решить все цивилизованно, не так ли?..

А если говорить о личном… Меня, конечно, тряхнуло сильно, но мое пространство, мои горизонты от этого расширились. Раньше я жил по принципу "работа – дом". А тут буквально за день, даже за несколько часов все перевернулось. Я узнал цену друзьям и коллегам. Я стал героем материалов тех СМИ, которые люблю и читаю каждый день. Такие перемены иногда нужны. Вот только жаль, что со студентами я не могу, как прежде, общаться… Скучаю я без них.