Геннадий Афанасьев: «Погремушка»

(Предыдущий блог – здесь)

Я уже упоминал, что в те времена у меня был длинный чуб – украинская национальная прическа, которую носили мужественные казаки, борцы за свободу. Памятуя, как охранники, следователи, работники Федеральной службы безопасности таскали меня за волосы, я решил лишить их подобного удовольствия. Сосед поделился со мной бритвенным станком. Встав у зеркала, я, не имея опыта в подобной процедуре, стал пытаться побрить голову. Получалось плохо. Когда сокамерник оглядел уже красно-фиолетовые участки выбритой головы, то сказал, что дело так не пойдет. Посадил меня на стул и пошел кипятить воду. Лезвие опускается в кипяток, а после методически срезает волосы. Сосед-брадобрей справился на «ура». Теперь я был лысым и выглядел, мягко говоря, более чем уголовником. То что надо. Задумка удалась. Даже охранники заценили: «Вот теперь как нормальный «зэк» выглядишь! Молодец».

За окном следственного изолятора Симферополя окончательно стемнело. Из нашего окошка был прекрасный вид на водосточную трубу. Во дворе пьяные заключенные пели песни. Сосед рассказывал мне всякие истории: про жизнь, семью, детей. Алкоголь и электрические столбы, с которых он падал. Было весело и смешно. Это очень отвлекало от реальности. Во внутреннем дворике разгорался своеобразный концерт.

На всю тюрьму вдруг прозвучал весьма подпитый голос: «Тюрьма-старушка, дай погремушку! Не лоховскую, а воровскую!». Тишина. Раздумье. Сокамерник быстро объясняет, что это шутка такая над теми, кто в первый раз попал в камеру. Новичку говорят, что без тюремного имени («погоняла», «погремухи») жить нельзя – его будет невозможно идентифицировать по тюремным каналам. В самом деле, не обращаться же к человеку по имени и отчеству. И вообще, зачем любопытным охранникам знать, кто, к кому и как обращается и чего у кого просит. Поэтому новичку следовало залезть на решетку окна и со всей мочи прокричать данное заклинание и ждать ответа.

​Из различных тюремных окошек посыпались веселые предложения: «Слива», «Клей», «Фонарь». Варианты приходили один за другим. Цель состояла в том, чтобы кричавший сам себе выбрал то прозвище, которое ему больше всего понравится. Если все были арестанту не по душе, следовали уточняющие вопросы: «Статья какая? За что сидишь? Что шьют?». В ответ: «158. Часть 2. Кольцо с алмазом украл!». Кто-то сразу выкрикнул: «Алмаз!». В ответ на это: «Ну, какой Алмаз! Не дорос еще». Вдруг откуда-то донеслось: «Дряблый!». Кампания во дворе загигикала, заулюлюкала. Исход был предрешен. Просящий «погремушку» ее получил, да еще и какую! Далее последовал небольшой диалог на тему того, кто последний сделал предложение «погремухи», какое его преступное имя и в какой камере сидит.

По традиции у просящего «погоняла» есть два варианта: отправить через «баландера» символическую благодарность за приобретенное имя или спеть песню. Выбор пал на музыкальную составляющую. Можно было ощутить себя членом жюри «Голоса страны». Лирика из уст преступника. Слова про свободу, дом, маму и несчастную, сломанную жизнь. Про то, как безвыходность заставила добывать пропитание любыми способами и из-за этого теперь «система» наказывает, хоть и сама во всем повинна. Завершающим «аккордом» стали оглушительные аплодисменты и свист. Актер спустился со сцены, уступив путь другим новоприбывшим, которые тоже хотели испытать фортуну. Вот в этом и есть часть той мифической тюремной романтики…

Так и закончился мой первый день в следственном изоляторе. Но ночь обещала быть длинной. Стресс не давал уснуть. Если проваливался в забытье, то вскоре просыпался в холодному поту, кошмары нестерпимо мучили меня. Все было очень реально и символично. Рушащаяся жизнь, упущенные возможности, допущенные ошибки, нереализованные планы. Отчаянье, боль, смерть. Многосерийный фильм ужасов.

​Мой сосед тоже не спал. Бесконечно варил чифир, который безмерно употреблял за прочтением книг, накопленных годами различными заключенными и передающихся как самое большое сокровище из камеры в камеру. Одновременно это сокровище служило материалом для самокруток. А что, удобно. Прочитал, вырвал страничку, насыпал на нее табачку, завернул и скурил. Так сказать, закрепил материал.

В тюрьме есть правило: «ночь для «зэков», день для мусоров». Ночью бодрствуешь, а днем спишь. Объясняется оно тем, что днем происходит рабочий процесс у сотрудников учреждения. Оформление документов, этапы, следственные действия, раздача пищи и бесконечные обыски. Но с приходом темноты все эти процессы останавливаются, сотрудники расходятся по домам и тогда арестант может позволить себе многое из того, что не может днем. Ночь каждый проводил как мог и чаще всего за разговорами.

Немного пообщавшись и присмотревшись ко мне, Максим шепотом рассказал, что в камере у нас имеется телефон и зарядка. Единственная проблема в то, что нет СИМ-карты. Мой сосед планировал провести небольшую «спецоперацию» по ее приобретению. Для этого нужно было дождаться утренней раздачи пищи и надеяться что «баландер» будет делать это сам. Именно через него и можно будет заказать СИМ-карту. Цена вопроса – несколько пачек сигарет. Такая возможность у нас была, в этом следственном изоляторе «правил» преступный мир. И я надеялся. У меня появилась надежда связаться с родными, рассказать, предупредить. Я знал, что они волнуются и что им очень трудно сейчас...

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции

Все блоги Геннадия Афанасьева читайте здесь.