Гаага: последний день трибунала

В Гааге 21 декабря состоится официальная церемония закрытия Международного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ). Создание этой структуры ООН в 1993 году многие называли прорывом в области международного права, но, тем не менее, работа МТБЮ часто подвергалась критике. Окончательное примирение на Балканах так и не наступило, а создание новых подобных трибуналов оказалось под вопросом из-за дороговизны правосудия и споров мировых держав.

"Правосудие восторжествовало. Миссия выполнена". С такими словами к Совету безопасности ООН обратился председатель МТБЮ Кармель Агиус, подводя итоги его почти 25-летней работы. С такой оценкой многие хотели бы поспорить – все эти годы оппоненты упрекали трибунал в бюрократизме и политизированности, в том, что судебные процессы шли очень долго, а многими преступниками в Гааге даже не заинтересовались, или они были незаслуженно оправданы.

Работу суд завершил на скандальной ноте: во время вынесения вердикта по самому обширному апелляционному делу бывший начальник генерального штаба Хорватского совета обороны (армия боснийских хорватов) Слободан Пральяк на глазах у собравшихся в зале выпил яд. Телевидение получило рейтинговый сюжет, а противники суда – новый повод заявить о проблемах с обеспечением безопасности заключенных. Тут же вспомнили, что в тюрьме трибунала умер один из ключевых обвиняемых – Слободан Милошевич, и еще несколько фигурантов важных дел.​

Международный трибунал по бывшей Югославии создавался как временный судебный орган, но его закрытие не раз откладывалось. В Гааге это объясняли сложностями расследований масштабных преступлений, которые совершались длительное время и в разных местах. Помимо проблем со сбором доказательств и привлечением государств к полноценному сотрудничеству, были и чисто технические вопросы. Например, некоторые вердикты занимали тысячи страниц, требовавших качественного перевода. В последние годы в МТБЮ жаловались на нехватку персонала и потерю опытных сотрудников. Однако своим главным достижением его руководители считают проведение судебных процессов с соблюдением международных стандартов и обеспечение защиты прав обвиняемых.

Тот факт, что суд учредили в разгар войны, сильно затруднил сбор доказательств и идентификацию свидетелей. Приходилось полагаться на вовлеченные в конфликт государства в поиске и аресте подозреваемых и предоставлении доказательств. Дела обвиняемых среднего и нижнего уровней были переданы в национальные суды, а в Гааге сосредоточились на самых тяжких преступлениях и преследовании политических и военных лидеров. Обвинения предъявили 161 человеку, девяносто из них были осуждены. Все, кого МТБЮ разыскивал, рано или поздно оказались в Гааге.

Многие преступления 90-х подробно задокументированы, но на Балканах осужденных военных преступников нередко называют героями. События военного времени, которыми заинтересовались суды, в информационном пространстве и на политической сцене часто пытаются представить, как проявление доблести и патриотизма. На поддержку обвиняемых выделялись приличные деньги из бюджетов стран региона. Случалось, что перед вынесением приговоров в Гааге на сторону обвиняемых открыто вставали представители высшего политического руководства, а сами приговоры оценивались ими как "позорные пощечины" или объявлялись "преступными".

У некоторых из военных преступников появилась возможность вернуться в политику или заняться преподавательской работой. Их сторонники высказывают им поддержку даже в дни скорби и безнаказанно угрожают своим оппонентам расправой. У военных преступников берут интервью, в которых они отрицают факты преступлений, и они пишут книги с броскими названиями вроде "Я защищал правду" или "Свидетельствую". Автор последней из них, Биляна Плавшич, заявлявшая в 90-е годы о биологической несовместимости живущих на Балканах народов, хотела бы видеть на своей надгробной плите эпитафию "Здесь покоится праведница".

В правящих элитах балканских стран, заявивших об ориентации на Европу, и после войны не случилось серьезных интеллектуальных и ценностных изменений. В регионе в опоре на консервативный национализм идет судебная или политическая реабилитация военных преступников времен Второй мировой войны и недавних конфликтов. Дискуссии о том, как восстановить доверие и предотвратить новые зверства, уходят на второй план – вместе с чувствами тех, кто выжил в расправах и прошел через пытки и унижения в концлагерях.

Вместо четкого дистанцирования от тех, кто считал нормой убийство людей, не вписывавшихся в этнические проекты, местные политики часто говорят о необъективности правосудия и попытках навязать чувство вины. Приговоры МТБЮ каждый раз приводят к всплеску эмоций, неудобные факты пытаются отрицать, а преступления "своих" оправдывают действиями противников, рассказывает Радио Свобода профессор Философского факультета Сараевского университета Хусния Камебрович:

– Реакция на последний вердикт Международного трибунала, который подтвердил причастность бывшего высшего руководства Хорватии 90-х к преступлениям в Боснии, была столь мощной, что она даже затмила приговор Ратко Младичу, получившему пожизненный срок за геноцид. Все мы – свидетели информационной войны, за которой стоят политические элиты, уходящие своими корнями в военный период 90-х. Приговоры МТБЮ подрывают их легитимность. Отсюда и такая острая реакция, особенно в Хорватии. Неясно, хватит ли мудрости остановиться на этом, или кто-то будет пытаться использовать эти приговоры в личных интересах и инициировать новые процессы, которые принесут региону больше вреда, чем пользы. К сожалению, стороны все еще не готовы признавать свои преступления, и многие считают своих сограждан героями. Но как могут быть героями те, кто убил десятки тысяч людей в Сребренице и Приедоре, кто издевался над людьми в лагерях Дретель и Кератерм, или расстрелял пятилетнего Павла и семилетнего Петра в Конице? Поэтому я говорю, что Срджан Алексич, погибший, защищая человека другой национальности, – герой, а Ратко Младич – злодей. Но многие не понимают, что признание совершенных преступлений является предпосылкой для налаживания нормальной жизни. И до тех пор, пока этого не произойдет, невозможно говорить о взаимопонимании.

– На Балканах все чаще говорят, что идеология, которая привела к войне в бывшей Югославии, фактически возродилась. Насколько опасен сегодняшний национализм?

– Ситуация во многом напоминает 90-е. Национализм укрепляется, а тех, кто пытается бороться с националистическими идеологиями, часто называют предателями, что усиливает страх. Кажется, что правящие круги на Балканах готовы далеко зайти в реализации своих националистических проектов. И это вызывает беспокойство, особенно с учетом растущей популярности национализма в Европе и в мире, ведь местные группы черпают свою легитимность в этих более широких процессах. Остается надеяться, что есть еще и либеральная, свободная Европа, которая сделала выводы из ошибок 90-х. В противном случае на Балканах можно ожидать чего угодно, – говорит Хусния Камберович.

Россия всегда принадлежала к числу главных критиков МТБЮ, считающих, что этот суд не справился с "задачей беспристрастного привлечения к ответственности всех виновных". Москва повторяет при любом удобном случае, что она стояла у истоков международной уголовной юстиции, будучи одним из основателей Нюрнбергского трибунала, но сегодня ее вывод сводится к тому, что Совету безопасности не стоит повторять подобные эксперименты.

Российских дипломатов беспокоит, что большинство осужденных в Гааге – сербы. Москва никогда и не скрывала, что критерий объективности МТБЮ для нее – возможности и частота оправдания высших сербских представителей. Когда оправдательные приговоры звучали, Россия заявляла о "позитивных сдвигах". Некоторые российские издания договорились до того, что этому суду якобы "в подметки не годятся тройки НКВД, которые хотя бы пытались создавать видимость доказательной базы". За все годы его существования Москва не оказала трибуналу существенной помощи, рассказывает Радио Свобода советник главного прокурора МТБЮ в 1998-2007 годах Антон Никифоров:

– Россия, к сожалению, не стала сотрудничать, хотя было огромное желание привлечь российских экспертов к этой работе. Только лишь в самом начале приехало несколько человек, очень мало внимания этому уделили. Впоследствии Россия не предоставляла никаких материалов, не сотрудничала в смысле расследований и запросов из трибунала по каким-то серьезным делам, и только повторяла эту "мантру" об антисербском уклоне. Но на самом деле никакого антисербского уклона в расследованиях не было. Я работал в прокуратуре и знаю, сколько усилий было вложено, чтобы расследовать преступления разных сторон, – говорит Никифоров.

Фактом остается то, что сербская сторона во всех конфликтах была гораздо сильнее – и в Хорватии, и в Боснии, и в Косове. Никто не обладал такими возможностями, как сербы, в распоряжении которых оказалась практически вся техника бывшей армии Югославии. Никто не совершил таких преступлений, как осада Вуковара и расстрелы в Сребренице.

С мнением об антисербском характере МТБЮ не согласны и многие правозащитники на Балканах. Среди них Соня Бисерко, которая возглавляет Хельсинкский комитет по правам человека в Сербии:

– Это пропагандистские заявления. Военные преступления не имеют срока давности, и многие из них еще будут расследованы. Сербская сторона часто манипулирует фактами, заявляя, что Международный трибунал по бывшей Югославии – антисербский суд. Но проблема в том, что Сербия вела несколько конфликтов, и основные преступления были совершены против других народов, а кроме того, сами сербы являются жертвами политики Белграда. Война велась с целью создания этнического государства, и одним из ее последствий стало огромное количество беженцев. Многие из них – сербы.

Все годы Сербия последовательно занималась дискредитацией Международного трибунала – через свидетелей, сокрытие документов, отказ выдавать подозреваемых. Это подтверждает и тот факт, что бывшие лидеры боснийских сербов Радован Караджич и Ратко Младич скрывались в Сербии более 10 лет, находясь под защитой государства, армии и определенных кругов. Сама Сербия все еще не готова принять свою собственную ответственность, что очень осложняет ситуацию. Конечно, не все были наказаны за совершенные преступления, но это и не было целью МТБЮ. Его задача состояла в том, чтобы осудить отдельных лиц, ответственных за политику, которая и привела к массовым преступлениям. Основываясь на приговорах политическому и военному руководству, можно говорить, что в определенном смысле осуждена и та идеология, которая, к сожалению, до сих пор остается актуальной. В регионе есть круги, которые выступают за новую перекройку границ, что продлевает эту агонию, – говорит Соня Бисерко.

Несмотря на огромные дипломатические усилия и международную финансовую поддержку, примирения в бывшей Югославии так и не произошло, и работа МТБЮ этому не поспособствовала, говорят разные политические эксперты на Балканах. Собеседники Радио Свобода полагают, что подобные ожидания в отношении Международного трибунала изначально были завышенными, и что в любом случае отсутствие политического прогресса - не вина тех, кто расследовал преступления. Сигнал МБТЮ как раз очевиден: рано или поздно правосудие настигает тех, кто планирует и совершает преступления, даже если это высшие руководители. А примирение и восстановление отношений – это прежде всего дело политических элит и обществ.

– Политические, культурные, интеллектуальные и религиозные элиты не готовы заниматься этим вопросом. Мы видим, как даже страна Евросоюза отвергает приговоры МТБЮ, как это произошло с последним вердиктом по делу "Герцег-Босния". Таким образом, Евросоюз не может убедить страны относиться к своему прошлому таким образом, чтобы это свидетельствовало о возращении к цивилизационным ценностям, продолжает Соня Бисерко. – Но, в любом случае, сам факт существования трибунала я считаю очень позитивным, в том числе и для самого региона. Несмотря на всю критику в адрес МТБЮ, его наследие – это не только приговоры, но и многочисленные документы, свидетельские показания и все то, что не удалось бы собрать в одном месте, если бы не было этого трибунала. Все эти материалы очень важны для понимания того, что происходило на пространстве бывшей Югославии, и они помогут предотвратить манипуляции с фактами в будущем.

– Первый президент трибунала Антонио Кассесе говорил о надежде на то, что работа МТБЮ принесет какое-то облегчение, и что у всех сторон будет понимание, что независимое правосудие определило наиболее серьезных преступников, – говорит Антон Никифоров. – А сейчас, когда последние дела закрыты, мы видим, что в странах бывшей Югославии чествуют тех, кто был осужден. Получается, что нет ни консенсуса, ни понимания, ни согласия с тем, что сделал трибунал. Между тем, было собрано огромное количество материалов, которые не вызывают сомнений ни у одного серьезного юриста. Интересно, что все попытки создать в бывшей Югославии некое подобие общественной комиссии по правде и примирению тоже ничем не увенчались, потому что политики не захотели поддерживать процесс примирения, признания своих собственных преступлений и преклонения перед жертвами.

Поэтому у тех, кто работал в трибунале или наблюдал за его работой, есть элемент разочарования. Кроме того, было несколько вердиктов, с которыми очень трудно согласиться, например, когда оправдали Анте Готовину и еще несколько хорватских генералов, которые были обвинены в преступлениях во время операции "Буря" в 1995 году. На мой взгляд, в таком решении был неюридический элемент. Были и другие странные решения, например, освободили лидера Сербской радикальной партии Воислава Шешеля. О судьях нельзя говорить ничего негативного, но, тем не менее, в ряде случаев произошел какой-то отрыв от реальности.

Было бы правильно создавать такого рода международные трибуналы по конфликтам, где сами стороны не в стоянии что-либо решить или определить виновных в тяжких преступлениях. Это прежде всего касается масштабных конфликтов, как, например, в Сирии, где национальное правосудие либо полностью некомпетентно или разрушено войной, или не могут добиться объективного анализа ситуации и расследования из-за политизированности и вовлеченности самих сторон в конфликт. В отношении югославского трибунала есть разочарование, что он потребовал огромного количества времени и огромных средств. И именно по этой причине сейчас практически невозможно принятие подобных решений по созданию ad hoc трибуналов в каких-то других конфликтах, поскольку, во-первых, нет консенсуса в Совете безопасности ООН, а во-вторых, это слишком дорого и слишком долго, – считает Антон Никифоров.