Геннадий Афанасьев: Небо в клеточку

(Предыдущий блог – здесь)

Свобода... Это слово такое далекое для большинства, простор и ценность которого можно истинно понять, лишь утратив саму суть этого необъятного термина. Столько раз в жизни мы оперируем, сами не понимая чем. Не придавая тому значения. Кто-то в приоритет ставит деньги, кто-то – здоровье, кто-то – любовь, а кто-то – более банальные вещи. У всех свои ценности. Это абсолютно нормально и естественно. Но... Все это очень трудно реализовать, когда отобрана свобода.

Подневольное состояние, то, когда ты бессилен, бесправен, напоминаешь домашнее животное, стесненное рамками отводимого ему помещения и получающее паек для продолжения существования. Безвольное. Рабское.

В эти моменты деньги не волнуют, слава не помогает, а накопленное здоровье тает, как льдинка. И тогда, когда нет уже ничего, мысли уносятся ввысь, вдаль от установленных человечеством программ. И в те мгновения человека волнует уже совсем другое, все то незаметное, утраченное в будничной суете. К примеру, дорога. Да-да! Простая дорога, покрытая асфальтом, или же тропинка в поле, по которой можно идти или, что лучше, бежать, считая шаги и отслеживая собственное дыхание, не останавливаясь ни перед чем: ни перед ненавистными стенами, покрытыми колючей проволокой, ни перед дверями следователя, где ждут лишь пытки и издевательства, а бежать далеко-далеко вдаль, встречая потоки ветра, надвигающиеся с горизонта и бьющие в лицо путнику. Свобода. Ее так невыразимо много у человека. Беспредельно. Его окружают листья, идущие по улицам люди, красивые девушки, парни, счастливые семьи с детьми, рекламные билборды с киноновинками и множеством других разных мелочей. Это все настолько приедается, становится настолько обыденным, что теряет вкус. Пресыщение. Утрата двигающейся парадигмы. Потеря в собственном пространстве... А ведь страшно не осознавать, что ты счастливый...

​Миг – и клетка захлопнулась. Теперь птичка должна петь хозяину, ей больше не позволено летать. Свободе подрезают крылья, но и даже тогда не открывают клетку. Лишь на несколько часов в день, чтобы та не умерла раньше отведенного ей хозяином срока от тоски. Все отрепетировано. Абсолютно все продумано. Все предопределено... Это тонкая игра, что ведется игроками, длиной в человеческое существование. Где-то люди стали добрее и смягчили условия, так сказать, расширили клетки, перестали подрезать крылья, позволили летать, любоваться солнцем и сменами сезонов года, а где-то люди стали еще искуснее в своих издевательствах. Чувство власти над судьбой себе подобных превратило их в монстров, в вечно голодную гидру, искренне верящую в правоту собственных действий...

Наше прогулочное время в бараке со строгими условиями содержания было всего полтора часа в день. Такая себе отдушина, возможность выбраться из затхлого, протухшего тюремного барака. Глянуть в небо и затянуться свежим воздухом. Поймать на бледном теле лучик солнца, постараться ощутить его тепло и вместе с тем ослепнуть от света. Кроты, выбравшиеся из норы...

Девяносто минут – это совсем не много, чтобы успеть насладиться глотком воздуха. Его нужно использовать очень рационально. Для многих, правда, пользоваться этим благом не было возможности, хоть они и очень хотели. Температура воздуха за окном составляла порой до минус сорока пяти градусов, и мало кому в охоту было замерзать на улице, учитывая то, что большая часть барака состояла из людей уже солидного возраста. Возрастные арестанты физически не могли выдержать на ногах столько времени. Лавочки отсутствовали. Да и если бы были, на них все равно не присесть в такой мороз. Но еще большим осложняющим фактором было вытерпеть столько времени без туалета. Да-да. Если вышел на улицу, то гуляй до предела, бегать туда-сюда нельзя. Обморожение? Недержание? Смерть? Не интересует. Гуляй! Не хочешь – сиди в бараке. Тухни-подгнивай. Чем мы слабее, тем им лучше.

​Наш дворик был размером с классическую баскетбольную площадку. Стены, оббитые металлом, колючая проволока по периметру и небо над головой, занавешенное сеткой рабицой. Небо в клеточку. Из подарков судьбы был по счастью не спиленный администрацией колонии турник для подтягивания и брусья. Настоящий спортзал.

В конце площадки висело несколько бельевых веревок, постоянно обвешенных стираным бельем. На морозе оно превращалось из ткани в бетонные пластины. Пусть это и были ледышки, но мороз хорошо выжимал и выглаживал белье с одеждой, а после этого в теплом помещении оно быстро высушивалось и приходило в норму. Все делалось на улице, потому что в бараке сушить было практически негде, да и сырость от белья никому не шла на пользу. Нужно было выносить на улицу. На такого рода сушку была огромная очередь, ведь реально лишь два-три человека могли развесить там результаты своей стирки. На большее места не было, а нас была сотня в отряде... Что делать? Чередовались. Крутились-вертелись как-то.

Кроме турника и бельевой веревки, были еще камеры по всему периметру, что неустанно за нами наблюдали и, собственно, больше ничего. Вот в целом так и выглядел наш отдых на открытом воздухе...

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции

Все блоги Геннадия Афанасьева читайте здесь