Геннадий Афанасьев: Движение как жизнь

(Предыдущий блог – здесь)

В тюрьме каждая минутка расписана. Большинство считает, что заключенным совершенно нечем заняться в местах не столь отдаленных, и они из-за этого сходят с ума от скуки. В определенных случаях это так и есть, но все же те, кто хотят выжить, не могут и там позволить себе роскошь бездействия. Большинство арестантов в тюрьме учится ценить время:​ секунды, дни и годы становятся дороже денег. Осознав величину потери, пленник государства старается больше ничего не упустить, ведь жизненного срока уже было украдено с лихвой. Прошлого не вернуть…

У меня, как и у многих, было составлено собственное расписание. Каждый шаг наступающего дня был заранее рассчитан и предопределен. График составлялся настолько плотным, чтобы отсечь даже малейшую возможность предаться собственным мыслям и воспоминаниям. Конечно, одно из ключевых мест отводилось прогулкам.

Основное, чем можно было заняться во время этого рандеву, – это походить вдоль и поперек тюремного дворика, поболтать с кем-либо или наконец-то насладиться тишиной и отдаленным одиночеством. Я очень любил послушать, как хрустит снег под валенками, и часто ходил по протоптанной своими же ногами тропинке и мечтал о своем, далеком. Фантазировал и представлял, что я живой, что я с семьей и что счастлив. Воистину я понимаю, что это было дьявольским унынием и самотерзанием, но одновременно эти скорбные чувства давали понимание, что я еще живой... Во мне была надежда, а многие лишились и ее. Без надежды сходишь с ума, стремительно деградируешь, заболеваешь. В тюрьме, как и во всем мировом порядке, движение – жизнь. Остановился – и тебя съели, и это не образное высказывание...

​На прогулке кто-то из арестантов бегал кругами, борясь с лишним весом, и готовился к освобождению, кто-то выполнял бесчисленное количество подтягиваний на турнике, другие же просто курили и наблюдали за метушней первых.

В целом спорт не был популярным, тому виной и природная лень человека, и отсутствие хоть сколько-нибудь съедобной, полезной пищи, а что более существенно, так это тотальная апатия. Состояние, когда отсутствует вера в то, что хоть что-то еще имеет смысл делать. Черви, съедающие изнутри вопросами: «Зачем?», «Для кого?», «Кому я буду такой нужен?», «Жизнь уже закончена. Смирись». Но не все так легко сдавались, какой-то небольшой процент арестантов спортом все-таки занимался регулярно, находя в этом отдушину и спасение. Я был среди этого числа.

Для подобных занятий мы с группой энтузиастов разрабатывали определенные схемы и программы тренировок, выдумывали свои подходы и системы, читали журналы и искали способы улучшить положение вещей. К тому времени я уже успел потерять больше двадцати килограмм веса и напоминал скорее умирающий скелет, чем молодого мужчину. Тело было покрыто в некоторых местах ужаснейшими воспалениями. Я температурил и страдал от боли. Здоровье покидало меня, и это не могло не вызывать тревогу. Я знал, что если начну жалеть себя и страдать, то это может стать концом, поэтому очень часто, скрывая свое самочувствие от людей, что были близкими мне, я присоединялся к совместным тренировкам. Скрывал, потому что если бы они узнали, то не позволили бы мне перегружать ослабленный иммунитет. Но мальчишка есть мальчишка. Помимо здоровья, я, конечно, мечтал вернуть былую форму, хоть про это вообще было сложно думать. Но чувствовать за собой силу и знать, что я не задохнусь, пробежав сотню метров, было очень важным внутренним осознанием, уверенностью в том, что выстою, что силы еще сохранились.

​Единственная и наибольшая проблема в занятиях спортом состояла в том, что когда на улице холод переваливал за минус 20 градусов, какие-либо упражнения становились просто-напросто опасными. Дело в том, что при активных движениях человек сильно распаривается, при этом часто и глубоко дышит, а на таком морозном воздухе от этого дыхания легкие могут быстро покрыться льдом. Не знаю, правда это или нет, но в любом случае это тюремная мудрость, пришедшая из тюремного же опыта. При таком обморожении последствия могли привести к заболеванию туберкулезом. А эта хворь в России очень распространена. Русская рулетка на выживание. Победитель только один.

Также при таком лютом морозе руки примерзали к турнику, и это делало тренировки не очень-то и приятным занятием, но нас это не останавливало. Мы прыгали жабкой от стены к стене, делали выпады, приседали, сидя друг у друга на плечах, отжимались лесенкой и делали растяжки. Многие арестанты являются профессиональными спортсменами и могут многому научить, поэтому когда турник был уже недоступен, а мороз еще позволял оставаться на улице, мы занимались борьбой на снегу, приводя в ужас вертухаев, что наблюдали за нами со своих сторожевых вышек. Рассыпчатый снег образовывал белоснежные маты, идеально подходящие для того, чтобы смягчить удары при падении от броска. Мы могли вдоволь порезвиться, приобрести необходимые для выживания знания и израсходовать чрезмерно бурлящую в середине энергию. Часто подобные контактные тренировки заканчивались внезапными налетами с обысками на наш барак и принудительным возвращением внутрь раньше окончания прогулочного времени. Но что делать. Риск – благородное дело. Это, кстати, и есть элемент тюремной романтики. Не находите?

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции

Все блоги Геннадия Афанасьева читайте здесь