Геннадий Афанасьев: Тюремное шоу «За стеклом»

(Предыдущий блог – здесь)

Мне «посчастливилось» попасть в самый лучший, по мнению следственных органов, изолятор во всей России. Он гордо носил название СИЗО №2. Второе. После легендарной Лубянки. О Лефортово есть много разных историй, хранящих в себе и расстрелы, и изнасилования, и прочие гнусности. Кое-что с тех пор, конечно, изменилось, но суть осталась прежней.

Тюрьма для первых преступников страны продолжала быть изощренным методом вымогательств, пыток и устранения неугодных. Российские средства массовой информации в своих главных новостях регулярно упоминают о том, как какого-то крупного чиновника отправили под стражу в эту прекрасную обитель. Лишь во время моего пребывания в этом изоляторе я слышал о нескольких смертях, что произошли в застенках, а также непосредственно видел людей, весьма состоятельных, у которых ФСБ вымогала крупные суммы в обмен на свободу. Про эту тюрьму ходят легенды среди арестантов. Кто не был тут – тот не поймет.

В Лефортово время течет совсем иначе, чем в других заведениях подобного типа. Обыкновенная тюрьма переполнена заключенными. В ней всегда шум и гам. Редкость, когда увидишь «хату», содержащую менее четырех арестантов, чаще всего все забито до отказа, а то и переполнено. Сложно находиться в таких условиях. Очень часто приходится спать посменно, ощущается постоянная нехватка продуктов, табачный чад круглосуточно стоит облаком, заполняя собой половину помещения. Из-за большого скопления людей очень душно и затхло. Гомон и шум не стихает ни на мгновение. Сон становится испытанием. И самое главное, что большое скопление мужчин – это плодотворная среда для конфликтов. Но все это только с одной стороны. С другой же, как бы это ни парадоксально звучало, в таких условиях дышится легче, свободнее. Время пролетает незаметно, не успеваешь оглянуться, как из жизни сворованы месяцы и годы. В такой атмосфере не приходится никому скучать, каждый занят общественно полезным для арестантов делом.

​Прогулки – единственное время, когда можно отдышаться, немного размяться и походить, но одновременно прогулочное время служит для общения между камерами, так как арестантов разделяют только стены, а небо-то чистое, слышимость хорошая. Пользуясь возможностью, можно перекинуть друг другу так называемый «грев», какой-то провиант или же сигареты. Очень часто перебрасываются «малявы», та самая межкамерная почта, которую почтальон не имеет права не донести. Связь очень важна, потому что тем самым можно узнать, кто где сидит и как у него дела, сконтактироваться с подельником и выработать общий план действий, поддержать друг друга. Ночью у такой тюрьмы открывается второе дыхание, и, словно окутанная паутиной, она начинает общаться. Зачастую есть возможность звонить своим родным и близким с мобильного телефона. Стартует игра.

На самом деле, все это – очень своеобразная атмосфера, от которой хочется порой закрыться, чтобы насладиться тишиной. Для обывателя это параллельная реальность. Удивительно, что чаще всего каждому из нас рукой подать до нее.

Так вот, ничего из перечисленного выше в Лефортово нет. Тут заключенных размещают максимум по двое. Есть всего несколько камер, где могут содержать по четыре человека, так называемые «этапки», где собирают уже осужденных и держат до момента этапирования в назначенную им колонию для отбывания наказания. Межкамерная коммуникация в стенах этого следственного изолятора практически невозможна. Большинство либо запугано, чтобы предпринимать какие-либо действия для нахождения контакта с соседями, либо они считают себя очень важными персонами и надеются на благоприятный исход дела и, собственно, сидят тише воды, ниже травы, лишь бы лишних проблем не было. Про какие-либо «дороги», «телефоны», «грев» я вообще молчу. За все время отбытия в Лефортово лишь один раз мы смогли передать соседям пару пачек сигарет, спустив их по канату в камеру ниже этажом. И то мы смогли это сделать только из-за того, что соседи были не первый раз осужденными и подталкивали нас на действия, объясняя, что нужно делать. Передача этих знаний из поколения в поколение заключенных исключительно важна, только они и помогут выжить, сохранить честь и достоинство в тюремных застенках.

Прогулки в Лефортово заглушались «милицейской волной»: по возвышенному парапету ходил охранник, наблюдающий и слушающий все, что происходит в прогулочных дворах. Естественно, вся территория была обвешена камерами наблюдения и обмотана колючей проволокой.

Если арестанты проявляли хоть малейшую активность либо разговаривали на повышенных тонах, то их экстренно выводили в камеру, а позже выписывали штрафы или же сажали в ШИЗО. И все-таки была возможность обменяться парой словечек с соседней камерой. Нужно было лишь дождаться, когда надсмотрщик уйдет в другой конец дворика. Но сколько бы я ни звал соседей, мне никто никогда не отзывался.

​В камере тоже нельзя было выдумать ничего экстраординарного, ведь в этих каменных мешках круглосуточно велось видеонаблюдение. К этому сложно привыкнуть. За тобой все время наблюдают. На тебя все время смотрят. Своего рода шоу «За стеклом». Разница с телевидением в том, что зрители принимают непосредственное участие в жизни своих подопечных, направляют и даже помогают им.

Лефортово имеет вид буквы «К», и в самом центре на первом этаже размещен специальный пункт наблюдения, содержащий большой пульт, передающий трансляцию из арестантских камер. Там всегда находилось пять или шесть тюремщиков-диспетчеров, которые смотрели в экраны. Следили. В случае необходимости управляющему пультом требовалось дать лишь голосовую команду, чтобы патрулирующий помчался к указанной камере. Сам «продол», так мы называли коридор, застелен коврами, чтобы заглушать стук сапог. А глазки на входных дверях были прорезинены, поэтому когда кто-подходил к двери и заглядывал, то оставался абсолютно бесшумным. Ключники-продольные осуществляли эту функцию круглосуточно, а частота их заглядываний в камеру равнялась примерно одному разу в две минуты.

Само собой разумеющимся явлением было оборудование камер устройствами прослушивания, записи которых иногда предъявляли следователи на допросах с просьбой прокомментировать. Поэтому нужно было либо молчать, либо контролировать каждое слово. Всегда.

Из-за такого контроля, слежки, дефицита общения и отсутствия какой-либо деятельности у некоторых людей начинает ехать крыша, и они, конечно, срываются на тех, кто рядом. Нервы вначале очень трудно контролировать. Только распорядок и решает частично эту проблему.

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции

Все блоги Геннадия Афанасьева читайте здесь