«Украинские военные могли сопротивляться в Крыму» – генерал армии Муженко

В 2014 году Украина не должна была говорить, что армии нет, и поднимать руки – была возможность сопротивляться российскому контингенту, зашедшему в Крым, уверяет генерал армии Виктор Муженко. В 2014 году он был заместителем начальника Генерального штаба Вооруженных сил Украины. Он не согласен с тем, что в 2014 году на всю страну было всего 5 тысяч военнослужащих, готовых выполнять боевую задачу. В конце февраля ВСУ были приведены в полную боевую готовность. Было проведено развертывание Вооруженных сил Украины общей численностью 55 тысяч человек.

К седьмой годовщине оккупации Крыма расспросили генерала Виктора Муженко, почему не было реакции на нарушение воздушного пространства в Крыму? Почему не применяли оружие? И как армия готовились к войне с Россией?

‒ В 2006 году был принят стратегический план применения Вооруженных сил Украины. Украинскую армию, другие военные формирования тренировали и готовили к семи различным ситуациям. Одна из них ‒ это широкомасштабная агрессия со стороны России. Украина еще в 2006 году готовилась к возможной войне с Россией, да?

‒ В то время я был в должности только начальника штаба 8-го армейского корпуса в Житомире. Определенные элементы этого плана нам были сообщены. Корпус предусматривали применять во всех семи ситуациях. В том числе, был вариант отражения агрессии с востока, со стороны России. Такие планы существовали.

В 2008 году я был на встрече своих однокашников в Санкт-Петербурге. Я закончил Ленинградское высшее общевойсковое командное училище. Тогда, в 2008 году, как раз была определенная напряженность с Россией при президенте Викторе Ющенко.

Ко мне подошел командир батальона, который меня учил, и спросил: «А если будет война с Россией, ты будешь воевать?»

Я говорю: «Будем. Присягу мы давали Советскому Союзу, этой страны уже не существует, мы уже приняли присягу на верность народу Украины, на верность Украине и мы будем ее защищать». А он говорит: «Ну, ты же меня не подведешь? Я же вас учил». Я был так удивлен, я помню эти слова по сегодняшний день.

И вот ситуация, август 2008 года ‒ российская агрессия против Грузии показала, что у России существуют планы агрессии по отношению к другим государствам. И в первую очередь странам бывшего Советского Союза.

‒ Как реагировали в Украине на такие российские «планы агрессии»?

‒ Тогда одно из командно-штабных учений, проводимое с управлением 8-го армейского корпуса, спланировали на территории Донецкой и Луганской областей. Это было в 2008-2009 годах. Потенциально мы понимали, что в этом регионе может быть какая-то проблема. Эти учения мы особо не популяризировали и все документы были уничтожены. Некоторые отчеты по этой тренировке есть в Генштабе.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

10 фактов украинской военной разведки о российской оккупации Крыма

‒ Были учения, тренировки, стратегия. Почему тогда в 2014-м все это не сработало в Крыму?

‒ Когда начались эти события, связанные с Крымом, конец февраля-начало марта, под легендой учений «Весенний ливень» были приведены в полную боевую готовность все Вооруженные силы, и на разных направлениях были созданы несколько группировок.

В первую очередь к этому были привлечены высокомобильные десантные войска и части специального назначения. В рамках этих мероприятий разведывательная рота 25-й бригады была на учениях в Крыму, она размещалась в пункте постоянной дислокации 36-й бригады береговой обороны в Перевальном.

‒ У вас была информация от разведки? Уже зимой 2014-го Генштаб готовил определенные контрмеры?

‒ Под Олимпиаду в Сочи была создана мощная группировка. Под легендой соблюдения мер безопасности и борьбы с терроризмом. Было сосредоточено много частей специального назначения России. И среди офицеров в Генеральном штабе ходили такие разговоры. Но какой-то аналитической, разведывательной информации лично я не получал.

‒ На тот момент в акватории Черного моря, вблизи Крыма были десантные корабли Балтийского флота, было перемещение российской авиации. Могла ли Украина делать запросы в России о причине таких передислокаций?

‒ Могла. 28 февраля, когда уже был известен перечень самолетов, только тогда была реакция Украины. Сделали запрос в Россию, на каком основании эти самолеты переместились из Российской Федерации без соответствующих заявок.

По процедуре, чтобы переместить в Крым авиацию, необходимо было подать заявку через «Украэрорух». Для того, чтобы дали воздушные коридоры, соответствующие маршруты, но этого не было сделано. Была ситуация летом 2013 года, помните? Когда в Крыму был найден буй.

‒ Да, конечно. Редакция Крым.Реалии делала материал об этой секретной спецоперации.

‒ И были соответствующие организационные мероприятия проведены, в том числе административного воздействия (в конце сентября СБУ провела обыски в кабинетах первых лиц Генштаба, чего не случалось за все годы существования украинских Вооруженных сил ‒ КР). Тогда был уволен с должности первый заместитель начальника Генерального штаба адмирал Кабаненко (позиция Игоря Кабаненко изложена здесь). Мы поняли, что идет какая-то накачка, но полной информации у меня лично не было.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Крымский буй» – спецоперация под личным контролем Януковича

‒ Редакция Крым.Реалии имеет уникальные, эксклюзивные кадры операции, которую проводили гражданские водолазы-подводники. Только сейчас стали известны подробности того, как именно обнаружили разведывательную технику на дне Черного моря в 2013 году. По вашему мнению, это был российский разведывательный буй?

‒ Я думаю, что да. Это было одно из мероприятий разведывательного характера, проводимое на территории Украины в интересах Вооруженных сил России. Кабель связи был в пределах территориального моря Украины. Значит, это должны были согласовать с украинской стороной. Это было сделано тайно, а значит было сделано против Украины.

‒ В 2013 году проходят российско-белорусские совместные учения «Запад 2013». Почему не было реакции со стороны Украины, тогда 37 тысяч российских солдат находились у границ Украины?

‒ Надо понимать, кто был тогда у власти, какая проводилась государственная политика. По состоянию на 2014 год у нас полностью были демилитаризованы восток Украины, левый берег Днепра, Донецк, Донбасс. Те военные части, которые там были, они были расформированы.

Например, полностью была расформирована 254-я дивизия, стоявшая в Бахмуте (тогда город Артемовск ‒ КР), а ее части стояли и в Луганске. Практически все части были расположены на западе и в северо-центральной Украине. На 2014 год восточная часть была практически обнажена.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Крым-2014: как можно было ограничить «аппетиты» России?

‒ Но военные докладывали политическому руководству, что это угроза, какими могут быть последствия? Докладывали, но не было реакции, или как?

‒ После 2005 года было принято решение прекратить сокращение Вооруженных сил. Тогда, когда было напряжение в отношениях с Российской Федерацией. Если сравнивать группировки, которые были в начале 1990-х годов, с тем группировками, численностью и структурой Вооруженных сил, которые были в начале 2014-го, то это небо и земля. Тогда была практически миллионная группировка: более тысячи самолетов различных типов, несколько тысяч танков и так далее.

А что мы имели на 2014 год в результате всех сокращений? Мы имели ограниченное финансирование, которое не давало возможности поддерживать все военные части в боевом состоянии.

Могли ли украинцы дать отпор в Крыму?

‒ 28 февраля 2014 года в СНБО и.о. министра обороны Игорь Тенюх сказал: «Армии у нас нет. Не готовы. Нам нужно время, нужна жесткая реакция мира». Как вы оцениваете эти слова? Ваша оценка состояния ВСУ в 2014 году?

‒ Я думаю, что такая оценка не совсем объективна. Были части боеспособные и ограниченно боеспособные. Ежеквартально и ежегодно отрабатывается документ «Отчет о состоянии Вооруженных Сил», который подается в администрацию, СНБО, Кабинет министров. Комплексная оценка состояния Вооруженных сил осуществляется по следующим пунктам: укомплектованность личным составом, техникой, вооружением, уровень обученности, уровень управления и наличие запасов. Если исходить из такой оценки, то действительно армия была небоеготова вообще.

Но это не значит, что в 2014 году мы должны были поднять руки и говорить: у нас армии нет, пусть мир нас защищает, мы здесь ни при чем. У нас была возможность ограниченно реагировать.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

В 2014 году Крым спасти было уже невозможно – Сергей Гайдук

‒ А по количеству? В 2014-м озвучивали цифру на СНБО, что на всю страну есть 5 тысяч военных, готовых выполнять боевые задачи. Вы подтверждаете такую цифру?

‒ Пять тысяч военных – это, возможно, те, кто полностью соответствовал критериям боеготовности и боеспособности Вооруженных сил. В конце февраля по легенде учений «Весенний ливень» ВСУ были приведены в полную боевую готовность. Нам надо было реагировать на то, что Россия еще 26 февраля привели в боевую готовность войска Западного, Южного и Центрального военных округов. Фактически вдоль всей восточной границы с Украиной.

Тогда было проведено развертывание Вооруженных сил общей численностью 55 тысяч. Из них 25 тысяч сухопутные и 30 тысяч воздушные силы. Это все части: и противовоздушной обороны, и авиация, и подразделения, и части обеспечения. 55 тысяч ‒ это общая численность группировок, которые создали на потенциально опасных, угрожающих направлениях. Речь идет о Чернигове, Киеве, Донбассе, харьковском и крымском направлениях.

‒ Министр Тенюх 28 февраля 2014 года говорил, что в Крыму было 15 тысяч подчиненных военных, из них 1,5-2 тысячи готовых выполнять приказ о применении оружия. Что рассчитывать на воинские части, дислоцированные в Крыму, нельзя. Так было на самом деле?

‒ Я не знаю, откуда он брал эти цифры. О применении оружия ‒ это такое риторический вопрос. Есть такой момент, как психологическая готовность к применению оружия. Армия, которая не воевала, имеет определенный психологический барьер. И на уровне руководства, и на уровне каждого военнослужащего.

И как он определил эти 1,5 тысячи наиболее подготовленных? Это, насколько я понимаю, были подразделения морской пехоты и частично подразделения 36-й бригады береговой обороны.

‒ А какой была боеспособность и боеготовность частей в Крыму?

‒ Мы могли сопротивляться тому российскому контингенту, который зашел в Крым и блокировал военные части. Там не было танков. Там были легкие бронированные машины, автомобильная техника и личный состав. Подразделения воздушно-десантных войск и специального назначения. Достаточно подготовлены, они уже прошли войну в Грузии, две чеченские кампании. Они уже имели боевой опыт. У нас его не было.

‒ Украинские военные могли противостоять им, могли дать отпор?

‒ Могли сопротивляться. Однозначно, да.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Украина могла силой удержать Крым

В Генштабе не было распоряжений Турчинова

‒ Объясните, почему украинские военные не использовали оружие? Александр Турчинов уверяет, что были его распоряжения о применении оружия в Крыму.

‒ Какое распоряжение дал Турчинов? В Генеральном штабе таких распоряжений нет. Кому он их отдавал?

‒ Турчинов ссылается на протокольные поручения заседания СНБО 28 февраля (страница 38 ‒ КР), в пункте 1.5 говорится, что в «случае штурма военных частей с целью защиты жизни военнослужащих и обеспечения выполнения поставленных задач использовать оружие в соответствии с требованиями воинских уставов».

‒ 5 марта уже были заблокированы воинские части, части противовоздушной обороны, радиолокационные роты, у некоторых из них уже было изъято оружие. Заблокированы аэродромы Бельбек и Кировский. Меня вызвал начальник Генерального штаба генерал Куцин (Михаил Куцин ‒ КР) и говорит: надо сделать обращение к нашим военнослужащим в Крыму, о том, что мы их поддерживаем, что они молодцы, противостоят там, их выдержка является гарантией мирного развития событий.

Я говорю: я – заместитель начальника Генерального штаба, было бы вполне логично, чтобы с таким обращением выступил либо министр обороны, либо начальник Генштаба. Мне ответили, что вот такая ситуация, мы тебе поручаем. Я пошел, сделали соответствующую запись. Это было 5 марта и там об оружии не было.

Я практически каждый день общался с командирами морской пехоты. Я им тоже говорил, что за пределами воинских частей у вас нет права применять оружие. Когда будет штурм военной части, то, согласно уставу гарнизонной караульной службы, вы имеете полное право применять оружие. Но реальных боевых штурмов военных частей не было. КАМАЗами разбивали фотометрический центр, штурмовали штаб командования Военно-морских сил.

Ряд командиров военных частей еще до этих событий, видимо, были подготовлены, чтобы не принимать таких решений. Командир шестой бригады Стороженко (Сергей Стороженко, в прошлом ‒ комбриг 36-й бригады береговой охраны ВСУ ‒ КР), остался, затем служил в российской армии.

Командир батальона морской пехоты из Керчи, подполковник Саенко тоже мне по телефону докладывал: «Товарищ генерал, у нас все под контролем». А потом докладывают, что они играют в футбол с российскими военными возле своей воинской части. Он тоже остался там.

‒ Есть же и примеры, когда феодосийские морпехи, у них уже не было оружия, сражались палками.

‒ Сражались табуретками... палками.

‒ Почему произошла такая ситуация?

‒ Потому что так произошло. Не были готовы принимать такие кардинальные решения. Еще не поняли ситуацию. Когда было начало этих событий, 28 февраля, 1 марта, 2 марта. Уходит командование Военно-морских сил, генерал Елисеев (Сергей Елисеев, в прошлом ‒ заместитель командующего ВМС – КР) отказывается, пишет рапорт на увольнение. Генерал Шакуро (Дмитрий Шакуро, в прошлом ‒ контр-адмирал ВМС ВСУ ‒ КР), такая же ситуация.

Адмирал Березовский (Денис Березовский ‒ КР) подготовленный офицер был, с проукраинской позицией, закончил учебное заведение за рубежом, должен быть прозападного толка. На следующий день после назначения сдался и принял присягу на верность России.

‒ Ваша версия, почему так происходило?

‒ Высшего руководства нет. Начальник Генштаба Юрий Ильин, прибывший в конце февраля в Крым, не вернулся. Министр обороны Павел Лебедев, такая же ситуация.

‒ Вы имеете в виду, когда высшее руководство уже рассыпается, убегает, его нет, то подчиненные немного дезориентированы. Не понимают, что происходит?

‒ Они не понимают, что делать. Какова позиция вообще, какая ситуация. Мы сегодня применяем оружие. Завтра будут какие-то договоренности, и они будут потом «крайними». Очень важный момент. Сейчас можно любого обвинить в этом, но отсутствие четкого политического решения и отсутствие приказов высшего руководства как раз и влияло демотивирующе на эту ситуацию. Поэтому так случилось.

‒ Возможно, психологически было трудно принять решение об использовании оружия?

‒ Когда был пролет самолетов и вертолетов над Азовским морем с посадкой на крымских аэродромах. Такая информация поступила в Генштаб, на меня вышел генерал Байдак (Юрий Байдак, командующий Воздушных сил Украины (2012-2015) ‒ КР), командующий Воздушных сил. Говорит: так и так, мы видим самолеты, 8 или 9. До конца не определено количество этих самолетов. Я говорю: зачем вы звоните? Он говорит: я никого не могу найти.

Я говорю: заявка была? Он говорит: не было. Я говорю: сбивай. Он говорит: вы не имеете права отдавать такое распоряжение. Я действительно не имел права. Имели право президент, министр обороны, начальник Генштаба и он, командующий Воздушных сил. Я говорю: принимайте решение. Он говорит: я такое решение не приму.

‒ Почему он не принял это решение?

‒ Потому что есть угроза соответствующая и непонятно, чем бы это закончилось в конце концов. Это психологический момент: применить оружие по самолетам. Мы тогда не знали: они пустые идут с целью провокации, или они идут с десантом. Загружены полностью? Информации нет. И сбивается самолет. Это его ответственность.

‒ Военное положение. Рассматривалось 28 февраля на СНБО. Тогда Яценюк сказал, что военное положение ‒ это дерганье мышцами, которых у нас нет. И если мы объявляем военное положение ‒ мы объявляем войну России, а они нас хотят в эту войну втянуть. С другой стороны, это такой юридически-правовой статус, развязывающий руки военным. Тогда бы спас военное положение Крым или нет?

‒ Армия может применяться при военном положении, в состоянии войны. В мирное время никто ничего не вводит, и применение оружия ‒ это тоже фактор, который повлиял на решение командиров: применять или нет. И большинство склонилась к тому, чтобы не применять. Потому что ничего не было понятно и четких посылов не было. А то, что вы говорили, что политики решали, вводить или не вводить ‒ это пусть будет на их совести.

‒ Сценарий в Крыму мог бы по-другому развиваться, если бы ввели военное положение?

‒ Мог бы пойти по любому варианту, но это был шанс. Отстоять Крым. Уберечь Крым в составе Украины.

(Продолжение интервью с Виктором Муженко читайте вскоре на сайте Крым.Реалии)